Что там белеет говори корабль испанский трехмачтовый
Все утопить. Сейчас.
Сухая шутка!
Найди мне способ как-нибудь
Рассеяться.
И первое свиданье,
Не правда ль? Но нельзя ль узнать
Кого изволишь поминать,
Не Гретхен ли?
Сокройся, адское творенье!
Беги от взора моего!
Что там белеет? говори.
Корабль испанский трехмачтовый,
Пристать в Голландию готовый:
На нем мерзавцев сотни три,
Две обезьяны, бочки злата,
Да груз богатый шоколата,
Да модная болезнь: она
Недавно вам подарена.
Александр Пушкин «Сцена из Фауста» (1825)
Другие статьи в литературном дневнике:
Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.
Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.
© Все права принадлежат авторам, 2000-2021 Портал работает под эгидой Российского союза писателей 18+
Сцена из Фауста. А. С. Пушкин
«Сцена из Фауста» с иллюстрациями И. Поспелова, 1880
Что делать, Фауст?
Таков вам положен предел,
Его ж никто не преступает.
Вся тварь разумная скучает:
Иной от лени, тот от дел;
Кто верит, кто утратил веру;
Тот насладиться не успел,
Тот насладился через меру,
И всяк зевает да живет —
И всех вас гроб, зевая, ждет.
Зевай и ты.
Сухая шутка!
Найди мне способ как-нибудь
Рассеяться.
Доволен будь
Ты доказательством рассудка.
В своем альбоме запиши:
Fastidium est quies — скука
Отдохновение души.
Я психолог. о вот наука.
Скажи, когда ты не скучал?
Подумай, поищи. Тогда ли,
Как над Виргилием дремал,
А розги ум твой возбуждали?
Тогда ль, как розами венчал
Ты благосклонных дев веселья
И в буйстве шумном посвящал
Им пыл вечернего похмелья?
Тогда ль, как погрузился ты
В великодушные мечты,
В пучину темную науки?
Но — помнится — тогда со скуки,
Как арлекина, из огня
Ты вызвал наконец меня.
Я мелким бесом извивался,
Развеселить тебя старался,
Возил и к ведьмам и к духам,
И что же? всё по пустякам.
Желал ты славы — и добился, —
Хотел влюбиться — и влюбился.
Ты с жизни взял возможну дань,
А был ли счастлив?
Перестань,
Не растравляй мне язвы тайной.
В глубоком знанье жизни нет —
Я проклял знаний ложный свет,
А слава. луч ее случайный
Неуловим. Мирская честь
Бессмысленна, как сон. Но есть
Прямое благо: сочетанье
Двух душ.
И первое свиданье,
Не правда ль? Но нельзя ль узнать
Кого изволишь поминать,
Не Гретхен ли?
О сон чудесный!
О пламя чистое любви!
Там, там — где тень, где шум древесный,
Где сладко-звонкие струи —
Там, на груди ее прелестной
Покоя томную главу,
Я счастлив был.
Творец небесный!
Ты бредишь, Фауст, наяву!
Услужливым воспоминаньем
Себя обманываешь ты.
Не я ль тебе своим стараньем
Доставил чудо красоты?
И в час полуночи глубокой
С тобою свел ее? Тогда
Плодами своего труда
Я забавлялся одинокой,
Как вы вдвоем — все помню я.
Когда красавица твоя
Была в восторге, в упоенье,
Ты беспокойною душой
Уж погружался в размышленье
(А доказали мы с тобой,
Что размышленье — скуки семя).
И знаешь ли, философ мой,
Что́ думал ты в такое время,
Когда не думает никто?
Сказать ли?
Ты думал: агнец мой послушный!
Как жадно я тебя желал!
Как хитро в деве простодушной
Я грезы сердца возмущал! —
Любви невольной, бескорыстной
Невинно предалась она.
Что ж грудь моя теперь полна
Тоской и скукой ненавистной.
На жертву прихоти моей
Гляжу, упившись наслажденьем,
С неодолимым отвращеньем:
Так безрасчетный дуралей,
Вотще решась на злое дело,
Зарезав нищего в лесу,
Бранит ободранное тело; —
Так на продажную красу,
Насытясь ею торопливо,
Разврат косится боязливо.
Потом из этого всего
Одно ты вывел заключенье.
Сокройся, адское творенье!
Беги от взора моего!
Изволь. Задай лишь мне задачу:
Без дела, знаешь, от тебя
Не смею отлучаться я —
Я даром времени не трачу.
Что там белеет? говори.
Корабль испанский трехмачтовый,
Пристать в Голландию готовый:
На нем мерзавцев сотни три,
Две обезьяны, бочки злата,
Да груз богатый шоколата,
Да модная болезнь: она
Недавно вам подарена.
Триста мерзавцев Пушкина
Стихотворение А.С.Пушкина. 1825г.
Сцена из Фауста. Берег моря. Фауст и Мефистофель.(Концовка).
Фауст
Что там белеет? говори.
Мефистофель
Корабль испанский трехмачтовый,
Пристать в Голландию готовый:
На нем мерзавцев сотни три,
Две обезьяны, бочки злата,
Да груз богатый шоколата,
Да модная болезнь: она
Недавно вам подарена.
Есть такая конспирологическая трактовка данного отрывка стихотворения,
где.
Само стихотворение было написано за пол года до восстания декабристов.
Но, на мой взгляд, это просто совпадения. У Пушкина много стихов, где присутствуют и морская стихия и корабли.
Погасло дневное светило;
На море синее вечерний пал туман.
Шуми, шуми, послушное ветрило,
Волнуйся подо мной, угрюмый океан.
Лети, корабль, неси меня к пределам дальным
По грозной прихоти обманчивых морей.
О том, какую роль в восстании играл Пушкин, поэт сам пишет в своём стихотворении «Арион»(1827г.).
Кстати или нет, но здесь корабль тоже будет утоплен.
Нас было много на челне;
Иные парус напрягали,
Другие дружно упирали
В глубь мощны веслы. В тишине
На руль склонясь, наш кормщик умный
В молчанье правил грузный челн;
А я — БЕСПЕЧНОЙ ВЕРЫ ПОЛН, —
Пловцам я пел… Вдруг лоно волн
Измял с налету вихорь шумный…
Погиб и кормщик и пловец! —
Лишь я, таинственный певец,
На берег ВЫБРОШЕН ГРОЗОЮ,
Я гимны прежние пою
И ризу влажную мою
Сушу на солнце под скалою.
БЕСПЕЧНОЙ ВЕРЫ ПОЛН. О беспечной жизни и товарищеских пирушках до восстания у Пушкина в стихах написано достаточно. Беспечно посеянные вольнодумные мысли теперь обнаруживаются у восставших. Жуковский сообщает поэту, что у многих задержанных обнаружены стихотворения Пушкина. Было о чём переживать.
ВЫБРОШЕН ГРОЗОЮ. которая окажется ни то проведеньем, ни то самим Николаем Первым, «утопившим» остальных.
В черновиках Пушкина сохранится рисунок с пятью повешенными декабристами, с подписью.
«и я бы мог, как шут ви. «.
Земли достигнув наконец,
От бурь спасённый проведеньем.
Да, российскому Ариону повезло, как и легендарному древнегреческому Ариону.
К чему я это всё пишу?
К тому, что если вчера, в советское время, из Пушкина лепили непримиримого революционера, то сегодня из поэта пытаются лепить ни то пророка ни то, ещё лучше, контрразведчика, специально внедрённого в масонские ложи для их последующего разоблачения.
Стихотворения Александра Сергеевича с такими крайностями не согласны.
На море жизненном, где бури так жестоко
Преследуют во мгле мой парус одинокой,
Как он, без отзыва утешно я пою
И ТАЙНЫЕ СТИХИ обдумывать люблю. (1827г.).
Груз «богатый шоколата» предназначался для богатых, т.к. беднякам и середнякам он был просто не по карману. Возить шоколад (какао) стали, разумеется, после открытия Америки Колумбом. Значит речь идёт не о более раннем периоде времён инквизитора Торквемады, а о времени испанского короля Филиппа-2.
Тогда весьма развитые экономически и весьма заселённые Нидерланды попытаются освободиться от испанской короны. Нидерланды называли Гардарикой, как и Великий Новгород, т.е. страной городов. Всего городов было около 300.
Сколько городов было в Великом Новгороде никто не считал, но управлялся Новгород боярскими «золотыми поясами», которых было. Правильно! 300.
Впрочем и древнейших родов древнего Рима тоже было 300, как и спартанцев.
В библии, в книге Судей (в 7 гл.) также говорится о 300 избранных мужах.
Ну да ладно, вернёмся к Испании.
Итак Нидерланды пытаются освободиться. Герцог Альба подавляет восстание в Нидерландах самым жестоким образом.
Резня, казни. 300 руководителей восстания утопят в море.
Как там у Пушкина в «Фаусте»?
— Всё утопить.
— Сейчас.
Но Александр Сергеевич говорит явно не о казнённых, а о тех, кто стоял за восставшими, о тех кто вывозил золото и торговал шоколадом.
Первый отток золота, а точнее иудейского капитала, из Испании произошёл ещё раньше, при Изабелле Кастильской и Фердинанде Арагонском. Эти правители Испании решили построить ни какую-нибудь, а именно католическую Испанию, т.е. без арабов-мусульман и иудеев.
Несмотря на запрет вывозить с собой золото и серебро, беглецы его вывозили всеми доступными способами, уезжая в Португалию, в Северную Африку, в Турцию, в Венецию и конечно же на север, в Нидерланды, подальше от католической церкви.
Вообще иудеи давно занимались торговлей в данном регионе. У них даже были свои корабли.
Отрывок из книги А.Стрингольма «Походы викингов»(1835г.).
И напоследок, хотелось бы указать на ещё одно удивительное совпадение.
Луи Геккерн, с чьим приёмным сыном, Дантесом, стрелялся Пушкин, был голландским послом в Петербурге.
СЦЕНА ИЗ ФАУСТА
БЕРЕГ МОРЯ. ФАУСТ И МЕФИСТОФЕЛЬ.
Что делать, Фауст?
Таков вам положен предел,
Его ж никто не преступает.
Вся тварь разумная скучает:
Иной от лени, тот от дел;
Кто верит, кто утратил веру;
Тот насладиться не успел,
Тот насладился через меру,
И всяк зевает да живет —
И всех вас гроб, зевая, ждет.
Зевай и ты.
Сухая шутка!
Найди мне способ как-нибудь
Рассеяться.
Доволен будь
Ты доказательством рассудка.
В своем альбоме запиши:
Fastidium est quies — скука
Отдохновение души.
Я психолог. о вот наука.
Скажи, когда ты не скучал?
Подумай, поищи. Тогда ли,
Как над Виргилием дремал,
А розги ум твой возбуждали?
Тогда ль, как розами венчал
Ты благосклонных дев веселья
И в буйстве шумном посвящал
Им пыл вечернего похмелья?
Тогда ль, как погрузился ты
В великодушные мечты,
В пучину темную науки?
Но — помнится — тогда со скуки,
Как арлекина, из огня
Ты вызвал наконец меня.
Я мелким бесом извивался,
Развеселить тебя старался,
Возил и к ведьмам и к духам,
И что же? всё по пустякам.
Желал ты славы — и добился, —
Хотел влюбиться — и влюбился.
Ты с жизни взял возможну дань,
А был ли счастлив?
Перестань,
Не растравляй мне язвы тайной.
В глубоком знанье жизни нет —
Я проклял знаний ложный свет,
А слава. луч ее случайный
Неуловим. Мирская честь
Бессмысленна, как сон. Но есть
Прямое благо: сочетанье
Двух душ.
И первое свиданье,
Не правда ль? Но нельзя ль узнать
Кого изволишь поминать,
Не Гретхен ли?
О сон чудесный!
О пламя чистое любви!
Там, там — где тень, где шум древесный,
Где сладко-звонкие струи —
Там, на груди ее прелестной
Покоя томную главу,
Я счастлив был.
Творец небесный!
Ты бредишь, Фауст, наяву!
Услужливым воспоминаньем
Себя обманываешь ты.
Не я ль тебе своим стараньем
Доставил чудо красоты?
И в час полуночи глубокой
С тобою свел ее? Тогда
Плодами своего труда
Я забавлялся одинокой,
Как вы вдвоем — все помню я.
Когда красавица твоя
Была в восторге, в упоенье,
Ты беспокойною душой
Уж погружался в размышленье
(А доказали мы с тобой,
Что размышленье — скуки семя).
И знаешь ли, философ мой,
Что́ думал ты в такое время,
Когда не думает никто?
Сказать ли?
Ты думал: агнец мой послушный!
Как жадно я тебя желал!
Как хитро в деве простодушной
Я грезы сердца возмущал! —
Любви невольной, бескорыстной
Невинно предалась она.
Что ж грудь моя теперь полна
Тоской и скукой ненавистной.
На жертву прихоти моей
Гляжу, упившись наслажденьем,
С неодолимым отвращеньем:
Так безрасчетный дуралей,
Вотще решась на злое дело,
Зарезав нищего в лесу,
Бранит ободранное тело; —
Так на продажную красу,
Насытясь ею торопливо,
Разврат косится боязливо.
Потом из этого всего
Одно ты вывел заключенье.
Сокройся, адское творенье!
Беги от взора моего!
Изволь. Задай лишь мне задачу:
Без дела, знаешь, от тебя
Не смею отлучаться я —
Я даром времени не трачу.
Что там белеет? говори.
Корабль испанский трехмачтовый,
Пристать в Голландию готовый:
На нем мерзавцев сотни три,
Две обезьяны, бочки злата,
Да груз богатый шоколата,
Да модная болезнь: она
Недавно вам подарена.
Сцена из Фауста (Пушкин)
| Точность | Выборочно проверено |
Сцена из Фауста
БЕРЕГ МОРЯ. ФАУСТ И МЕФИСТОФЕЛЬ.
Мне скучно, бес. Что делать, Фауст?
Таков вам положен предел,
Его ж никто не преступает.
Вся тварь разумная скучает:
Иной от лени, тот от дел;
Кто верит, кто утратил веру;
Тот насладиться не успел,
Тот насладился через меру,
И всяк зевает да живет —
И всех вас гроб, зевая, ждет.
Зевай и ты.
Зевай и ты. Сухая шутка!
Найди мне способ как-нибудь
Рассеяться.
Рассеяться. Доволен будь
Ты доказательством рассудка.
В своем альбоме запиши:
Fastidium est quies — скука
Отдохновение души.
Я психолог… о вот наука.
Скажи, когда ты не скучал?
Подумай, поищи. Тогда ли,
Как над Виргилием дремал,
А розги ум твой возбуждали?
Тогда ль, как розами венчал
Ты благосклонных дев веселья
И в буйстве шумном посвящал
Им пыл вечернего похмелья?
Тогда ль, как погрузился ты
В великодушные мечты,
В пучину темную науки?
Но — помнится — тогда со скуки,
Как арлекина, из огня
Ты вызвал наконец меня.
Я мелким бесом извивался,
Развеселить тебя старался,
Возил и к ведьмам и к духам,
И что же? всё по пустякам.
Желал ты славы — и добился, —
Хотел влюбиться — и влюбился.
Ты с жизни взял возможну дань,
А был ли счастлив?
А был ли счастлив? Перестань,
Не растравляй мне язвы тайной.
В глубоком знанье жизни нет —
Я проклял знаний ложный свет,
А слава… луч ее случайный
Неуловим. Мирская честь
Бессмысленна, как сон… Но есть
Прямое благо: сочетанье
Двух душ…
Двух душ… И первое свиданье,
Не правда ль? Но нельзя ль узнать
Кого изволишь поминать,
Не Гретхен ли?
Не Гретхен ли? О сон чудесный!
О пламя чистое любви!
Там, там — где тень, где шум древесный,
Где сладко-звонкие струи —
Там, на груди ее прелестной
Покоя томную главу,
Я счастлив был…
Я счастлив был… Творец небесный!
Ты бредишь, Фауст, наяву!
Услужливым воспоминаньем
Себя обманываешь ты.
Не я ль тебе своим стараньем
Доставил чудо красоты?
И в час полуночи глубокой
С тобою свел ее? Тогда
Плодами своего труда
Я забавлялся одинокой,
Как вы вдвоем — все помню я.
Когда красавица твоя
Была в восторге, в упоенье,
Ты беспокойною душой
Уж погружался в размышленье
(А доказали мы с тобой,
Что размышленье — скуки семя).
И знаешь ли, философ мой,
Что думал ты в такое время,
Когда не думает никто?
Сказать ли?
Сказать ли? Говори. Ну, что?
Ты думал: агнец мой послушный!
Как жадно я тебя желал!
Как хитро в деве простодушной
Я грезы сердца возмущал! —
Любви невольной, бескорыстной
Невинно предалась она…
Что ж грудь моя теперь полна
Тоской и скукой ненавистной.
На жертву прихоти моей
Гляжу, упившись наслажденьем,
С неодолимым отвращеньем:
Так безрасчетный дуралей,
Вотще решась на злое дело,
Зарезав нищего в лесу,
Бранит ободранное тело; —
Так на продажную красу,
Насытясь ею торопливо,
Разврат косится боязливо…
Потом из этого всего
Одно ты вывел заключенье…
Сокройся, адское творенье!
Беги от взора моего!
Изволь. Задай лишь мне задачу:
Без дела, знаешь, от тебя
Не смею отлучаться я —
Я даром времени не трачу.
Что там белеет? говори.
Всё утопить. Сейчас.
Примечания
Эта сцена совершенно оригинальна и не имеет соответствия никакому отрывку из «Фауста» Гёте, хотя и использует образы его трагедии (Мефистофель, Фауст, Гретхен).
Если произведение является переводом, или иным производным произведением, или создано в соавторстве, то срок действия исключительного авторского права истёк для всех авторов оригинала и перевода.
Общественное достояние Общественное достояние false false