Что я потеряла ничего ровным счетом ничего
Семнадцать мгновений весны, стр. 52
Штирлиц заставил тело спружиниться и, ощущая мелкое дрожание мышц, простоял с минуту. Он почувствовал, как кровь прилила к лицу и в глазах забили острые зелененькие молоточки.
«Вот так, – сказал он себе. – Надо чувствовать себя – всего, целиком, как кулак. Несмотря на то, что здешние стены крашены тремя красками, – серой, синей и белой».
И он засмеялся. Он не заставлял себя смеяться. Просто эти проклятые цвета… Будь они неладны. Слава богу, что Мюллер вышел. Это он сглупил, дав ему время на раздумье. Никогда нельзя давать время на раздумье, если считаешь собеседника серьезным противником. Значит, Мюллер, у тебя самого не сходятся концы с концами.
…Мюллер выехал на место убийства Рольфа и Барбары вместе с самыми лучшими своими сыщиками – он взял стариков, которые ловили с ним бандитов, и национал-социалистов Гитлера, и коммунистов Тельмана и Брандлера в двадцатых годах. Он брал этих людей в самых редких случаях. Он не переводил их в гестапо, чтобы они не зазнались: каждый следователь гестапо рассчитывал на помощь экспертов, агентов, диктофонов. А Мюллер был поклонником Чапека – сыщики у этого писателя обходились своей головой и своим опытом.
– Вообще ничего? – спросил Мюллер. – Никаких зацепок?
– Ни черта, – ответил седой, с землистым лицом старик. Мюллер забыл, как его зовут, но тем не менее они были на «ты» с 1926 года. – Это похоже на убийство, которое ты раскручивал в Мюнхене.
– Да. Дом девять, по-моему…
– Восемь. Он ухлопал их на четной стороне улицы.
– Ну и память у тебя.
– Ты на свою жалуешься?
– Ты генерал, тебе можно пить водку. Откуда у нас деньги на водку?
– Бери взятки, – хмыкнул Мюллер.
– А потом попадешь к твоим палачам? Нет уж, лучше я буду пить йод.
– Валяй, – согласился Мюллер. – Валяй. Я бы с радостью, говоря откровенно, поменял свою водку на твой йод.
– Работы слишком много?
– Пока – да. Скоро ее вовсе не будет. Так что же нам делать, а? Неужели совсем ничего нет?
– Пусть в твоей лаборатории посмотрят пули, которыми укокошили эту парочку.
– Посмотреть – посмотрят, – согласился Мюллер. – Обязательно посмотрят, можешь не беспокоиться…
Вошел второй старик и, подвинув стул, присел рядом с Мюллером. «Старый черт, – подумал Мюллер, взглянув на него, – а ведь он красится. Точно, у него крашеные волосы».
– Ну? – спросил Мюллер. – Что у тебя, Понтер?
– Слушай, чем ты красишь волосы?
– Хной. У меня не седые и не черные, а какие-то пегие, а Ильзе умерла. А молоденькие предпочитают юных солдат, а не старых сыщиков… Слушай, тут одна старуха в доме напротив видела час назад женщину и солдата. Женщина шла с ребенком, видно, что торопилась.
– Я понимаю, что не в трусах. В черной форме?
– Конечно. Вы ж зеленым охрану не поручаете.
– В какую они сели машину?
– Они в автобус сели.
Мюллер от неожиданности даже приподнялся.
– Так. В семнадцатый номер.
– В какую сторону они поехали?
– Туда, – махнул рукой Понтер, – на запад.
Мюллер сорвался со стула, снял трубку телефона и, быстро набрав номер, сказал:
– Шольц! Быстро! Наряды по линии семнадцатого автобуса – раз! «Пианистка» и охранник. Что? Откуда я знаю, как его зовут! Выясните, как его зовут! Второе – немедленно поднимите на него досье: кто он, откуда, где родные. Весь послужной список – мне, сюда, немедленно. Если выясните, что он хоть раз был в тех же местах, где бывал Штирлиц, сразу сообщите! И отправьте наряд в засаду на квартиру Штирлица.
Мюллер сидел на стуле возле двери. Эксперты гестапо и фотограф уже уехали. Он остался со своими стариками, и они говорили о былом, перебивая друг друга.
Он снова снял трубку телефона:
– Это Мюллер. По всем линиям метро тоже предупредите полицию о женщине с ребенком. Дайте ее описание, скажите, что она воровка и убийца, пусть берут. Если ошибутся и схватят больше, чем надо, – я их извиню. Пусть только не пропустят ту, которую я жду…
Штирлиц постучал в дверь камеры: видимо, за те часы, которые он здесь провел, сменился караул, потому что на пороге теперь стоял не давешний красномордый парень, а Зигфрид Бейкер – Штирлиц не раз играл с ним в паре на теннисных кортах.
– Привет, Зигги, – сказал он, усмехнувшись, – хорошенькое место для встреч, а?
– Зачем вы требовали меня, номер седьмой? – спросил Бейкер очень спокойно, ровным, чуть глуховатым голосом.
«У него всегда была замедленная реакция, – вспомнил Штирлиц. – Он хорошо бил с левой, но всегда чуть медлил. Из-за этого мы с ним проиграли пресс-атташе из Турции».
– Неужели я так изменился? – спросил Штирлиц и автоматически пощупал щеки: он не брился второй день, и щетина отросла довольно большая, но не такая колючая; колючей щетина была только вечером – он приучил себя бриться дважды в день.
– Зачем вы требовали меня, номер седьмой? – повторил Зигфрид.
– Ты что, сошел с ума?
– Молчать! – гаркнул Бейкер и захлопнул тяжелую дверь.
Штирлиц усмехнулся и сел на металлический, ввинченный в бетонный пол табурет. «Когда я подарил ему английскую ракетку, он даже прослезился. Все громилы и подлецы слезливы. Эта у них такая форма истерии, – подумал Штирлиц. – Слабые люди обычно кричат или бранятся, а громилы плачут. Слабые – это я неверно подумал. Добрые – так сказать вернее. И только самые сильные люди умеют подчинять себя себе».
Когда они первый раз играли в паре с Зигфридом против обергруппенфюрера Поля (Поль перед войной учился играть в теннис, чтобы похудеть), Бейкер шепнул Штирлицу:
– Будем проигрывать с нулевым счетом или для вида посопротивляемся?
– Не болтай ерунды, – ответил Штирлиц, – спорт есть спорт.
Зигфрид начал немилосердно подыгрывать Полю. Он очень хотел понравиться обергруппенфюреру. А Поль накричал на него:
– Я вам не кукла! Извольте играть со мной как с соперником, а не как с глупым ребенком!
Зигфрид с перепугу начал гонять Поля по площадке так, что тот, рассвирепев, бросил ракетку и ушел с корта. Бейкер тогда побледнел, и Штирлиц заметил, как у него мелко дрожали пальцы.
– Я никогда не думал, что в тюрьмах работают такие нервные ребята, – сказал Штирлиц. – Ничего не случилось, дружище, ничего, ровным счетом. Иди в душ, приди в себя и отправляйся домой, а послезавтра я расскажу тебе, что надо делать.
Зигфрид ушел, а Штирлиц разыскал Поля, и они вместе славно поиграли пять сетов. Поль взмок, но Штирлиц играл с ним ровно, отрабатывая – ненавязчиво и уважительно – длинные удары с правой. Поль это отчетливо понял, но манера Штирлица держаться на корте, полная иронического доброжелательства и истинно спортивного демократизма, была ему симпатична. Поль попросил Штирлица поиграть с ним пару месяцев.
– Это слишком тяжелое наказание, – рассмеялся Штирлиц, и Поль тоже рассмеялся – так это добродушно прозвучало у Штирлица. – Не сердитесь на моего верзилу, он боится генералов и относится к вам с преклонением. Мы будем работать с вами по очереди, чтобы не потерять квалификацию.
Презираю своих родителей, зато что не добились в жизни ровным счетом ничего
Я не буду лгать и скажу честно, что всегда презирала своих родителей. Они не добились в жизни ровным счетом ничего и эта ноша легла на меня. И я была бы готова ее вынести, но дело здесь не в тяжести моей будущей жизни, а в социуме, который относится ко мне в большинстве случаев как к мусору. Понимаю, что многие из средних семей меня сейчас не поймут. Более того, все из чуть более обеспеченных семей всегда говорят, что к родителям нужно относится максимально уважительно и ни в коем случае не оскорблять их. И я не виню и не оскорбляю таких людей, хоть они этого заслуживают, поскольку говорят о том, о чем не имеют ни малейшего представления. Тем не менее, всю мою жизнь за мной тянется это пятно из нищеты и неудач.
Собственно, суть не в этом. Полтора года назад я познакомилась с парнем, который принял меня такой, какая я есть. И более того, он из обеспеченной семьи. Многие мои подружки тогда сказали, что я с ним из-за денег, но к тому моменту я сама прилично зарабатывала, поэтому в нем совершенно не нуждалась. Моя же проблема заключается в том, что мне перед ним стыдно. Порой мне кажется, что я выгляжу на его фоне как какая-то крестьянка, которая просто тянет его вниз, а он влюбленный дурачок меня терпит. И хотя он говорит, что мой социальный статус для него не так важен, эти мысли преследуют меня по сей день.
Те же подруги говорят мне, что я должна просто расслабиться, потому что мне повезло. И это действительно так, ведь он по сути единственное хорошее событие в моей жизни. Он все предлагает мне познакомиться с его родителями, но я иду в отказ. Мне кажется, что я просто опозорюсь перед ними, потому что они у него врачи и юристы в нескольких поколениях. Там ведь по сути целый род людей, которые занимаются своим делом и воспитывают детей в соответствии со своим образом жизни. А у меня ничего подобного никогда не было. И хотя я уже давно не та, о которой можно сказать, что она из бедной семьи, мне все равно неловко.
Я даже читала по этой теме несколько работ психологов. Они говорили, что можно избавиться от бедности, но бедность в голове останется навсегда. И хотя это не самый оптимистичный прогноз, но со временем я понимаю, что это действительно так.
В общем, не знаю как я буду жить с ним дальше, но мне искренне хочется выйти за него замуж. Из нас получилась бы отличная семья, несмотря на мой социальный слой. Все-таки я уже другой человек, а он и без того очень хороший. Со своими родителями я не общаюсь, а потому никакой «опасности» они для нас не несут.
Новые истории
Извините. Данных пока нет.
Презираю своих родителей, зато что не добились в жизни ровным счетом ничего: 27 комментариев
С родителями парня знакомиться обязательно нужно, если вы планируете замужество. Таким образом покажете, что ваши намерения серьёзные. Тем более врачи — классные человечные ребята и примут вас радушно. Вам запишут только в плюс, что вы стремитесь к лучшей жизни и строите карьеру.
Не общаться со своими родителями — довольно жестоко по отношению к ним, если их вина лишь в том, что по вашему мнению они ничего не добились. Родители парня наверняка спросят о них. Что вы планируете ответить? Даже если скажете, что не общаетесь, то следующий вопрос будет «почему». Как раз ваше отношение к вашим родителям может стать волнительным звоночком для них (а вдруг будущих внуков научите, что не общаться с родителями и не помогать им — норма).
Мой совет — обязательно познакомиться с родителями парня.
И кстати не парень — единственное хорошее событие в вашей жизни а то, что вы живёте и здоровы — уже хорошее событие.
«ничего не добились» эвфемизм для «алкаши».
Почему не добились? Они добились! У них успешная дочь! Но она на,,ала на них!
Бог вам судья. Слои какие-то, еще про индийские касты напишите.
Не желаю ничего хорошего такой стерве. И если парень не дурак, то он быстро поймет, что с такой нельзя строить семью. Не ровен час, что случится и он потеряет свой статус, и окажется мусором в ее жизни. Как и родители.
Потеряв все, не потеряйте себя!
Много лет назад, морозной ночью, я оказалась с маленьким ребенком на пустынной улице. У меня не было ничего – ни работы, ни зарплаты, ни квартиры, ни семьи, ни друзей. ровным счетом ничего. Все испарилось в один момент – муж повесил на меня долг и «сделал ручкой».
Мне нечем было оплачивать детский сад, нечего было есть, закончились деньги на оплату съемной квартиры, в которой в ту ночь шла поножовщина. Друзья, приходу которых я всегда радовалась, мгновенно исчезли – они не дали мне ни рубля. Нас с трудом приняла мать.
Меня доставали кредиторы и бандиты – звонки шли постоянно, «шестерки» наведывались по три раза в день, меня регулярно обещали закопать в ближайшей канаве. Долг «перекупался» и «дарился». Родственники. не будем о родственниках. Бог им судья.
Обвал наступил и в моем сознании. Я поняла, что все мои понятия о жизни, мировоззрение – были одной большой ошибкой. Я заблуждалась во всем и обо всех.
Внезапно голова стала чистой. Я не могла ответить на элементарный вопрос – какой цвет мне больше нравится или что я думаю по какому-либо поводу. Я могла только прошептать: «Я не знаю». У нервной системы наступил перегрев. Я начала внезапно засыпать: нападала сонливость и меня отключало на сутки. Меня никто не мог разбудить. Голова была пуста. Мне пришлось нарабатывать новые понятия и учиться внятно излагать свою мысль, если таковая появлялась. На это ушло несколько месяцев.
Уже через год валютный долг увеличился во много раз. Моя дочь с ужасом вспоминает то время. Моя мать за полтора года до пенсии потеряла работу. Пособие по безработице она получила только через два года. Ребенок, мать, оплата квартиры, кредиторы, еда, детский сад и потом школа, тряпки – я платила за все одна.
Мои долги отданы, я живу у себя дома, никто не умер и не ограблен, и в тюрьме не сидел, правда нервная система немного пошаливает, увы.
Как это случилось? Мягко говоря, пять лет я очень много работала, притом, что получать зарплату в нужной сумме было негде…
На дне бездны
Мои нервы были вымотаны окончательно, и казалось, наступил предел. Меня все бросили, я осталась совсем одна. Как-то очередной раз я рыдала в подушку, и в моей голове стучала мысль «меня никто не любит, меня все бросили, не любит, не любит. ». Я не заметила, как уснула. и уснула ли я.
Во сне я открыла глаза, были сумерки в пустоте, я стояла в слезах и смотрела вверх. Передо мной. возвышались два гигантских ангела.
Сердце дрогнуло, впечатление было такое, как будто передо мной внезапно выросли скалы до неба или я очутилась перед пропастью. Я помню ощущение нереальной мощи и силы этих созданий, ангелы стояли вместе, их белоснежные крылья медленно колыхались.
Они нагнулись, взяли меня на руки, обняли и стали покачивать, как ребенка – ощущение тепла, мягкости, упокоения, всепоглощающей Любви пронизало меня насквозь. Из них струился свет.
– МЫ любим тебя! – раздался их глас.
Я не знаю, как это описать. Через какое-то время я открыла глаза, было утро и я улыбалась. С тех пор, чтобы со мной ни происходило, я всегда помнила, что все же – я не одна.
Путь наверх
Я вспомнила о том, что умею делать, научилась многому новому. Уже долги родственникам были отданы в долларах. Последние остатки долга вернул мой теперешний муж. Вы представить не можете, что творилось со мной, когда я забирала расписки.
Никто не знает, что скрывается за фразой «много работала, мягко говоря». Как-то раз за час до прихода клиентов я упала в обморок: на руке лопнула артерия и руку залило синевой. До этого я не спала трое суток и работала без остановки. Я не стала вызвать «скорую», не отменила визит и не стала никого звать. Очнувшись, я поползла к своему рабочему месту – мне нужны были деньги. Я успела сделать все. И это было только начало. Я не буду описывать здесь все, что со мной происходило, это совсем ни к чему.
Где я сейчас?
А потом, потом я освоила свой первый мобильник, это было нелегко :), закончила курсы секретарей, разобралась с компьютером, закончила ВУЗ. У меня чудесный ребенок и замечательный муж. Я занимаюсь тем, чем хочу, и я – счастлива. У меня больше не лопаются сосуды на пальцах, и я победила артрит – у меня его просто нет. Мне не слабО сыграть в футбол и орать вместе с плеером «Раммштайн». Мы обмениваемся с дочкой тряпками – у нас один размер – и часто ходим в обнимку.
Ребята, кто попал в похожую историю!
Не расстраивайтесь, даже если у вас все опишут. Поверьте, это не самое страшное, что может быть! Вещи – это просто вещи, одним словом барахло. Ну заберут – и все закончится. В тюрьму посадят? Развлекухой это конечно не назовешь, но своего рода – перемена деятельности, тоже не самое страшное. Воспринимайте трудности по-философски: было и пропало, потом еще будет. Заодно обстановку смЕните, не надо за вывоз платить.
Сократите расходы, продавайте вещи, сдайте внаем квартиру, заставьте свою вторую половину попахать, попросите родственников о помощи (в последнюю очередь и если они вменяемы). Вспомните о том, что умеете хорошо делать: заработать можно на многом. Например, передержка и выгул животных, мытье квартир, прогулки с детьми, переводы, стрижки на дому, составление отчетности, массажи – я их делала даже за батон хлеба.
Поэтому, прекращайте нервничать и засучивайте рукава. Не надо продавать почки и выбрасываться из окон. Преодолимо все!
Когда мир поворачивается к вам спиной, с вами остается только Бог.
Что я потеряла ничего ровным счетом ничего
Ровным счетом ничего
Из сборника «МИНИАТЮРЫ»
Kleine dichtungen (1915)
Насколько я помню, дело было так: он, странный пожилой человек, и я, не менее странный, чудаковатый, однако молодой человек, сидели друг напротив друга в комнате пожилого человека. Он все молчал, а я — я все говорил. Кем был он, что могло побудить меня столь бурно говорить и что заставляло его, сидящего напротив меня, стойко молчать? Чем нетерпеливее, пламеннее и искреннее я говорил, тем глубже погружался он в свое таинственное, мрачное и печальное молчание. Унылым взглядом мерил он меня с головы до ног и время от времени, что было для меня самым неприятным, зевал, прикрывая, словно извиняясь, рот рукой. Настоящими чудаками, затейливыми оригиналами были, несомненно, мы оба — он со своей зевотой и упорным молчанием и я с беспрестанной осадой его ушей, явно не слушавших то, что я говорил, и обращенных к чему-то иному, а совсем не к моим жарким словам. Во всяком случае, это был знаменательный час, и потому он так живо запечатлен в моей памяти. С одной стороны, то есть его, пожилого, зрелого человека, — потухший взгляд, свидетельствующий о скуке, а с другой, то есть моей, — вдохновленная идеалами душа и излияние красноречия, которое, подобно легкой волне, расшибалось о скалу бесстрастного и холодного нрава мрачного человека. Странным во всем этом было то, что я вполне сознавал, сколь мало значили все мои слова, сколь ничтожно было их воздействие, и что, возможно, именно поэтому я еще самозабвеннее заходился в горячих речах. Я был подобен фонтану, который не может не бить, источнику, извергающемуся всем своим напором без какого-либо на то желания. Я хотел и в то же время совершенно не хотел говорить. Это рвалось из меня, и все, что я ощущал и думал, слетало словами и фразами с моего языка, который в спешке и странном смятении нередко начинал заплетаться, и при этом мне казалось, что я вижу на губах моего визави злорадную усмешку, будто на него находит какая-то смутная, тихая радость при виде отчаяния, витавшего надо мной.
В своей пятикомнатной квартире жила богатая дама, совсем одна. Я говорю «дама», однако эта женщина совсем не заслужила, чтобы ее называли дамой, бедняжка. Она расхаживала в непотребном виде, и соседи обзывали ее ведьмой и цыганкой. Ее собственная личность не представляла для нее ни малейшей ценности, жизнь не доставляла ей никакой радости. Часто она даже не причесывалась и не умывалась, к тому же она носила старую и дрянную одежду, упиваясь пренебрежением к своей собственной персоне. Она была богата, могла бы жить как герцогиня, но не было у нее тяги к роскоши, да и времени на это не было тоже. При всем богатстве она была такой бедной… В полном одиночестве коротала она свои дни и вечера. Никто не составлял ей общества, кроме Эммы, ее бывшей служанки. Со всей родней она перессорилась. Одна только полицмейстерша фрау Штумпфназ навещала ее изредка, больше никто. Люди ее сторонились, потому что она расхаживала как нищая, они называли ее скупердяйкой, да она и правда была скупа. Скупость стала для нее страстью. У нее не было детей. Так что скупость стала ее ребенком. Скупость — не красивый, не милый ребенок. В самом деле нет. Но человек должен кого-то ласкать и баловать. Тихой ночью, когда бедная богатая дама одиноко сидела в безрадостной комнате, ей только и оставалось, что плакать, уткнувшись в платок. Лишь она сама могла искренне оплакивать себя. А все другие ее только ненавидели и обманывали. Боль, которую она носила в душе, была ее единственным другом. А больше не было у нее ни друга, ни подруги, ни сына, ни дочери. Тщетна была ее тоска о сыне, который мог бы по-детски утешить ее. Комната ее была не жилой комнатой, а скорее конторой, заваленной деловыми бумагами, а в спальне стоял набитый золотом и драгоценностями железный сейф. Воистину жуткая, тоскливая спальня для женщины. Я познакомился с ней, и она возбудила мой живой интерес. Я рассказал ей свою жизнь, а она мне — свою. Вскоре она умерла. И оставила после себя несколько миллионов. Появились наследники и набросились на наследство. Бедная миллионерша! В городе, где она жила, много, много бедных маленьких детей, которые и едят-то не досыта. В каком же странном мире мы живем?
Я бедный, молодой, безработный приказчик, зовут меня Венцель, и ищу я подходящее место, а потому и позволю себе со всей вежливостью и учтивостью испросить Вас настоящим заявлением, не найдется ли такого в Вашей просторной, светлой, приветливой конторе. Мне известно, что Ваше предприятие большое, солидное, старое и богатое, и потому я надеюсь, что мне не будет предосудительно предаться приятному предположению, что у Вас найдется свободное, легкое, чудное местечко, в которое я бы мог юркнуть, как в теплое убежище. Надо бы Вам знать, что я наилучшим образом подхожу для того, чтобы занять подобную скромную норку, ибо моя натура нежна, а все существо мое — тихое, учтивое и мечтательное дитя, счастливое оттого, что о нем думают, будто ему не много надо, и оттого, что ему позволено завладеть совершенно, совершенно ничтожным кусочком бытия, где ему будет позволено быть по-своему полезным и притом чувствовать себя счастливым. Тихое, милое, маленькое местечко в тени издавна было сладостным предметом всех моих мечтаний, и если теперь иллюзии, которые я относительно Вас питаю, возносятся так высоко, что позволяют надеяться на превращение новых и старых мечтаний в восхитительную, живую действительность, то Вы обретете во мне самого усердного и верного слугу, для которого делом чести будет точно и вовремя исполнять все свои ничтожные обязанности. С большими и тяжелыми заданиями мне не справиться, и обязательства масштабного характера не для моей головы. Я не слишком умен, и, что самое главное, я не очень-то люблю сильно напрягать рассудок; я скорее мечтатель, чем мыслитель, скорее нуль, чем единица, скорее глуп, чем проницателен. Наверняка в Вашем обширном учреждении, в котором, по моему разумению, более чем достаточно разного рода больших и малых должностей, имеется некая работа, которую можно выполнять, пребывая в мечтаниях. Если говорить откровенно, то я своего рода китаец, то есть я хочу сказать человек, которому все малое и скромное представляется прекрасным и милым, а все большое и вызывающее — ужасным и отвратительным. Единственная известная мне потребность — чувствовать себя счастливым, чтобы можно было ежедневно благодарить Бога за милое, благословенное присутствие на земле. Стремление добиться чего-либо в жизни мне неизвестно. Это так же чуждо мне, как Африка с ее пустынями. Итак, теперь Вам известно, каков я. Как видите, пишу я легко и изящно, и не думайте, пожалуйста, что я уж совсем бестолковый. Мой разум ясен, правда, он отказывается вмещать слишком многое, это вызывает в нем отвращение. Я честен, и я сознаю, что в мире, в котором мы живем, это значит на удивление мало, а засим, высокочтимые господа, я остаюсь в ожидании того, что Вам будет угодно ответить утопающему в глубочайшем уважении и совершеннейшем почтении
В первую очередь каждый должен заботиться о самом себе, чтобы повсюду чувствовать себя легко и беззаботно. У тебя есть склонность постоянно думать о других и забывать о себе? Поблагодарят ли тебя за это другие, способны ли они на такое? Никто не хочет быть обязанным другому тем, чего он добился. Только самому себе. «Я обязан этим самому себе», — любят говорить люди. Если же ты всего лишь думал о ком-нибудь, то этим ты еще нисколько ему не помог, самого же себя ты, возможно, при этом порядком запустил. Знаешь, тех, кто пренебрегает собой, обычно и другие не любят.
Что я потеряла ничего ровным счетом ничего
Наверно тебе не понравились однообразные коментарий про то что тебе делать. Знаешь что? Я влюбился в девушку, в очень странную девушку. Она одевалась как парень(типа реперша), сначала я просто подумал что она дура какая-та, но в последствий оказалось что я ее люблю, и что самое интересное уже 2 года я не знакомился с ее родителями, потому что ее мама тоже страдает психической болезнью, она расказывала мне про свои проблемы, что собиралась уже вот-вот покончить с собой, но я ее спас, я принял ее такой какая она есть, хоть я и понимаю что отношения эти странноватые, но пока меня все устраивает.
Я думаю тебе нужно найти человека, которому ты сможешь доверить все свои секреты и грехи, пусть это будет подруга, пусть это будет сестра или сестренка, главное чтобы она понимала тебя ну или хотя бы делала вид что понимала.
Здравствуй Амуэль!В твоем стремлени свести счеты с жизнью ты забыла про одного человека,про маму.Как ты думаешь кому она будет нужна после твоего ухода.И можешь ли ты себе представить,как ее будут избивать и пинать зная что она не в силах будет понять это и защитится от этого там куда ее определят так.как у нее не останется опекунов.Зайди на сайти гримпис,ввс,красный крест и т.д. может там ты найдешь свое предназначение.