Что там в дыму и печали прошлое мне отвечали
Что там в дыму и печали прошлое мне отвечали
Столько нежности, Господи. Воздух, крыло.
Третий день снегопад. Даже ночью бело.
Столько нежности, Господи, маленьких крыл,
Будто Ты мне все тайны сегодня открыл.
Не словами, а прикосновеньем одним
К волосам, и губам, и ресницам моим.
А жизнь идёт. Хоть трудно ей идётся,
Всегда в ней что-то для меня найдётся.
И даже у неласкового дня
Всегда найдётся что-то для меня:
Мотивчик легкий, доброе словечко
Или хотя бы белая овечка
На горном нескудеющем лугу,
Или хотя бы веточка в снегу.
Жизнь — бессмыслица, вздор и беда,
Но не следует в бездну кидаться.
Ведь, возможно, пришли мы сюда
Не за смыслом, а чтоб повидаться
С тихим садом и небом над ним,
Со шмелём, что летает над лугом,
С пожелтевшим листом, что гоним
Ветерком и, конечно, друг с другом.
А жизнь окажется короткой
Какой бы длинной ни была…
Вот бьют лучи прямой наводкой
В мой лес, раздетый догола,
В котором я брожу часами,
Пытаясь подобрать на слух,
Мелодию, что небесами
Сочинена. Одно из двух:
Жить этой музыкой небесной,
Насквозь пронизанной лучом,
Иль загибаться в норке тесной,
Не видя выхода ни в чём.
Возьмите прошлое с собой,
Не оставляйте на дороге
Свой допотопный дом убогий
С окошком мутным и трубой.
И тех, кто в доме этом жил,
Кто в окнах стареньких маячил,
Кто с вами путь когда-то начал,
Кто детский сон ваш сторожил.
Не покидайте — пусть идут
Всегда поодаль или рядом.
Хоть не отыщете их взглядом,
Зато услышите: «Я тут».
И это может так помочь
В какую-то глухую ночь.
Нас позабудут, а потом
Забудут тех, кто нас забудет,
И ветер те следы остудит,
Что вьются в мире обжитом.
Но вдруг когда-нибудь опять
Воскреснет сыгранная нота,
Заставив чуткого кого-то
Заплакать или просиять.
Коль счастья хочешь — ничего не жди,
И ни на что особо не надейся.
Лучи пробились — благодарно грейся,
Подарок дали — прижимай к груди.
Не жди и не надейся, и не верь,
Что непременно залетит Жар-птица,
Но, продолжая в хлопотах крутиться,
Все ж оставляй полуоткрытой дверь.
Коль хочешь доброго совета,
То вот совет мой: потерпи.
Терпи до самого рассвета
И всё ж рассвет не торопи.
Терпи до вечера, до ночи,
А после снова до зари
Предутренней. Терпи, короче.
Не надо, не благодари.
Вчера был день из светлых кружев,
Сейчас — из серого сукна.
Ему киваю из окна:
Мол, не тушуйся, ты мне нужен.
Хоть светлой краски — ни одной,
Но всё равно ты мне родной.
Нет смысла ждать, когда наступят другие времена. Надо обживать эти.
Когда рожает мама детку,
Ему на ручку этикетку
Обычно крепят, ярлычок,
Чтоб было ясно — новичок —
Он чей-то, он кому-то нужен,
Он не случайно был разбужен
И вытолкнут из тьмы на свет.
Есть тот, кем будет он согрет,
Накормлен, вынянчен, обласкан
И на земную жизнь натаскан,
В которой он не пропадёт,
И где всегда его найдёт
Дух Добрый по куску клеёнки,
Который крепят на ребёнке.
На завтра планов никаких,
На послезавтра, впрочем, тоже.
Какое счастье, Боже, Боже,
Гулять среди ветвей нагих
В последних числах ноября,
Чьи так непостоянны планы:
То снегопады, то туманы,
То прямо вешняя заря.
Лариса Миллер
Недоговаривают все:
И старцы мудрые, и дети,
Речушка в средней полосе,
Ромашка в поле и в букете.
И скрытен день, и ночь темнит,
И утро тихой тайне радо.
Сама судьба секрет хранит.
Не договаривай. Не надо.
Ох. Память. Как тяжело..Все сны..сны.
***
Ну, а пока мы в жизни смысл искали,
Нас дождь баюкал и лучи ласкали.
Нас ветерок весенний обвевал.
И зяблик во всё горло распевал,
Как будто вопрошал из гущи сада:
«Не понимаю, что ещё вам надо?»
Время пишет бегущей строкой,
Пишет тем, что найдёт под рукой
Второпях, с одержимостью редкой —
Карандашным огрызком и веткой,
И крылом над текучей рекой.
Пишет густо и всё на ходу,
С нормативным письмом не в ладу.
И поди разбери его руку —
То ли это про смертную муку,
То ль о радостях в райском саду.
Ну что будем делать с лазурными днями,
С закатными и заревыми огнями?
Неужто позволим им взять и уйти
И даже не скажем: «Постой, посвети!»?
Неужто безжалостно с ними поступим
И тьме непролазной покорно уступим
Всё то, что сегодня ласкает нам глаз?
Неужто поступим, как с каждым из нас
На этой, на грешной земле поступают,
Когда нас легко пустоте уступают?
* * *
А где предел? Предела нет.
На белом свете нет предела.
Душа летит, покинув тело,
И тает звук и тает след.
Но станет слышен звук другой,
И новый след — он будет длиться,
Весна придёт — и лист родится
На каждой веточке нагой.
2003
А я проснулась и лежу,
В окошко светлое гляжу.
Гляжу – а там летает снова
Меня заждавшееся слово.
О чём оно? Бог весть, Бог весть.
На светлом фоне не прочесть,
Поскольку и оно из света,
Как утро сказочное это.
Это – область чудес
И счастливой догадки…
Капля светлых небес
Разлита по тетрадке.
Область полутонов
И волшебной ошибки,
Где и яви и снов
Очертания зыбки.
Область мер и весов,
Побеждающих хаос.
Это мир голосов
И таинственных пауз.
Здесь целебна среда
И живительны вести,
И приходят сюда
Только с ангелом вместе.
***
А день меня не узнаёт.
Звенит, меня в упор не видя.
Но я, ей-богу, не в обиде.
Спасибо, что дышать даёт.
Я есть и вроде нет меня.
Церквушки золотится купол.
С него скользнув, меня нащупал
Горячий луч средь бела дня.
Я проснулась рано, в пять.
Поглядела – дождь опять.
Дождик серенький, негромкий.
Нахожусь на самой кромке
Яви призрачной пока.
Под щекой моя рука.
По окошку дождь стекает.
Это время истекает.
Затуманилось стекло.
Это время истекло
***
Живу у Господа в горсти,
Где бремя лет легко нести.
Земли почти что не касаясь,
Живу, того лишь опасаясь,
Что ночью иль средь бела дня
Всевышний выронит меня.
Так хочется пожить без боли и без гнёта,
Но жизнь – она и есть невольные тенёта.
Так хочется пожить без горечи и груза,
Но жизнь – она и есть сладчайшая обуза,
И горестная весть и вечное страданье.
Но жизнь – она и есть последнее свиданье,
Когда ни слов, ни сил. Лишь толчея вокзала.
И ты не то спросил. И я не то сказала.
Жизнь меня морочила, жизнь меня манила,
Окунала пёрышко в синие чернила
И писала набело, вовсе без запинки
Все свои послания строго по-старинке,
Чтобы я читала их, шевеля губами,
Как когда-то азбуку я читала маме…
Неостановимое пёрышко скрипело
И синица вешняя за окошком пела.
***
Точно вспышка
– есть и нету.
Не поймать за хвост комету.
Нынче вместе, завтра врозь.
Всё приснилось, пронеслось-
Блицлюбовь и блицсвиданье.
Долго длится лишь рыданье,
Долго длится только плач.
Остальное мчится вскачь.
* * *
А если света нет как нет,
Пусть будет обещанье света,
Тепла и праздника, и лета,
Ведь обещанье — тоже свет.
И если свет не могут дать,
Пускай дадут хотя бы слово,
Что будет свет на свете снова.
Ведь и надежда — благодать.
2014
***
Весна сквозит. Всё настежь. Всё насквозь.
Сквозь тонкий слой просвечивает ось.
Повсюду лишь прозрачные слои,
Как будто нынче в мире все свои,
И больше нет секретов никаких.
А если б были, негде прятать их.
***
Весенние птички щебечут так весело,
А я-то и рада. Я уши развесила.
Они уверяют, ликуя, звеня,
Что всё начинается с этого дня
И даже, вернее, с мгновения этого,
С летучего мига, лучами согретого
И с праздничной просини между дерев,
И мне остаётся лишь ждать, замерев.
***
Весна, конечно же, права,
Что разбудила дерева,
Что снег вчерашний растопила,
Что столько света накопила,
Шелк натянула голубой,
Так обнадежив нас с тобой.
Даже мысли нельзя допускать,
Даже горестной мысли,
Что беда тебя может искать,
В черный список зачисля.
Даже мысли нельзя допускать,
Что дурное случится.
Будет вечно крылами плескать
Поднебесная птица,
Будет вечно пылать
твой рассвет,
Не желая прощаться,
И не будет запас твоих лет
Никогда истощаться.
***
Ну как меня прибрать к рукам,
Когда безумный поднял гам
Нестройный хор весенний птичий,
Не соблюдающий приличий
И отменяющий всё то,
Что мне внушил не знаю кто,
Твердя, что я жилец не вечный,
Как всякий встречный-поперечный?
И, выйдя утром за порог,
Я только собралась про срок
Писать в ключе своём унылом,
Как вдруг в пространстве легкокрылом
Засуетилась птичья рать
И бросилась опровергать
Мной лишь задуманные строки
Про краткие земные сроки.
***
А далее, далее – с красной строки,
С дыхания свежего, с лёгкой руки,
С рассветного блика, с дрожащей росинки,
С замысленной, но не рождённой картинки,
Со звука, что только что был тишиной,
И с линии рвущейся, волосяной.
***
На облако белое, как молоко,
Прищурясь взгляну и вздохну глубоко.
Так пахнет апрелем и льдистой водой,
И призрачным счастьем, и близкой бедой.
Живу, заклиная: «О если бы мог,
О если бы мог ТЫ» и в горле комок.
Пора, пожалуй, в лес податься
И там с синичкой повидаться
И с голой веточкой сырой,
И с чуть подмокшею корой.
А главное, с тем светом вешним,
Что кажется почти нездешним.
* * *
Всё дорого нынче, а жизнь дешева.
И трачусь и трачусь, покуда жива:
Билет покупаю, в театр иду,
Сижу там в каком-то неблизком ряду,
В бинокль слежу за актёрской игрой,
Гляжу, как пытается выжить герой.
А жить – как по минному полю идти:
Шагнул в неизвестность – и жизнью плати.
1995
***
Радость наша, белый свет,
Белый свет, несчастье наше.
Под ногами нынче каша,
Где мгновенно тонет след.
А ведь хочется, да как,
На земле свой след оставить,
И немыслимо представить,
Что сплошной покроет мрак
Тропки вьющейся извив
И на ней шагов цепочку,
В ускользающую точку
Нас однажды превратив.
Он так прозрачен, воздух вешний,
Но с каждым днём всё безутешней
Я становлюсь, мрачней, темней,
Хотя вокруг игра теней,
Игра теней, лучей, капели.
Ну сколько можно в самом деле
Внимать разнеженным речам
И подставлять лицо лучам,
И, как вишнёвую наливку,
Глотать весеннюю наживку.
Но только тропинкой бы не ошибиться.
Ведь выбрав не ту, можно так ушибиться,
В такой непролазной глуши заплутать,
Что только останется слёзы глотать,
Поняв, что не выйдешь к намеченной цели,
Вернее, к тем далям, что дивно белели,
Белели, алели. И утром, чуть свет,
Спешу отыскать мной оставленный след
На нужной тропинке, единственно верной,
Той самой, что к цели ведёт эфемерной
Занимается нежный рассвет.
Вы прислушайтесь. Слышите? Нежный.
Должен выдаться день безмятежный.
Лучшей рифмы, по-моему, нет
Для кануна непрочной весны,
Для едва зародившейся яви,
Для зари, когда мы ещё вправе
Спать и видеть летучие сны.
***
Хрустит ледком река лесная,
И снег от солнца разомлел.
А я опять, опять не знаю,
Как жить на обжитой земле.
Опять я где-то у истока
Размытых мартовских дорог,
Чтоб здесь, не подводя итога,
Начать сначала, – вот итог.
И даже дома захотев остаться,
Продолжу, тем не менее, скитаться.
Спасибо, что не по чужим углам,
А в тех стенах, где мой родимый хлам:
Торшер, трюмо, ребячье одеяльце,
Скрипучий стул. Мы – вечные скитальцы
Из мига в миг, из часа в новый час,
Где не было живой души до нас.
***
Когда вечерело, когда вечерело,
И лампочка под абажуром горела,
И ручка по белой бумаге бежала,
И тень на листе моём белом лежала,
Пришла тишина, тишина наступила
И разом квартиру мою затопила,
И ручка бежать по листу перестала,
И я поняла, что смертельно устала.
Да я бы унесла с собой
И этот полог голубой
И этот ветер тёплый южный,
И ранних пташек щебет дружный,
Лучи, что утром так нежны.
Но ведь они и здесь нужны,
И, чтобы с ними не расстаться,
Мне надо здесь навек остаться
И срочно отыскать пути,
Что не позволят мне уйти.
Прошу останься, не покинь,
Останься, призрачная синь,
Сияй над рощей, надо мной,
Над всей поверхностью земной.
Ведь ты – грядущего залог
Сюжета нового пролог,
Таишь ты новую зарю…
А впрочем, что я говорю?
Ты не покинешь. Это я
Уйду в кромешные края.
А, может, записаться на приём
К тому, кто создал этот окоём
И этот воздух и земную сушу,
И, видимо, смотреть умеет в душу?
Как рассветёт, я тут же запишусь,
Скажу, что, мол, никак не надышусь
Тем воздухом, которым всё здесь дышит.
А вдруг, он что-то дельное пропишет?
***
Боже, как хорошо улыбаться во сне
И, проснувшись под утро, опять улыбаться
Так, как будто бы всё начинает сбываться,
И зима на излёте, и дело к весне.
На излёте зима, но не ты и не я.
Вот проснёшься, шепну тебе: «Радость моя».
Лариса Миллер
***
Я не хочу вас затруднять,
На белый лист слова ронять,
Чтоб вы их после поднимали,
Им доверительно внимали.
А впрочем, вру — хочу, хочу,
О том лишь только хлопочу,
Мой стих стучится в чью–то душу
С мольбой назойливой: “Послушай”,
Отчаянно борясь за власть,
Рискуя без вести пропасть.
Море света. Живи – не хочу.
И, лицо подставляя лучу,
Я стихи сочиняю о лете –
Чем ещё заниматься при свете?
На свету, на свету, на свету
Строчку эту меняю на ту,
И гуляет по ткани словесной
Ломкий луч, золотой и небесный.
И маленьких нас небеса окружали.
И было нам страшно, и губы дрожали,
Когда небесам задавали вопрос
О том, что нам день народившийся нёс.
И губы дрожали, под ложечкой ныло,
А солнце в глаза нам безжалостно било,
И небо, которое было везде,
Качалось в текучей и талой воде.
***
Поверить бы. Икону
Повесить бы в дому,
Чтобы внимала стону
И вздоху моему.
И чтобы издалёка
В любое время дня
Всевидящее око
Глядело на меня.
И в завтра, что удачу
Несёт или беду,
Идти бы мне незрячей
У Бога на виду.
А воды талые кругом
Светлы, как слезы умиленья.
И впору, бросив зимний дом,
Пуститься в путь без промедленья,
И заплутаться где-нибудь
В лесах за станцией «Лосинка»
И незаметно соскользнуть
С земли, как со щеки слезинка
А воды талые кругом
Светлы, как слезы умиленья.
И впору, бросив зимний дом,
Пуститься в путь без промедленья,
И заплутаться где-нибудь
В лесах за станцией «Лосинка»
И незаметно соскользнуть
С земли, как со щеки слезинка
Позволь дышать. Позволь глубоко
Дышать до гибельного срока.
Позволь Твоей листвой шуршать
И видеть небо и дышать.
Позволь, как позволял доселе
Бродить без умысла и цели
По тропам. И Тебя в тиши
Просить об этом разреши.
***
В эпицентре тоски и страданья,
Где затихни – услышишь рыданье,
В двух шагах от кровавой резни,
Неустанной и злобной грызни,
Возле пропасти, возле пожара,
На шершавой поверхности шара, —
Ставим стены, ребёнка растим
И страницами книг шелестим.
1987
Мы с тобой приземлились, сложивши крыла.
День был белым, и ночь тоже белой была
Из-за снега, что свой совершал перелёт
Все глухие ночные часы напролёт.
Мы глядели на снег, что летал и летал
И земные прорехи бесшумно латал,
И, присев на земное блескучее дно,
Из двух тел превратились мы в тело одно.
Любить душой неутолённой
Край неба вечно удалённый.
Край неба – алые мазки –
Любить до боли, до тоски.
Любить любовью безнадёжной
Небесный край. Его тревожный
Меняющий оттенки цвет,
Сходящий медленно на нет.
***
День так прозрачен. Сквозь него
Видны все дни до одного:
Все те, что будут, те, что были,
И те, что мы почти забыли,
Луч бывший, будущая тень –
Всё видно сквозь прозрачный день.
Ненастный день. Туман и сырость.
И всё же это Божья милость,
Что новый день – он тоже мой,
И мне позволено самой
Огромным днём распорядиться.
Проснуться утром, как родиться,
Как первый раз увидеть свет.
Ценней подарка в мире нет.
Да можно ли жизнь постигать на бегу?
Цветные фигурки на белом снегу.
И надо замешкаться, остановиться,
Чтоб видеть, как снега сверкает крупица
На средневековом голландском холсте.
Две тёмные птицы на снежном кусте,
А солнечный луч осторожен и тонок.
Поближе старик, а подальше ребёнок,
И что-то творится на самом краю.
Вглядись, будто жизнь постигаешь свою.
В любую минуту тебя окликаю,
К тебе тороплюсь и к тебе приникаю.
В любую минуту и в точке любой
Живу, потому что я рядом с тобой.
И знать не хочу, как бывает иначе,
Как кто-то от горя заходится в плаче.
Позволь же мне чёрную эту дыру
Не видеть, а то я от страха умру.
Что Ты! С нами так нельзя:
Слишком путана стезя,
Ночь глуха, бессрочны зимы.
Знаешь, как мы уязвимы,
Знаешь, как боимся тьмы,
Знаешь, как ранимы мы,
Как нежны они и хрупки —
Наши бедные скорлупки.
И звал меня. И вел. Но вдруг он отнял руку,
И все оборвалось. Ни шороха, ни звука.
Ты где, мой поводырь, мой пылкий провожатый?
Меж небом и землей я намертво зажата.
А впрочем, что роптать? Бессмысленны упреки.
Старательно учу печальные уроки.
О том, что жизнь блажна и не дает расписки,
И коль ушел в туман единственный и близкий,
То так тому и быть. И жди любого крена.
И что-нибудь еще родит морская пена.
И что-нибудь еще взойдет на фоне синем.
И будет так всегда. Всегда, пока не сгинем.
***
Жар-птица не затем, чтобы её ловить.
А только чтоб любить её неуловимость,
Её капризный нрав и жар её любить,
И шелест ярких крыл, стремительность, и мнимость.
И счастье, и любовь лишь тем и хороши,
Что дышат у виска и не даются в руки.
Дыханье их ловя, замри и не дыши.
Нет в мире ничего счастливей этой муки.
Простите, что суффикс люблю уменьшительный,
Но он такой добрый, такой утешительный:
Смени на «овечку» словечко «овца»,
И вот уже жизнь не имеет конца.
И ежели облако белой овечкою
Плывёт над рекой, а тем паче над речкою,
Белея и тая в дали голубой,
То всё будет чудно и с ним и с тобой.
Итак я приняла решенье:
Учиться надо воскрешенью,
Чтоб не бояться угасать,
Как луч, что может воскресать,
Как утро, что всегда уходит
И снова путь сюда находит,
Как блик небесный, как весна.
И зря лежала я без сна
Всю ночь, тоскуя, что так скуден
Запас мгновений. Лучше будем
У тех лучей уроки брать,
Что вновь пришли сюда играть.
***
Не вмещаю, Господи, не вмещаю.
Ты мне столько даришь. А я нищаю:
Не имею ёмкостей, нужной тары
Для даров твоих. Ожидаю кары
От тебя за то, что не стало мочи
Всё вместить. А дни мои всё короче
И летят стремительно, не давая
Разглядеть пленительный отблеск края
Небосвода дивного в час заката.
Виновата, Господи, виновата.
***
Всё, чем ты доселе жил,
Снег слегка запорошил.
Ставший ласковым и белым
Мир опять прекрасен в целом.
Хлопья тихие снуют,
На земле царит уют.
В мире снежном и летучем
Поживи ничем не мучим.
2004
Мне день весь день даёт понять,
Что я должна его принять
И приголубить, и приветить,
И на любовь его ответить.
И разве можно не любить
Того, кто свет умеет лить,
И чья тропа так дивно вьётся,
И кто уйдёт и не вернётся?
День устал и сложил свои белые крылья.
Он устал быть земной неподъёмною былью.
Он устал невозможные вещи вмещать,
Проливать на них свет, озарять, освещать.
Он устал быть сияющим, снежным и нежным
И участвовать в сказке с концом неизбежным.
* * *
Сделай хоть что-нибудь, Господи, сделай.
Чёрным он кажется – день этот белый.
Столько печали и столько тоски,
Будто бы крайние сроки близки,
Будто бы больше не будет просвета.
Падает снег серебристого цвета,
Падает снег и ложится шурша,
И безымянная плачет душа.
2009
* * *
Малютка, желтогрудая синица,
Прости, что я пытаюсь заслониться
Тобой, что без согласья твоего
Тобой спасаюсь от невесть чего.
Раз ты щебечешь, хоть тебя так мало,
То, видимо, ещё не всё пропало,
Ещё не вечер, и надежда есть,
Что нас настигнет сказочная весть.
Пусть не сегодня, пусть к апрелю ближе.
Других причин надеяться не вижу.
2011
* * *
Малютка, желтогрудая синица,
Прости, что я пытаюсь заслониться
Тобой, что без согласья твоего
Тобой спасаюсь от невесть чего.
Раз ты щебечешь, хоть тебя так мало,
То, видимо, ещё не всё пропало,
Ещё не вечер, и надежда есть,
Что нас настигнет сказочная весть.
Пусть не сегодня, пусть к апрелю ближе.
Других причин надеяться не вижу.
2011
Тлело. Вспыхивало. Гасло.
Подливали снова масло.
Полыхало пламя вновь.
Полыхают в душах властно
Гнев и вера, и любовь.
На просторах ветры дуют,
Тут погасят, там раздуют,
Дуют, пламя теребя.
И живут сердца, враждуя,
Негодуя и любя.
Боже правый, сколько пыла
Израсходовано было
И во благо и во зло.
И давно зола остыла,
Ветром пепел унесло,
Время скрыло в домовину,
И о том уж нет помину.
Но не дремлют Бог и бес.
Снова свет сошелся клином.
Снова пламя до небес.
И этот дар, и это зло
Случайным ветром занесло.
И вечно в воздухе витало
Все, что моим на время стало.
Что было дивным сном моим,
Приснится завтра тем двоим.
И зло, и благо — все крылато:
Пришло с зарей, уйдет с закатом
Еще куда-то. И при чем
Здесь фатум, если обречен
И на любовь, и на утрату
Любви. И это не расплата,
Не Божий перст, не знак, не рок —
А ветер, воздуха поток.
Сколько нежности, Господи.
Воздух, крыло.
Третий день снегопад.
Даже ночью бело.
Столько нежности, Господи,
Маленьких крыл.
Будто ты мне все тайны
Сегодня открыл.
Не словами, а прикосновением одним.
К волосам, и к губам,
И ресницам моим.
Да не знать нам ни тягот, ни муки.
Чьи-то лёгкие, лёгкие руки
Приподнимут нас и понесут
Над землёй, как хрустальный сосуд.
Над отвесными скалами, мимо
Чёрной бездны.
Да будем хранимы.
И лелеемы. и спасены.
В даль пресветлую унесены..
Не под музыку, нет, а под звон тишины
И при свете колеблемой снежной стены
Жизнь идёт и идёт, на ходу истончаясь.
День текущий от прежнего не отличаясь,
Заманил, закружил меня, посеребрил.
Ты когда-то о времени мне говорил.
Говорил мне когда-то, что времени нету,
И, о сроках забыв, я блуждаю по свету,
За кружащимся ангелом белым слежу
И сквозь снежную стену легко прохожу.
Прислушалась и слышу: снег шуршит.
А пригляделась – вижу: ниткой белой
Прошиты дни. О Боже, что ни делай,
Судьба всё непременно сокрушит.
И значит невозможно отложить
Роман со снегопадом. Годы, сутки
Промчатся, и не сможешь ни минутки,
Ни полминутки где-то одолжить.
Наверно, так и будет длиться:
В руках моих всегда синица,
А чудо-птица в облаках.
Синица малая в руках
Сидит, тиха и желтогруда,
А в облаках химера, чудо,
Недостижимых крыл размах,
В непостижимых закромах,
И жизнь моя на грани краха.
Но вот малюсенькая птаха,
Которая жила в руке,
Вдруг оказалась вдалеке
И стала чудом, небылицей,
Загадочной, далекой птицей,
И уплыла, и уплыла,
Расправив дивных два крыла.
Отсюда нас пока никто не выживает.
День птичьим крестиком по снегу вышивает,
На снежной тропке там и сям весёлый крестик,
А у зимы в огромной ступке ходит пестик
И всё толчёт, что в эту ступку попадает,
И снег из ступки мелкой крупкой выпадает
И оседает на верхушке и на ветке.
Нам выпал случай удивительный и редкий
Быть частью этого столь зыбкого уклада
И тишины и белизны, и снегопада.
***
Принимать эту жизнь с её метаморфозами
Не единым глотком, а мельчайшими дозами,
По чуть-чуть, по чуть-чуть, чтоб её раскусить,
Разжевать и вкусить, и ещё попросить.
Хоть и горечь в ней есть, но добавки так хочется —
Новых вешних лучей и травы, что щекочется.
* * *
У нас билет на два лица.
Мы будем вместе до конца
И даже после будем вместе
В каком-то непонятном месте.
За самым краем бытия
Мы будем вместе – ты и я.
Но, наверное, в том-то и соль,
Что младенец предчувствует боль
Ту, что он испытает на свете.
О, как в плаче заходятся дети,
Как кричат, появляясь на свет
В непостижном предчувствии бед.
Другие статьи в литературном дневнике:
Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.
Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.
© Все права принадлежат авторам, 2000-2021 Портал работает под эгидой Российского союза писателей 18+