Что такое омулевая бочка
Что такое омуль, и с чем его едят? Из цикла Байкал
“Если сибиряк тяжело заболел и совсем собрался
отдать богу душу, то достаточно омулевым
хвостом помазать ему губы, как он сразу оживет”.
Народная мудрость
Песню «Славное море, священный Байкал» я надеюсь, в нашей стране знают почти все. А вот, что такое омулевая бочка, в которой беглец переплывает Байкал? Я услышал про нее еще в детстве и со временем узнал и про эту бочку, да заодно и про омуля, произошло это, правда, через много лет, а вот попробовать рыбу удалось только совсем недавно, во время нашей поездки на Байкал.
Мы добрались из Иркутска до байкальского Малого Моря к ужину, где нам предложили малосольную очень нежную розоватую рыбку с приятным запахом и каким-то незнакомым, но в тоже время удивительным вкусом, буквально тающую во рту.
Так что же такое омуль? К нашему удивлению оказалось, что омуль относится к одному из подвидов сиговых рыб, которые сами по себе относятся к семейству лососевых. Все рыбы этого семейства морские проходные, то есть постоянно живущие в морской воде, но на нерест поднимающиеся в реки. Так вот омуль это обычная рыба, живущая в Северном Ледовитом океане. Перевод его латинского названия звучит как «странствующий сиг». Подобные международные названия случайными не бывают, они всегда отражают характерные особенности живого организма, и действительно полярный омуль вечный путешественник. Он зачастую поднимается по рекам на сотни километров. Поэтому основная версия появления его в Байкале основана на том, что в межледниковый период омуль прошел длинный путь из океана по рекам до Байкала, где нашел подходящие для себя условия жизни и осел там. Однако, широко распространено мнение, что байкальский омуль является истинным эндемиком и отношение к полярному омулю имеет постольку поскольку. Сторонники этой версии полагают, что его предки водились в этих краях еще в условиях субтропического климата, то есть миллионы лет назад и постепенно видоизменялись, следуя за природными преобразованиями, которые и довели дело до сегодняшнего дня. При этом надо отметить, что именно этой гипотезы придерживаются все ведущие российские ихтиологи, да и местные ученые тоже. Дело дошло до того, что были проведены молекулярно-генетические исследования, результаты которых позволили сделать вывод, что байкальский омуль вовсе не близкий родственник арктическому, а значит, не является его подвидом и в настоящее время выделяется в самостоятельный вид.
Не затрагивая больше дальнего омулевого полярного родственника, познакомимся поближе с нашим новым знакомцем, коего в Байкале, несмотря на все старания людей его изничтожить любыми способами, водится достаточно еще много. По приблизительным подсчетам нерестовое омулевое стадо достигает от 1,5-2 до 6-8 миллионов голов, при общей массе в 25-30 тысяч тонн. Много это или мало судите сами, ведь в те времена, когда начинали петь об «омулевой» бочке на Байкале ежегодно добывалось до 10 миллионов штук омуля. Нынче времена другие, поэтому и счет мы теперь ведем другой.
Небольшие серебристые рыбки, густо покрытые мелкой чешуей, весом от 300 до 600 г, со встречающимися экземплярами до 5 кг, с длинным узким телом, похожим на сигару или торпеду, длиной достигающей 60 см, но в среднем – 30-35 см, что дает возможность рыбкам быстро перемещаться в воде – именно так выглядят представители этого славного племени. Они чрезвычайно жирные, такая особенность имеет две стороны, прежде всего это позволяет им выжить в суровых байкальских условиях, ну а потом весьма радует кулинаров экономией масла при приготовлении многочисленных кушаний. Ведь именно этот природный жир придает блюдам из омуля ту уникальную нежность, за которую их так высоко ценят.
На нерест омуль идет в некоторые реки, впадающие в Байкал осенью, причем двумя потоками. Первый идет в сентябре, когда температура речной воды находится в диапазоне 10-13;С, а второй – в октябре, когда температура упадет до 3-4;С, а на поверхности воды появляется ледяная шуга. Все остальное происходит совершенно одинаково: рыба находит участок реки с быстрым течением и на каменисто-галечный грунт в вечерние и ночные часы производит икрометание, после чего скатывается назад в озеро. За свою долгую (20-25 лет) жизнь омуль нерестится около шести раз, первый, достигнув возраста 5-6 лет, а последний в районе 14-15 лет.
При достаточно высокой плодовитости, составляющей от 4 до 40 тысяч икринок размером 2-2,5 мм, выживаемость икры до выхода личинок составляет не более 10%, а чаще в пределах 5%, а выживаемость рыб от числа родившихся не превышает 1%. Посчитайте сами, сколько из десятка миллиардов ежегодно выметенных икринок в пределе может дожить до половозрелового возраста, и вы получите цифру не более 5 млн штук. Так сколько времени потребуется выловить все стадо при той интенсивности лова, которая существует сегодня?
Икра приклеивается к грунту на 190-200 суток и при температуре 0,2-2;С в ней развиваются личинки, которые в конце апреля – начале мая проклевываются и сносятся водой в прибрежные мелководные участки озера, хорошо прогреваемые и содержащие много планктона, где начинают кормиться и расти. Личинки омуля первоначально имеют небольшой размер – 10-12 мм длиной и весом 6-7 мг, поэтому и корм для себя они находят соответствующий – планктонные организмы. Подсчитано, что на пищу личинкам идет 55 видов беспозвоночных. Примерно в течение месяца личинки подрастают до 30 мм в длину, превращаются в мальков омуля и уходят в более глубоководные районы.
Ну и, не буду я разыгрывать ваш аппетит, и поскольку омуля в большинстве мест, где живут читатели, не достать, просто перечислю те способы приготовления явств, благодаря которым прославилась эта рыба.
Конечно, прежде всего, это запекание на рожнах (это когда рыбку целиком нанизывают на прут и помещают рядом с костром, чтобы его жар пропек рыбу), или в золе (для чего рыбу помещают в фольгу, влажную бумагу или глину). А кроме того омуля варят, жарят, вялят, солят, маринуют, коптят (холодным или горячим способом) и консервируют, а также едят свежемороженым (расколотка или строганина).
Нам удалось попробовать некоторые из вышеперечисленных блюд, и они оставили после себя только одно желание – поесть их снова.
Мифы и легенды Байкала. Омулевая бочка, предание
Вы здесь
Новости ogirk.ru
Случилось это очень давно. Но русские тогда уже промышляли омуля на Байкале и в рыболовецком деле не уступали коренным жителям Славного моря — бурятам да эвенкам.
А первым среди умельцев-добытчиков значился дедко Савелий — недаром в вожаках полжизни проходил и морем кормился сызмальства. Крепко свое дело знал старый рыбак: подходящее место найти и время для лова выбрать верное — это уж из его рук не выскочит. Родову свою дедко Савелий вел от рыбаков поселения русского Кабанска, а кто не знает, что кабанские рыбаки по всему Славному морю за самых фартовых считались.
Излюбленным угодием дедка Савелия был Баргузинский залив, где он и неводил чаще всего. Плес этот близок от Кабанска, но байкальскому рыбаку приходится выезжать зачастую и дальше: в поисках омулевых косяков на одном месте не засидишься.
А был в этой артели особо пытливый парень, большой охотник послушать бывалых рыбаков, у которых уму-разуму набраться можно. Хлебом молодца не корми, а уж если что запало в душу — дай разобраться, без этого и спать не ляжет, себе и людям покоя не даст. Звали парня того Гаранькой, а родом он был откуда-то издалека, потому и хотелось ему побольше узнать о Славном море. Неспроста он дедка Савелия держался близко и все норовил выведать у него что-нибудь, донимал вопросами всякими, а у того и в привычке не было, чтоб с ответом медлить: всегда человека уважит.
И на этот раз Гаранька сидел рядом с дедком Савелием и слушал все, о чем он рассказывал, а потом вдруг и спросил его:
— А правда, что здешние ветры имеют власть над рыбами?
На это дедко Савелий ответил не сразу. Поглядел он на Гараньку с удивлением и спросил:
— О бочке, что ль, прослышал?
Гаранька того больше удивился.
— О какой такой бочке? Ничего не знаю.
— Есть такая. омулевая. Особенная она, бочка та. Волшебная.
У Гараньки даже дух захватило от услышанных слов, он и пристал к дедку Савелию:
— Так расскажи о ней. Расскажи, дедко!
Дедко Савелий куражиться не любил. Набил трубку табаком, раскурил ее от уголька и, видя, что не только Гаранька, но и все остальные рыбаки навострили уши, неторопливо начал:
— Гляди-ка, сколько рыбы нагнал! Видимо-невидимо! Попробуй проворотить!
А Култук выждет свое время, подхватит бочку ту и посылает ее обратно со смехом:
— Нет, ты лучше на мои косяки погляди да полюбуйся: чай, побольше будет-то!
Так и вводили они друг друга в задор. Не то чтобы им нужна была эта рыба или за богатство какое они считали ее, а просто нравилось им проводить время как можно озорнее. Прикинуть в уме ладом, так будто и не такое уж заманчивое занятие, а вот не надоедало им. И доныне, пожалуй, так перекидывались бы они омулевой бочкой, да вдруг крутенько повернулась им эта забава. А получилось вот что.
Полюбили богатыри Сарму, горную богатыршу, хозяйку Малого моря. Оно называется так потому, что от Большого моря, Байкала, отделяет его остров Ольхой. А у Сармы свой путь по волнам проложен, и если уж разгуляется она каким часом, то добру не бывать: норов-то у нее покруче, чем у Баргузина с Култуком, да и силы побольше. А кого не заманит иметь такую жену. Вот раз Баргузин и говорит Култуку:
— Хочу жениться на Сарме — сватов засылать буду.
Да не больно-то по сердцу пришлись Култуку такие слова, он и говорит:
— А это уж как ей поглянется. Я-то ведь нисколько не хуже тебя и тоже хочу, чтоб она была моей женой. Я тоже пошлю своих сватов, а там видно будет, за кого пойдет Сарма.
На том и порешили. Без спору и обиды, по доброму согласию. А в скором времени и ответ от Сармы принес баклан — птица морская:
— Замуж выходить меня пока неволя не гонит, но приглядеть жениха надо. А вы мне нравитесь оба — и видные-то вы, и веселые. Однако ж кто из вас лучше — судить буду после, когда увижу, кто скорее исполнит мое желание. А желание мое таково: хочу иметь омулевую бочку, чтобы и мое Малое море кишело рыбой. И кого из вас я увижу с бочкой первым, того и назову своим мужем!
Совсем не хитрым показался богатырям каприз невесты, только и делов — завладеть бочкой, выкинуть ее в Малое море, и гуди победу — станешь женихом.
Совсем разъярились богатыри, оставили бочку да и кинулись грудью друг на друга, сцепились, ревут, пеной брызжут. Долго возились, а поскольку силы-то у обоих одинаковые, один другого не может одолеть.
. Уморились, глядь, а бочки-то и не стало вдруг: то ли в воду ушла, то ли в небо улетела. Пометались, пометались разъяренные ветры-великаны да и затихли, уморились от напрасных поисков. Решили подождать, когда бочка сама появится. А только напрасно на то надеялись: бочки будто и вовсе не бывало. День прошел, за ним другой, потом недели полетели, месяцы, а бочки все нет и нет. Ветры-богатыри и понять не могут, с чего так получилось? Измучились от дум да от мук сердечных: жаль, что игрушку волшебную упустили и Сармы лишились. А потом порешили, что это сам Байкал отобрал у них свой подарок — бочку — из-за их раздора и запрятал ее в своих глубинах.
Сарма же сперва ждала, чем кончится спор у великанов, а потом послала своего верного баклана передать богатырям, что она ни за кого из них замуж не пойдет, одной, мол, лучше. Да еще и посмеялась: какие-де вы богатыри, раз не сумели бочку удержать в своих руках!
Только с тех пор, говорят, в Большом море куда меньше рыбы стало, чем прежде. Вот и думается, что хорошо было бы, коль эта омулевая бочка нашлась бы, но где она сейчас, никто не знает. «
Кончил свой рассказ дедко Савелий и перевел дух. Вздохнул и Гаранька — будто воз на гору затащил. Так всегда бывало с ним: слишком уж заслушивался он, когда кто рассказывал что-нибудь удивительное,- лицом даже каменел. Перебивать он никогда не перебивал рассказчика, а неясное все на память брал, чтобы потом не скупиться на вопросы. Так и тут получилось.
— А, может, Сарма и в самом деле достала ту бочку? — спросил он у дедка Савелия. — Взяла и утащила у богатырей, пока те боролись.
— Да кто ж его знает, все может быть, — ответил он. — Сарма самая сильная из ветров-великанов, ее сам Байкал побаивается и устоять перед ней не может, готов исполнить любую ее прихоть. А Сарма-то, Гаранька, такая: побалует-побалует да вдруг ко всему и охладеет, отступится.
С той поры глубоко запала в голову парня дума о чудесной омулевой бочке, которую прячет где-то в своих глубинах батюшка Байкал.
«Вот бы найти ее да к делу пристроить в нашем рыбацком промысле»,-часто мечтал он и все ждал, когда представится такой случай.
Сколько-то времени прошло с тех пор, и вот снова рыбачила дедушкина артель в Баргузинском заливе. Работали рыбаки дружно, но на этот раз улов оказался совсем никчемным. И сколько ни заводили невод, а рыбы вытащили, что кот наплакал.
— Так не пойдет дело, — нахмурился дедко Савелий. — Рыбы здесь нет. Да вроде и не предвидится.
— А не поплыть ли нам в Малое море, — живо встрепенулся Гаранька.
— А что, можно опробовать, — поддержал дед Савелий, — в Куркутскую губу, авось нам там подфартит.
Приплыли они в Куркутскую губу, поставили шалаш из бересты на берегу и подготовили снасть к замету.
А плес такой облюбовали, что краше и не бывает, поди. Тут и скалы могучие да высокие, и тайга-матушка зеленая, а над водой чайки да бакланы летают и кричат. С неба лазоревого солнышко светит и греет ласково, а воздух такой медовый разлит вокруг, что и надышаться невозможно.
Однако дедко Савелий, глянув на небо, нахмурился вдруг.
— Не быть сегодня удаче. Видите, над ущельем белые кольцевистые морока появились, навроде тумана. Непременно в скорости Сарма пожалует.
Гаранька так и обмер.
— Неужели доведется увидеть богатыршу эту?
Гараньке хоть и не по себе стало от такой страсти, а любопытство все же взяло верх, высунулся он осторожно из-за укрытия.
Видит: нависла над морем огромная, будто из дыма сотканная голова женщины, страшная и лохматая. Волосы пепельного цвета с проседью, щеки, что студень, так и трясутся, изо рта пар густой валит, а губы, что мехи кузнечного горна, так волны и вздувают, нагоняют друг на друга.
— Ох, и сила же! — подивился Гаранька и скорей обратно в укрытие полез.
Дедко Савелий улыбнулся:
— Ну, как Сарма? Приглянулась?
— Ой, дедко, век бы с ней не видаться и не встречаться!
— Да, Гараня, красоту всяк по-своему понимает. Тебе страшна, а для Култука или, скажем, Баргузина — не сыскать краше. Так-то.
Долго ли, коротко ли бушевала разъяренная Сарма, а все же, наконец, стихла. И когда над Куркутской губой снова заликовало солнышко, вышли рыбаки из своего укрытия и видят: на прибрежном песке, около их стана, лежит прибитая волнами какая-то бочка, а на бочке той баклан черный, как обугленная головешка, сидит. Но сидел он недолго, поднялся и улетел, а на его место села чайка, белая-белая, и начала клювом копаться в своем крыле.
Рыбаки, конечно, диву дались. И у всех сразу одна дума в голову ударила: уж не та ли это чудесная омулевая бочка всплыла, которую Баргузин и Култук потеряли в давнишнем споре? Но вымолвить этого не смеют-глядят на дедка Савелия и ждут, что он скажет.
Не хватило терпения у одного лишь Гараньки.
А тот и сам оторопел, молчит да посматривает на берег исподлобья. Наконец одумался и команду дал:
И повел рыбаков на отмель. Чайка, завидя людей, взмахнула крыльями, закричала что-то по-своему да и взмыла в воздух. И тут, откуда ни возьмись, другие чайки, а с ними и бакланы поналетели, и такая их тьма объявилась, что неба не видно стало. И начали они всем скопом в море нырять, и рыбу доставать, да пожирать.
— Добрая примета! — молвил дедко.
А когда подошел и глянул на бочку — не стал сомневаться и тут: по всем признакам бочка та — и сделана на диво добротно, и выглядит краше всяких других, и дух от нее исходит такой остро-пряный!
— Ну, Гаранька, правый ты был, вот кто так долго бочку хранил, теперь-то нам будет удача, — сказал парню дедко Савелий и поглядел на море. А там тоже перемена. То были разные полосы воды: светлые — теплые и темные — холодные, рыбой не терпимые, и вот на тебе: никаких полос и слоев, одна ровная, одинаковая поверхность. И это дедко Савелий за хорошую примету принял. Повернулся он к рыбакам и сказал весело:
— Богатый ноне улов будет! Тут не надо и воду щупать и корм рыбий искать.
И рыбаки принялись за дело: погрузили в мореходку снасть и выехали в море на замет.
Вот плывут они не спеша и невод помаленьку в воду выбрасывают. А когда выбросили, дедко Савелий крикнул на берег:
Сам одной рукой кормовое весло к бедру прижимает, правит, а другой бороду поглаживает и улыбается. Удачу чует. Глядя на вожака и остальные рыбаки готовы чуть ли не песни петь, да удерживаются: не хотят прежде времени радость свою показывать.
Не дремали и оставшиеся на берегу — начали они вертеть вороты и наматывать на них концы невода, чтобы вытащить его на берег. И тут заметили рыбаки с баркаса, что на плесе какая-то заминка вышла: остановились люди.
— Что там? Заело? — подал голос с кормы дедко Савелий.
— Да нет —- закричали с берега. — Тянуть больше не можем, не под силу!
— Экая напасть приключилась, — удивился вожак, башлык поместному, и давай торопить гребцов, чтоб поднажали. — Надо помочь ребятам.
И вот уже вся артель за вороты встала.
— А ну, ходи! — скомандовал дедко Савелий.
Приналегли ребята, поднатужились. Что такое? Вороты ни с места. И от помощи никакого толку не вышло. Рыбаки еще больше удивились и забеспокоились.
— Хилое дело. — вздохнул башлык и даже затылок почесал от досады. Не рад стал, что столько рыбы зачерпнул своим счастливым неводом.
— Не достать ведь, ребята, по всему видать. Что делать будем? А что оставалось рыбакам? Один и был исход: распороть мотню и выпустить рыбу на волю. Сколько ни судили, сколько ни рядили, только время дорогое потратили, сошлись все же на том, чтобы хоть невод пустой вытащить.
Так и сделали. Выехали в море на подъездке, распороли мотню у невода и выволокли его на берег. К вечеру высушили невод и починили. И тут дедко Савелий по упрямству своему решил еще раз испытать счастье — что выйдет. Рыбаки возражать не стали. Но и второй замет таким же колесом пошел. Пришлось снова распороть мотню. С тем и заночевали. На утро дедко Савелий уже не решился выходить в море, предусмотрителен стал.
Собрали совет. Дедко Савелий предложил:
— Надо, ребята, волшебную бочку в море пустить. Тогда опять все пойдет своим чередом. Согласны, что ль?
Эх и прорвало тут Гараньку! Вскочил он, закричал:
— Да разве можно бросать такую бочку, дедко? Нам счастье в руки дается, а мы отказываемся от него! Ведь столько рыбы никому не доводилось видывать! Да с такой бочкой весь свет завалить рыбой можно! Неужели мы такие дураки будем, что выбросим ее?
Дедко Савелий выслушал Гараньку спокойно, а потом так же спокойно сказал:
— Чудак ты, Гаранька! Какое же это счастье, если рыбы много, а взять ее нельзя? Пусть лучше меньше будет, да все в руки нам попадет. Не жадничай, паря, как жадничала Сарма. Ей-то самой надоело, так нам задачку задала озорница.
И порешили рыбаки чудесную бочку эту в Большое море пустить. Полюбовались еще раз бочкой и столкнули ее в воду.
— Пусть по всему Байкалу плавает, а не в одном месте, — махнул рукой дедко Савелий. — Глядишь, лишняя рыба уйдет в Большое море и тогда везде будет богато ее. А достать рыбу мы всегда достанем, только бы руки да сноровка при нас остались.
А Гаранька совсем в уныние впал, когда увидел, что волны подхватили волшебную омулевую бочку и понесли ее вдаль.
И вдруг из лазоревого море стало темным, потемнело и небо, заволоклось тучами, и все вокруг загудело, заходило ходуном. И волны поднялись такие огромные, что закрыли бочку.
Дедко Савелий нахмурился.
— Баргузин подул, быть нам и сейчас не при деле. Пусть побалует.
— Неужели и этого богатыря увидеть доведется?
— А ты на море погляди.
Гаранька глянул — и ахнул: за дальними волнами, там, где море сходилось с небом, поднялась страшная голова с огромными мутными глазами и всклокоченными белопенными волосами, с которых змейками-струями стекала вода. А потом над водой вытянулись крепкие жилистые руки и по всему морю разнеслось:
От богатырского зычного крика море заволновалось еще пуще и Гараньке стало не по себе.
— Ох, и чудище! Хоть и не Сарма, а боязно.
Но на море глядит, за Баргузином следит. А тот снова:
И тут заметил Гаранька, что в руках Баргузина появилась волшебная омулевая бочка. И не успел парнишка глазом моргнуть, как бочка эта была отброшена богатырем далеко-далеко. И в ту же минуту море успокоилось, тучи рассеялись, и над водами снова занялось солнце, а Баргузина и след простыл.
Дедко Савелий заулыбался:
— Ну, вот и нашлась волшебная игрушка. Непременно сейчас Култук откликнется.
— И его мы можем увидеть? — разинул рот Гаранька.
И только успел сказать эти слова старый башлык, как море из лазоревого снова стало темным, потемнело я небо, заволоклось тучами, и все вокруг загудело, заходило ходуном. И волны по всему морю поднялись такие огромные, что за ними ничего сперва и не видно было, а только через минуту появилась зеленокудрая голова другого страшилища и на всю морскую ширь громовым раскатом пронеслось:
Хоть и ожидал появления Култука Гаранька, а все же снова страшновато стало. А когда увидел в руках Култука волшебную омулевую бочку и как тот через минуту кинул ее назад, подумал: «Что-то будет теперь!»
А ничего и не было. Култук исчез, просветлело, успокоилось море, и все вокруг озарилось солнечными лучами.
— Вот и славно, ребята, — сказал дедко Савелий. — Видать, Баргузин и Култук забыли ссору. Теперь снова волшебная бочка будет при деле. А у Сармы богатств в Малом море и без бочки хватит.
А на морской поверхности между тем снова разные полосы по явились: и светло-голубые-теплые, и иссиня-черные-холодные. Но эта перемена не обескуражила дедка Савелия.
— Ловить рыбу будем так, как ране ловили, — сказал он. — Потрудимся с честью — добудем рыбы, а нет, так брюхо подтянем. В полдень замечем невод.
И вот в полдень повел дедко Савелий свою артель в море. Выметали невод, поплыли назад. На берегу уже концы тянуть начали. Ходко пошло дело!
А что рыбы вытащила на этот раз артель дедка Савелия, так не скажешь словами: видеть надо!
Повеселели рыбаки, ожили. Легко стало на сердце и у дедка Са велия. Повернулся он к Гараньке, усмехнулся и говорит:
— Ну, будешь еще попрекать меня волшебной бочкой?
— Нет, дедко, не буду,- весело сказал Гаранька. — Твое умение волшебнее.
По материалам книги В. Стародумова «Омулевая бочка»
Выходные данные материала:
Примечание: «Авторский коллектив» означает совокупность всех сотрудников и нештатных авторов Иркипедии, которые создавали статью и вносили в неё правки и дополнения по мере необходимости.
Омулевая бочка.
Давным-давно два ветра-богатыря Култук и Баргузин были закадычными друзьями. Любили великаны друг к другу в гости ходить – повеселиться, поиграть. А для забавы была у них игрушка – чудесная омулевая бочка. Сила у этой бочки была необыкновенная: куда она поплывет, туда и омули косяками тянутся, как будто в бочку просятся. Забавляла игрушка великанов. Как сойдутся богатыри, как начнут ее кидать, и смотрят, у кого за бочкой больше рыбы пойдет.
Так бы и играли великаны чудесным подарком, да влюбились оба в Сарму – горную богатыршу, хозяйку Малого моря. Сильная, волевая Сарма стоила двух богатырей сразу. Потому так и хотелось им обоим великаншу в жены себе взять. Отправил Баргузин сватов к Сарме, отправил сватов и Култук. Решили друзья, пусть богатырша сама выберет, кого из них двоих мужем назвать.
Однако Сарма замуж не торопилась. Отправила она сватов к богатырям обратно и поставила условие: кто быстрее ее желание исполнит, тот и станет мужем великанши. А желание-то было непростое, требовала хитрая Сарма омулевую бочку, чтобы и ее Малое море рыбой кишело.
И затеяли Баргузин с Култуком кутерьму! Каждый норовил бочку отобрать, чтобы первому к Сарме явиться. Но не тут-то было. По силе богатыри равными оказались. Схватили оба бочку, да так и застыли: ни тот, ни другой бочку высвободить не может. Только схватились богатыри снова бороться – глядь, а бочка пропала! Поискали, пометались разъяренные ветры-богатыри, да успокоились. Решили подождать, когда бочка вверх всплывет. Шли дни, месяцы, а бочка все не появлялась. Потом от самого Байкала узнали богатыри, что это он бочку забрал и спрятал в своих глубинах, чтобы совсем ветры-великаны не рассорились.
Сарма сначала ждала, чем закончится состязание. А как узнала, отправила богатырям весточку, что замуж она не пойдет и омулевую бочку сама как-нибудь достанет. Так и рассорились с тех пор два друга – Баргузин и Култук. Теперь каждый своей дорогой ходит. А если по старой привычке и делают набеги в одну сторону, то по очереди, чтобы друг с другом не встречаться. Стыдно великанам, что так оплошали с бочкой.
Говорят, что бочку Сарма все-таки достала. Поиграла-поиграла, да выбросила. Бочку ту рыбаки нашли. Обрадовались, сети поставили. Рыбы в ту сеть попало видимо-невидимо. Не смогли рыбаки сеть вытащить, разрезали. Второй раз поставили рыбаки сети. Снова сеть была рыбой полна. И опять не смогли они ту сеть вытащить. Вернули тогда рыбаки омулевую бочку в море.
Сразу подхватил волшебную игрушку Култук, закинул далеко-далеко, а там уже и Баргузин ее ловит.
Так люди помирили ветров-богатырей и с уловом хорошим пришли. А на Байкале с тех пор особо рыбным пролив Малое море считается. Хорошо Сарма позабавилась, много рыбы в свои владения приманила.
Сильный шквалистый ветер из долины реки Сарма, впадающей в Малое Море. Может непрерывно дуть несколько суток, а скорость его достигает 60 км/ч.
В старину его называли «баргуджин», «полуночник». Мощный восточный ветер. Дует несколько часов, а его скорость достигает до 20 км/ч.
Ветер с южной оконечности Байкала. Несет штормы, дождливую погоду и туман на гольцы Хамар-Дабана.