Что я натворила вязание
что я натворила
что я натворила запись закреплена
что я натворила запись закреплена
иногда в нашем доме
так много комнат
что кажется
хватило бы и однушки,
и спального места в общаге,
Показать полностью.
и даже палатки с брезентовым слоем
всё равно нас повсюду двое
иногда в нашем доме
так мало комнат
что квадратные метры
начинают звенеть
от всхлипов на краешке кухни
от пустоты без слов и движений
от всхлипов на краешке спальни
наш домик живет
сжимается и расширяется
бьется как сердечко
замирает и снова бьется
смеётся
наш домик живет
остальное совсем не страшно
что я натворила запись закреплена
Анастасия Палихова
Я в телеке! Поговорили о творчестве, школе драматургии и конкурсе драматургов «Евразия», куда я и Арик попали в лонг-лист со своими пьесами.
что я натворила запись закреплена
помню
в детстве я
очень любила цыплят
когда приезжала в деревню
брала их на руки и
Показать полностью.
гладила
эти теплые желтые комки
эти клювики
ничего не запомнила
для этого придуманы взрослые
они рассказали
что в детстве я
очень любила цыплят
когда приезжала в деревню
брала их на руки и
сжимала так
что передушила весь выводок
когда я смотрю на тебя
мне почему-то страшно
что я натворила запись закреплена
А вот и пьеса. Называется «Они говорят о тебе». Написала ее за полторы недели в течение года, как это обычно и бывает. Писать пьесы жутко понравилось. Спасибо Школе драматургии ЦЕНТР, Никитинскому театру и Дмитрию Данилову — без них этого бы не случилось.
Читайте и рассказывайте, каково вам.
что я натворила запись закреплена
алла витальевна лезет в петлю
алла витальевна знает что хочет
или думает что знает что хочет
но мы тоже знаем
мы не думаем
Показать полностью.
мы развязываем узелки
или вот еще
в субботу
забыла выключить плиту
и легла на полу
пришлось отключить от газа весь дом
а вчера так вообще
поехала копать картошку на дачу
это в ее-то семьсот восемьдесят лет
и с ее-то сердцем
накопала целое ведро
и начала копать
что-то еще
что было делать
сломали лопату
она руками
ну вы представляете?
обиделись
решили с ней больше
не разговаривать
что я натворила запись закреплена
→ О Зимней школе поэтов в Сочи ←
Этой зимой беспощадно захотелось растормошиться. Уехать куда угодно, с целью или без цели. И тут случилась Зимняя школа поэтов в Сочи. Трехдневный интенсив с точечным разбором своих и чужих стишков и практическими заданиями. Сказочно.
Показать полностью.
Вели мастерскую у нас Дмитрий Данилов и Евгения Вежлян. Это крутой и сбалансированный тандем. Мы писали стишки «на тему» за 15 минут, составляли верлибры из 72 каких угодно слов, разбирали наши присланные подборки и вообще неплохо проводили время. Оказывается, так тоже можно. Без всякого писательского блока.
Ехала я на школу с одной ручной кладью, но энергии получила столько, что на обратном пути для нее требовался отдельный чемоданчик. Думала, в аэропорту развернут: «куда столько счастья из Сочи увозишь, ведьма с Лысой Горы?» (это райончик, в котором я жила)
Это было именно то, чего я полусознательно хотела: погрузиться в среду и прочувствовать свои стихи через отклики других людей. Понять, о чем я могу и умею писать. Узнать, про что я. В очередной раз убрать кавычки со слов «поэтесса» и обнаружить себя как самостоятельную творческую единицу. А еще познакомиться с такими же пришибленными поэзией товарищами.
И, конечно, увидеть февральское море. Куда без него.
Что я натворила вязание
Copyright © Amanda Prowse, 2013
© Рапопорт И., перевод на русский язык, 2018
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2018
Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.
Аманда Проуз занималась творчеством всю жизнь, но писала преимущественно в стол, и лишь удачное стечение обстоятельств побудило ее опубликовать свой дебютный роман «День красных маков».
Книга была переведена на множество языков и принесла автору мировую известность. С тех пор произведения Аманды Проуз не раз удостаивались премий и хвалебных отзывов критиков.
«Пронзительно и свежо. Несмотря на напряженную завязку роман очень светлый, с толикой романтики. Стоит ли говорить, что Аманда Проуз, как и всегда, отлично справилась со своей задачей? Ее книги не дадут заскучать».
Я подберу все те осколки, которые ты оставил, спрятал в ящиках, забросил под ковер и за подушки, и снова стану собой. И все мечты, что были в моей голове, прежде чем ты сломал меня, – осуществятся.
Кэтрин Брукер наблюдала, как жизнь покидает тело ее супруга. Она могла бы поклясться, что видела черную змею его души, которая выскользнула из его груди и просочилась куда-то сквозь пол. Женщина откинулась на спинку стула и глубоко вздохнула. Она ожидала эйфории или, по крайней мере, облегчения. И уж никак не рассчитывала на то странное онемение, которое ее внезапно охватило. Вспомнив, что в соседней комнате спят дети, Кэтрин закрыла глаза и пожелала им хорошенько выспаться, понимая – ближайшее время будет для них весьма неспокойным. Да, как обычно, она подумала прежде всего о своих детях – сыне и дочери.
Комната, в которой Кэтрин находилась, казалась странным образом пустой, даже несмотря на залитую кровью кровать, на которой лежал труп. Атмосфера представлялась женщине вполне себе умиротворенной, а температура в комнате – идеальной.
Кэтрин ощутила хоть и не сильное, но разочарование. Она-то ждала совершенно других эмоций.
Переодевшись в джинсы и свитер, женщина безучастно застыла у кровати, где лежало окровавленное тело ее мужа. Хорошенько подумав и взвесив все варианты, она впервые в своей жизни набрала номер службы спасения.
Те действия, которые она проигрывала до этого дня в голове бесчисленное множество раз, казались ей теперь какими-то нереальными. Хотя в сознании Кэтрин звонки в службу спасения были логичными в случае происшествий не столь значительных – скажем, если ребенок сломал ногу или у соседей горит дом.
– Служба спасения! С кем вас соединить? – спросил голос на том конце провода.
– Да. Здравствуйте… Даже и не знаю с кем…
– Не знаете? – удивилась ее собеседница.
– Думаю, тут нужна «Скорая помощь». Или полиция. Или и то и другое. Простите. Я же говорю, что и сама толком не знаю!
– Расскажите, что у вас случилось? – попросил голос в трубке.
Женщина на другом конце провода поперхнулась:
– Прошу прощения, вы… Что? Связь ужасная, плохо слышно, мэм.
Лампочка над головой Кэтрин мигнула – похоже, пора было ее менять. Скоро она начнет действовать женщине на нервы.
– Так это вы? – спросили ее.
Роланд Гиринг сложил ладони пирамидкой, перенеся вес на локти и уперев в стол свои мускулистые руки. Его голос опустился на октаву: ответ на этот вопрос был ему необходим, но в то же время Роланд боялся его услышать.
– Я? – переспросила Кэтрин.
Следователь смотрел женщине прямо в глаза, пытаясь внушить ей доверие, желание честно ответить ему. Гиринг сразу мог различить, когда ему лгут – в этом он полагался на свои инстинкты. Столько лет проработав с подозреваемыми, он хорошо знал – иногда, чтобы понять, врет человек или нет, достаточно внимательно рассмотреть его зрачки.
– Обычно на этом этапе я таких вопросов не задаю, но я ведь ваш друг – и друг Марка – и просто не могу не задать этот вопрос.
– Да, конечно, я все понимаю.
Кэтрин улыбнулась какой-то скользящей улыбкой, теребя большим и указательным пальцами пряди за ушами.
Гиринга ее спокойствие приводило в замешательство: Кэтрин вела себя совсем не так, как другие женщины в подобных ситуациях. Обычно они визжат, плачут и крайне агрессивны. Одним словом, ведут себя так, как будто с ними обошлись крайне несправедливо. Внешний вид Кэтрин же говорил Роланду, что она абсолютно спокойна.
Кэтрин вспомнила застывший, стеклянный взгляд мужа. То, как его пальцы сжимались и разжимались, пока легкие его медленно прекращали свою работу. Она наморщила нос – женщина до сих пор чувствовала стальной аромат крови Марка, брызгающей из артерий. Этот запах был ей одновременно отвратителен и приятен. Кэтрин словно чувствовала вкус крови.
Страданий мужа она никоим образом не облегчила, не сказала никаких слов утешения. А, наоборот, смотрела на него, тихо улыбаясь, словно ждала, что Марк справится, что он по-прежнему останется тем сильным и мощным мужчиной, который может срубить дерево или покрасить стену.
В какой-то момент она даже начала насвистывать что-то себе под нос, словно не хотела замечать собственную нерешительность, отчаянно желая поскорее закончить эту горькую главу. Вдруг Кэтрин произнесла совершенно беззаботно:
– Не торопись, милый. У нас есть еще несколько часов. Я сегодня совершенно свободна, и впереди у меня вся жизнь. А ты уж будь любезен сдержать свое слово.
В легкомысленном прагматизме Кэтрин читалось нескрываемое облегчение.
– Недолго мне осталось… – Голос Марка превратился в прерывистый шепот. Еле собрав остатки дыхания, муж Кэтрин просипел: – Слишком медленно, больно. Ты за это заплатишь.
Еще до того, как он договорил, Кэтрин мысленно стерла эту фразу из памяти. Нечего запоминать эти слова – она уж точно никому об этом не расскажет.
– О, Марк, я уже заплатила сполна.
Наклонившись над мужем, застыв в нескольких дюймах от его лица, женщина вдохнула затхлый воздух, вырвавшийся из его рта, разделив с ним тот крошечный миг, в котором супруг ее был еще жив. Кэтрин поразилась проявленной им общечеловеческой способности цепляться за настоящий момент. Это было удивительно. Даже восхитительно. Но абсолютно тщетно.
В признании Кэтрин Гирингу послышалась толика гордости, словно она восхищалась собственным достижением. Это ее странное самодовольство сбивало следователя с толку больше всего. Роланд покачал головой. Слишком непонятно это все. Хотя он уже добился признания, его все равно терзали сомнения.