Что ты приуныл голову
Текст песни Золотой колос — Вася — Василёк
Оригинальный текст и слова песни Вася — Василёк:
Что ты, Вася, приуныл,
Голову повесил,
Ясны очи замутил,
Хмуришься, невесел?
С прибауткой-шуткой в бой
Хаживал, дружочек,
Что случилось вдруг с тобой,
Вася — Василечек?
Ой, милок,
Ой, Вася-Василек! Эх!
Не к лицу бойцу кручина,
Места горю не давай.
Если даже есть причина,
Никогда не унывай,
Места горю не давай,
Никогда не унывай,
Не унывай!
Бить врага — вопрос другой —
С шуткой веселее.
Нет письма от дорогой —
Думушки темнее.
Письмеца недель пяток
Почта не приносит.
Понимаешь ли, браток,
Сердце ласки просит.
Ой, милок,
Ой, Вася-Василек! Эх!
Что ты, Вася, друг большой,
Зря себя так мучишь?
Если любит всей душой —
Весточку получишь.
Не захочет написать, —
Значит, позабыла,
Значит, надо понимать,
Вовсе не любила.
Ой, милок,
Ой, Вася-Василек! Эх!
Прижимай к плечу плечо —
Дружба остается.
Если сердце горячо,
Девушка найдется.
Нынче больно — не тужи,
Завтра твой денечек,
Выше голову держи,
Вася-Василечек!
Ой, милок,
Ой, Вася-Василек! Эх
Перевод на русский или английский язык текста песни — Вася — Василёк исполнителя Золотой колос:
What are you, Bob, lost heart,
His head hung,
Clear eyes muddied,
Frowning, cheerless?
On jest, a joke in the fight
Used to go, darling,
What’s wrong with you all of a sudden,
Vasya — Vasilechek?
Oh, my dear,
Oh, Vasya Vasilek! Eh!
Not to face soldier sorrow,
Places do not let grief.
Even if there is a reason
Do not be depressed,
Places do not let grief,
Do not be depressed,
Do not be upset!
Beat the enemy — is another question —
With a joke fun.
No letters from the road —
Dumushki darker.
Letter five weeks
E-mail does not work.
You see, brother,
affection heart asks.
Oh, my dear,
Oh, Vasya Vasilek! Eh!
What are you, Bob, one large,
In vain themselves so afflicted?
If you loved with all my heart —
You get news.
I do not want to write —
So forgotten,
So, we need to understand
It is not loved.
Oh, my dear,
Oh, Vasya Vasilek! Eh!
Presses shoulder to shoulder —
Friendship remains.
If the heart is hot,
The girl there.
Today hurts — not grieve,
Tomorrow is your denechek,
Head up keep,
Vasya Vasilechek!
Oh, my dear,
Oh, Vasya Vasilek! Eh
Если нашли опечатку в тексте или переводе песни Вася — Василёк, просим сообщить об этом в комментариях.
Что ты приуныл голову
Хороши песни. А давайте ка вспомним другую песню?!
Один из заключенных лагеря писал:
«В нашей 25-й, по-видимому, в конце 1937 года сидел композитор, довольно популярный в то время. Поль Марсель Русаков. Его песня „Когда простым и нежным взором. “ была популярна. Родился он во Франции. Этого было достаточно, чтобы он получил свой срок за шпионаж».
Показать полностью.
«Веселья час и боль разлуки. » — песня «Дружба» в исполнении Вадима Козина была невероятно популярной в 1937 году. На грампластинках было указано: стихи — Андрей Шмульян, музыка — Поль Марсель. Но буквально через несколько месяцев после выхода первой записи композитором песни «назначили» Вадима Сидорова, который был всего лишь ее аранжировщиком. Все дело в том, что 2 июня 1937 года композитор с экзотическим именем Поль Марсель был арестован по обвинению в принадлежности к троцкистской организации.
Как музыкант и дирижер он был направлен в Музыкально-драматический театр Вятлага НКВД в Кировской области. Руководство лагеря искусство уважало, поэтому сегодня список постановок, художественным руководителем и дирижером которых был Поль Марсель, просто изумляет: инсценировка в 6-ти картинах с апофеозом «Василий Тёркин» (1943), программа «Марица» (1943), «Запорожец за Дунаем» (1944), «Цыганский барон» (1944), «Свадьба в Малиновке» (1944), «Травиата» (1945).
Поль Марсель имел возможность заниматься свой профессиональной деятельностью, лагерный театр процветал, а начальник имел отличные показатели по культурной работе. В ВятЛаге композитор вместе с соседом по 25-ой камере — университетским преподавателем Васильевым — написал песню, которую заключенные окрестили гимном лагеря и помнили даже тогда, когда Марселя и Васильева на зоне уже не было. В ней были такие слова:
Там, за решёткой, жизнь, там, за решёткой, воля,
Здесь сумрак сводов, сумерки души.
В вечерние часы, в часы сердечной боли
Мне видится твой взор в ночной тиши.
Сергей Алымов — Вася — Василек
Сергей Алымов — Вася — Василек
Что ты, Вася, приуныл,
Голову повесил,
Ясны очи замутил,
Хмуришься, невесел?
С прибауткой-шуткой в бой
Хаживал, дружочек,
Что случилось вдруг с тобой,
Вася — Василечек?
Ой, милок,
Ой, Вася-Василек! Эх!
Не к лицу бойцу кручина,
Места горю не давай.
Если даже есть причина,
Никогда не унывай,
Места горю не давай,
Никогда не унывай,
Не унывай!
Бить врага — вопрос другой —
С шуткой веселее.
Нет письма от дорогой —
Думушки темнее.
Письмеца недель пяток
Почта не приносит.
Понимаешь ли, браток,
Сердце ласки просит.
Ой, милок,
Ой, Вася-Василек! Эх!
Что ты, Вася, друг большой,
Зря себя так мучишь?
Если любит всей душой —
Весточку получишь.
Не захочет написать, —
Значит, позабыла,
Значит, надо понимать,
Вовсе не любила.
Ой, милок,
Ой, Вася-Василек! Эх!
Прижимай к плечу плечо —
Дружба остается.
Если сердце горячо,
Девушка найдется.
Нынче больно — не тужи,
Завтра твой денечек,
Выше голову держи,
Вася-Василечек!
Ой, милок,
Ой, Вася-Василек! Эх!
Конец стихотворения — все стихи в оригинале.
Стихотворная библиотека. Становитесь участником и публикуйте свои собственные стихи прямо здесь
Стихотворное чудовище — многоязычный сайт о поэзии. Здесь вы можете читать стихи в оригинале на других языках, начиная с английского, а также публиковать свои стихи на доступных языках.
Найти стихотворение, читать стихотворение полностью, стихи, стих, классика и современная поэзия по-русски и на русском языке на сайте Poetry.Monster.
Read poetry in Russian, find Russian poetry, poems and verses by Russian poets on the Poetry.Monster website.
Yandex — лучший поисковик на русском языке
Qwant — лучий поисковик во Франции, замечателен для поиска на французском языке, также на других романских и германских языках
Что ты приуныл голову
Повседневная жизнь Москвы в сталинскую эпоху. 1930-1940-е годы
Написать эту книгу меня побудили две причины. Во-первых, хотелось еще и еще рассказывать о жизни москвичей того времени и, во-вторых, нельзя было их бросать на середине пути, ведь эпоха, в которую они жили, еще не кончилась. Эпоху эту определяла не только личность Сталина, но и весь тот заряд энергии и идей, который был вызван Великой русской революцией 1917 года. Те, кто родился в начале двадцатых, стали теми, кто защищал Москву, погибал в Сталинграде, брал Берлин, восстанавливал страну после очередной разрухи. Оборвать рассказ о жизни этих людей последним предвоенным годом было так же нелегко, как, разбежавшись, остановиться на краю пропасти. К тому же у меня имелись записи воспоминаний Курлина и Барабанова, прошедших войну. Я сделал их еще в шестидесятые-семидесятые годы и рад тому, что они пригодились.
При работе над первой книгой о Москве двадцатых-тридцатых годов я совсем упустил из виду такую интересную тему, как школа. Впрочем, это, может быть, и к лучшему. Нельзя такую тему делить на части и десятилетия, уж очень связаны в ней между собой двадцатые, тридцатые и сороковые годы. О послевоенной школе помнят у нас многие. Как было бы здорово собрать воспоминания о ней в большой толстой книге, тем более что цензуры теперь нет и единственными недругами памяти народной являются у нас безденежье и склероз.
Новая тема сороковых годов – это враги. Им, врагам, посвящена отдельная глава. В мирные довоенные годы основным нашим противником считался враг внутренний, а враг внешний был потенциальным. Теперь, в сороковых, мы обрели настоящего внешнего врага. Еще раз, после азиатского нашествия и вторжения Наполеона, России пришлось подняться не только на свою защиту, но и на защиту всей европейской цивилизации. Эту великую миссию она с честью выполнила. Рассказ о жизни в фашистской Германии прямого отношения к повествованию о Москве, конечно, не имеет, но он, как мне думается, оттеняет жизнь наших людей и черты нашего народа, того самого народа, которого одни считают избавителем человечества от «коричневой чумы», другие – диким обитателем европейского захолустья, а третьи – тем и другим вместе.
Москвичи мне интересны такие как есть. Я вижу их не из космоса, а из окна троллейбуса. Они умиляют меня и раздражают, смешат и возмущают. То я люблю их, то ненавижу. Мне хорошо среди них не потому, что они такие хорошие, а потому, что они мой воздух, среда моего обитания, как вода для рыбы, как горячий песок для черепахи, как лес для ежа. Старые кривые переулки в Москве меня радуют не меньше широких красивых проспектов. Я тоскую по деревянным домишкам и дворам, поросшим травой, по дребезжанию «Аннушки», катящейся через всю Москву, по лошадям, развозящим фургоны с хлебом, по зрителям и болельщикам давно прошедших лет. Это чувство грусти и тоски по прошлому не в последнюю очередь побудило меня к тому, чтобы начать давить клавиши компьютерной клавиатуры (чуть не сказал «взяться за перо»). Хочется надеяться, что я это сделал не зря.
Кто-то упрекнет меня в том, что я не показал в книге героический труд москвичей во время войны и в послевоенные годы, кто-то – в том, что я умолчал о травле «безродных космополитов» в конце сороковых годов и пр. Не спорю – темы эти важные и интересные, но о них и так много написано. Вряд ли я смог бы добавить здесь что-либо существенное. Вот рассказать о том, что неизвестно, о чем раньше не писали, это интересно, но, к сожалению, это не всегда получается, так как не все архивы допускают к себе «вольных литераторов». Это, может быть, и правильно, но от этого грустно. Когда я работал в Генеральной прокуратуре, то, пользуясь служебным положением, мог читать уголовные дела той эпохи. На их страницах запеклась, как говорится, кровь эпохи. Я открывал для себя тайны ее повседневной жизни. Так, например, я узнал, что во время осады Ленинграда женщины, живущие на его окраине, ходили через линию фронта за продуктами на территорию, оккупированную немцами. Командиры нашей передовой линии выписывали им пропуска, и они с сумками и кошелками отправлялись в соседний населенный пункт, занятый врагом, а купив, что нужно, возвращались обратно. Да, немало сюрпризов из области нашей повседневной жизни преподносит нам изучение прошлого. Остается только удивляться. Поистине повседневная жизнь нашего народа полна чудес и невероятностей. Изучать их одно удовольствие.
Любовь к эксгумациям. – «Приставить заднюю ногу!» – Что любили москвичи? – Русские фашисты. – Любовь к цитатам. – Евреи. – Русские глазами немцев. – Знаки отличия. – Почему Сталин рассердился на Михаила Кольцова. – Гиммлер о пользе концентрационных лагерей. – В дом пришел чекист. – «Граммофон веков». – «Муза ушедшего времени»
В ночь под новый, 1941 год, когда столбик термометра в Москве опустился до двадцати семи градусов, в Московском зоопарке обледенел и погиб белый лебедь. Этому незначительному в масштабе города, а тем более страны, событию, наверное, не стоило придавать особого значения, но кое-кто из москвичей, наиболее впечатлительных, наверное, посчитал его дурным предзнаменованием. Что ж, наше желание превращать знамения и приметы в верстовые столбы истории понятно: страшновато жить в непредсказуемом мире. Лебединая песнь, которой закончился последний предвоенный год для советских людей, была не единственным дурным знаком на будущее. Настораживало, в частности, расположение планет на небе. Весь 1941 год, а особенно конец его, должен был пройти под кроваво-красным блеском воинственного Марса, в то время как свет Меркурия и Венеры, покровителей торговли, плодородия и любви, до нас почти не доходил. Казалось, им было неуютно в нашем мире.
Но люди не довольствовались гибелью белого лебедя и кровавым отблеском Марса. Они сами стали дразнить лихо, которое тогда еще было довольно тихо. Перед самой войной, 18 июня, советские ученые раскопали могилу Тимура-Тамерлана. Раскопали, убедились в том, что Тимур был действительно хром, и снова закопали.
Я, между прочим, не знаю, есть ли на земле другой такой народ, как наш (за исключением его мусульманской части), который так любит выкапывать из земли своих покойников. Родственники и близкие покончившего с собой или погибшего в результате несчастного случая одолевают органы милиции и прокуратуры требованиями об эксгумации трупа, стремясь доказать, что похороненный был непременно убит. Создается впечатление, что в глубине души эти люди надеются на то, что покойник на свежем воздухе прочихается, прокашляется и оживет.
Ученые, вскрывая могилу Тамерлана, на такой эффект, конечно, не рассчитывали, им просто было интересно взглянуть на великого завоевателя. К тому же науке представился случай показать, что все эти разговоры о том, что, вскрыв могилу, они выпустят на волю дух войны, являются не чем иным, как суеверием темных, некультурных людей. Не подумали они о том, что предрассудок, совпав с реальностью, становится чем-то большим, чем предрассудок, он становится предзнаменованием.
Кто-то считал, что война между Третьим Римом и Третьим рейхом невозможна, потому что «три» – счастливое число.
Конечно, у каждого времени, у каждой эпохи есть свои фантазии и суеверия. Римляне, например, утверждали, что перед нападением Ганнибала на Рим щиты их легионеров сами собой покрывались кровью, из разверзшегося неба на землю сыпались листики, на одном из которых было написано: «Марс потрясает оружием». Происходили и другие чудеса: то бык заговорил человеческим голосом, то женщина превратилась в мужчину, то младенец из утробы матери закричал: «Победа, победа!»
Песни дорог войны. Вася-Василёк
ИСТОРИЯ ПЕСНИ «ВАСЯ-ВАСИЛЁК»
С.Я. Алымов – участник Великой Отечественной войны. Награждён орденами «Красная Звезда», «Знак Почёта» и тремя медалями, в том числе «За оборону Москвы» и «За оборону Севастополя».
А.Г. Новиков – народный артист СССР, дважды лауреат сталинских премий, в том числе за песню «Вася-Василёк» в цикле военно-патриотических музыкальных произведений. Награды – золотая медаль «Серп и молот» Героя Социалистического Труда, ещё четыре ордена и четыре медали.
В 1940 году Главное Политуправление Красной Армии решило устроить Всесоюзный конкурс песен оборонной тематики. Оборонные мотивы в песенном творчестве советских композиторов были широко распространены в предвоенный период. В конкурсе приняло участие большое количество поэтов и композиторов. В их числе были поэт-песенник С.Я. Алымов и композитор А.Г. Новиков. Творческое сотрудничество двух этих мастеров советской песни началось ещё в 1935 году с создания довольно удачной песни «Пограничная сторожевая». Вновь объединив свои творческие натуры, друзья сочинили две замечательные «оборонные» песни – «Вася-Василёк» и «Самовары-самопалы».
В своей книге «Песня в строю» (1976) А.Г. Новиков писал:
«Мы заранее договорились, что напишем весёлые солдатские песни. И вот Сергей Алымов придумал Васю-Василька, которому «письмецо недель пяток почта не приносит». Интересная получилась форма песни – как разговор. Диалог сделал её исполнение удобным для сцены. В этом, наверное, была одна из причин большой впоследствии её популярности.
Любопытно, что после того, как «Васю-Василька» узнали, я получил множество писем с просьбой написать ещё такую же песню. А ведь этого делать нельзя. Песня поэтому и привилась, что была хотя и очень простой, но оригинально решённой. Похожая песня, песня-двойник стала бы пустоцветом, народ не стал бы её петь. Такие случаи бывали.
«Вася-Василёк» и «Самовары-самопалы» получили на конкурсе какие-то незначительные премии. Уезжая в эвакуацию, я отдал ноты в Краснознамённый ансамбль. Потом оказалось, что ансамбль разучил эти песни и они попали в снятый в 1942 году фильм о Краснознамённом ансамбле, которым дирижировал Александр Васильевич Александров (1883 – 1946). Но фильм этот я увидел уже значительно позже, а тогда, на Урале, не знал, что песня прижилась в солдатском строю и разлетелась по фронтам.
А услышал я их впервые совершенно неожиданно. Это было 21 января 1942 года. Наш профсоюзный ансамбль находился в поезде на станции Тавда, откуда мы ехали по приглашению обкома партии в Свердловск, чтобы дать там концерт.
Под стук колёс ведёшь тихую беседу о доме, о близких, об ушедших на фронт товарищах, об отгремевших под Москвой декабрьских боях, о Москве. И вдруг – вот она, в репродукторах – Москва! Вагон был радиофицирован, и мы слышим передачу с торжественного традиционного заседания, посвященного памяти В.И. Ленина.
После собрания, как обычно, концерт. Выступали ансамбль войск НКВД и Краснознамённый ансамбль. Первый поёт «Зимушку», второй горячо, темпераментно исполняет «Васю-Василька» и «Самовары-самопалы». Артисты радовались вместе со мной тому, что после тяжелейших боёв Москва не унывает, поёт весёлые песни, что песни слушает фронт, вся страна.
Потом мне рассказывали фронтовики, что песня пришлась как нельзя кстати – после первых успешных наших ударов под Москвой солдаты подхватывали рефрен «Вася-Василёк», точно передающий их настроение: «Если даже есть причина, никогда не унывай!». Он стал поговоркой».
К рассказу А.Г. Новикова следует сделать некоторое уточнение. На самом деле обе эти песни были записаны на пластинку в начале 1941 года, ещё до начала войны и не раз транслировались по Всесоюзному радио. Однако подлинная, всенародная популярность пришла к этим песням уже после начала войны, когда вдруг оказалось, что их содержание удивительно точно отвечает реалиям военного времени.
Что ты, Вася, приуныл, голову повесил,
Ясны очи замутил, хмуришься, невесел?
С прибауткой-шуткой в бой хаживал, дружочек,
Что случилось вдруг с тобой, Вася-Василёчек?
Ой, милок, ой, Вася-Василёк! Эх!
Припев: Не к лицу бойцу кручина, места горю не давай.
Если даже есть причина, никогда не унывай,
Места горю не давай, никогда не унывай, не унывай!
Письмеца недель пяток почта не приносит.
Понимаешь ли, браток, сердце ласки просит.
Бить врага – вопрос другой – с шуткой веселее.
Нет письма от дорогой – думушки темнее.
Ой, милок, ой, Вася-Василёк! Эх!
Припев
Не захочет написать, – значит, позабыла,
Значит, надо понимать, вовсе не любила.
Что ты, Вася, друг большой, зря себя так мучишь?
Если любит всей душой – весточку получишь.
Ой, милок, ой, Вася-Василёк! Эх!
Припев
Прижимай к плечу плечо – дружба остаётся.
Если сердце горячо, девушка найдётся.
Нынче больно – не тужи, завтра твой денёчек,
Выше голову держи, Вася-Василёчек.
Ой, милок, ой, Вася-Василёк! Эх!