делай то что сердце велит
Всю жизнь я делал то, что велело сердце
Родился я после войны. Время было тяжелое. Все время кушать хотелось. И родился я не в актepской семье. Всего добился сам. Своим трудом.
Мне было семь лет, когда дядя Вася мне сказал: «Юра, скажи мне, для чего ты пришел в этот мир?» Я на него посмотрел как на идиота. Как для чего? Для того чтобы жить. А он меня спрашивает: «Это понятно. Но кем ты хочешь быть?» А я нe знал. И он говорит: «Так вот. Ты сегодня не спи. Ты думай, кем ты в жизни станешь». Я до сих пор вспоминаю это как кошмарный сон. Я вдруг понял, что я живу зря. Я ночь не спал. Я начал мысленно проигрывать разные профессии, примерять их на себя. И очень много, очень долго об этом думал.
Однажды отец принес домой телевизор «КВН». Включил. И как раз показывали Чарли Чаплина. Мне так понравилось! Я так хохотал! В какой-то момент вскочил и начал сам пытаться что-то за ним повторять. Услышал смех, кто-то засмеялся. И мне так тепло стало от этого смеха, так радостно, что я сказал: «Я нашел! Себя нашел!» Я понял, что я буду в жизни делать, нашел дело, которое моему сердцу приятно. Клоуном стану! Поставил цель. Мне было восемь лет. И с этого момента я к этой цели шёл: преодолевал себя, работал над собой. Такова моя миссия. Я обязан был ее выполнить.
Вообще мы все пришли в этот мир, чтобы выполнить свою миссию. Мы все — избранные. Еще совсем недавно мы были крохотными головастиками, которые наперегонки с миллионами своих братьев и сестер мчались к спасению, пытались выжить. И выжили.
Вдумайтесь: 22 миллиона таких же, как вы, головастиков просто смыли в унитаз. А вам Господь дал возможность, разрешил продолжить жизнь. И потому никто из нас не имеет права тратить жизнь впустую.
Миссия каждого — найти в себе свой дар, найти возможность своим трудом принести пользу людям. Мне повезло. Я нашел. Но это не значит, что дальше всё было легко и просто. Да, я мастер, я люблю свою работу, я умею ее делать, я единственный такой во всем мире.
Но этого я добился сам. У меня до сих пор мозоли на руках.
Я в цирковое училище поступал семь раз. Меня не брали. Объясняли: «Молодой человек, вы посмотрите на себя. Ну какой вы клоун?» Унижали. Смеялись надо мной. В лицо мне хохотали. А я с четвертого класса, год за годом, упорно пытался.
И вот сижу я однажды дома после очередной провальной попытки попасть в это училище. Подавленный, униженный, обсмеянный.
Приходит отец и говорит: «Ну что, сынок, приняли?» А я отвечаю: «Папа, в меня никто не верит». Он говорит: «Ты ошибаешься. Я знаю человека, который верит в тебя. Это я, твой отец».
Он меня тогда спас. Я понял, что нет силы больше, чем та, что у меня внутри. Мое желание стать клоуном настолько велико, настолько я в себе уверен, что никто не сможет меня сломать. Я взмолился. Во Вселенную, туда, вверх, я каждой частичкой своего тела послал сигнал: «Господи, помоги мне! Помоги мне осуществить мою мечту! Помоги стать тем, кто я есть!»
И буквально через два дня в троллейбусе я встретил девочку, которая играла в народном цирке. Это любительский цирк, художественная самодеятельность. Я и знать о таком не знал. Но вот так случайный разговор в общественном транспорте направил меня.
Она меня привела в спортивный зал, где было всё: трапеции, маты, повсюду там прыгали, жонглировали, по проволоке ходили. Я подумал: слава Богу, вот оно, я попал куда должен был.
И я начал заниматься. Молча, упорно, ежедневно работать над собой. В 16 лет я победил на конкурсе художественной самодеятельности, посвященном 50-летию советской власти. Я стал первым клоуном Советского Союза. И вот тогда-то меня взяли в цирковое училище. Я своего добился.
Казалось, всё, трудности позади. Но нет. Дальше испытаний было еще больше. Меня приняли досрочно — в марте, хотя вступительные экзамены только в июле. Но как только приняли — случилась беда: на тренировке упала банка и разрезала мне ногу. До кости. Перерезала мне большой берцовый нерв. Значит, всё. Нога, говорили врачи, скорее всего, на всю жизнь останется бесчувственной.
Мне сделали операцию. И говорят: «Теперь надейся. Если нога начнет болеть, значит нерв восстанавливается. А если нет — прости, останешься инвалидом». И вдруг у меня пошли боли. Бились когда-нибудь локтем об угол? Помните эту резкую, обжигающую боль? Болело так же. Только не одну секунду, а постоянно, непрерывно. Ужасная боль начиналась у стопы и поднималась по телу к шее, душила меня. Всё сильнее и сильнее.
Наступила ночь. Я терпел. Медсестры приходили. Предлагали укол. Я отказывался. А боль все усиливалась, я горел весь, дышать не мог. Но терпел, боролся с этим ужасом. К шести утра только провалился в сон. Но в ту ночь я победил. Потому что у меня была цель в жизни. Я ради нее решил: «Умру, но не буду наркоманом. Я должен стать артистом. Другого пути нет».
С тех пор я даже не выпиваю. Вообще ни грамма. Потому что это мешает достижению моей цели. А важнее нее нет ничего.
Но в училище я пришел на костылях. Четыре года меня пытались исключить как профнепригодного. Им не нужен был инвалид. В итоге написали коллективное письмо с просьбой выгнать меня, передали его директору училища. Он собрал комиссию. Позвал меня. Я прибежал и прошу его: «Не исключайте меня! Я хочу учиться!» Он посмотрел на меня, взял эту бумажку и в присутствии комиссии, на глазах у всех тех, кто требовал моего исключения, порвал ее: «Иди сынок, учись». Комиссия зашипела, конечно: «Как же так?» Но он меня защитил, заявил им: «Пока я здесь, мальчик будет учиться. У него сердце клоуна».
Только благодаря ему я закончил училище. Стал клоуном. Обычным коверным клоуном. Я владею всеми жанрами. Но я был таким же, как все остальные. Ничего особенного. И меня никуда на работу не брали. Потому что и без меня очередь стоит: народные артисты, дети народных артистов… А я кто? Никто.
Как-то нашёл на улице тощего, мокрого, жалкого, слепого котеночка. Хотел мимо пройти. Но он так жалобно кричал, что сердце не позволило мне его бросить. Принес домой, отмыл, накормил. И он остался у меня. Вместе с ним в дом пришла любовь. Но главное — он помог мне еще раз найти себя. Я решил: «Ну конечно! Правильно! Никто ведь до меня с кошками номер не делал! Никто во всем мире не знает, как их дрессировать».
Я попробовал. Не получалось. Но я настырный. Я разработал свою программу, подошел к вопросу не так, как все, а по-другому: не стал кошку ломать, заставлять ее делать что-то. Я стал за ней наблюдать, искать то, что ей самой нравится. Короче, не я ее, а она меня дрессировать стала.
Пришел как-то домой, а кошки нет. Пропала. Искал-искал, нашел на кухне, в кастрюле. Вытащил ее оттуда — она обратно. И тут я сообразил. Вот оно! Вот мой номер! Так появился «Кот и повар». Мы с этим номером исколесили весь мир. Все призы, какие есть в мире, получили.
Я ушел из цирка и создал свой театр. Но и это было непросто. Идея была, номера были, а помещения не было. В 1990 году мне из США прислали контракт. Позвали туда работать. А я так не хотел уезжать! Ситуация безвыходная. И все бы пропало, если бы однажды я не соскочил с кровати в семь утра. Внутренний голос меня разбудил:
— Чего лежишь? Вставай срочно и беги!
— Куда бежать-то?
— В Моссовет беги.
— Почему в Моссовет?
— Не спрашивай, езжай. Время уходит!
Поймал машину. Уехал. Вхожу в здание — и тут же встречаю мэра. Говорю: «Здравствуйте! Помогите. Мне контракт пришел, в Америку зовут работать. Я ведь уеду. И не вернусь. Дети там учиться будут, домом там обзаведусь, хозяйством. Не смогу уже вернуться никогда. А я хочу здесь остаться. Ради бога, дайте мне помещение». Он к каким-то своим подчиненным поворачиватся и внезапно говорит: «Да дайте вы ему кинотеатр».
Честное слово, так и было. Ни рубля взяток я не платил, ни шоколадки, ни бутылки шампанского никому не сунул. А мне дали 2 тыс. кв. м. в центре Москвы, напротив Белого дома. Нашлись добрые люди. За два дня мы сделали сцену. И начали выступать.
Театру уже 25 лет. Я его очень люблю. Он прекрасен — такой, каким я его видел в своих мечтах. Я сделал это, потому что за 25 лет не дал никому украсть ни копейки. Я, как зверь, сидел на каждом рубле, чтобы ничего мимо театра, чтобы всё в дело шло.
У меня здание забирали. Уже в двухтысячных один банкир на мой театр покусился. Времена были уже другие. Захватчики отбирали у меня имущество интеллигентно, через суды. Работали так красиво, что комар носа не подточит. Но мы театр отстояли. Хорошие люди помогли. А тот банк, что на него покушался, оказался первым, у кого забрали лицензию.
Потому важно, чтобы каждый из нас нашел себя, понял свою миссию и жил честно. Слушайте свое сердце, но не ждите, что все будет легко. Будет очень тяжело. Потому что просто так ничего не дается.
Делай то что сердце велит
Что если начать делать только то, что сердце велит? сердце
Привет Лена.Это не такой простой вопрос как кажется.Я так не сумею.Мне нужно ходить на работу чтобы платить по коммунальным счетам и поесть.Многие так.Лишь очень не многие любят свою работу.Я им завидую.
Привет. А я сегодня задумалась, что важнее, оставаться верной самой себе, или постоянно прогибаться под каждого встречного-поперечного. Даже на работе.
лучше делать только то что сердцу велит совесть. тогда можно сердце руководимое совестью слушаться. и действовать в соотвествии с велением сердца.
Будет все хорошо.Самые большие глупости в нашей жизни-потом становятся самыми яркими воспоминаниями.
моё сердце качает кровь омывающую мозг думающий и что мне может велить насос жидкости!?
Леночка, надо иметь горячее сердце, но при этом холодную голову, иначе не получится.
А слабовато будет с выносливотью, Такие ииспытания нервов крепких требуют!
будете абсолютно результативной без необходимости вмешиваться в чужие дела
LiveInternetLiveInternet
—Музыка
—Подписка по e-mail
Притча. Поступай так, как велит твоё сердце.
поступай так,как велит твое сердце.
Как-то Будда проходил мимо одной деревни. Собравшиеся вокруг него люди начали выкрикивать оскорбления в его адрес. Они использовали всякие ругательства, все эти немногосложные слова из своего скудного лексикона. Будда, стоял, слушал их молча и очень внимательно, а затем произнес:
— Спасибо, что пришли ко мне на встречу, однако я спешу. Мне нужно успеть в следующую деревню, меня там уже ждут. Не могу вам уделить сегодня много внимания, но завтра, на обратном пути, у нас будет время пообщаться. Завтра вы можете собраться все вместе и высказать мне все, что не успели сегодня. А сейчас извините, мне нужно спешить.
Крестьяне не верили своим ушам и глазам: этот человек оставался совершенно спокойным, уравновешенным. Кто-то не выдержал:
— Ты что, оглох? Мы оскорбляем тебя последними словами, а ты никак не реагируешь.
— Если вы хотели услышать ответ, то пришли слишком поздно. Вам надо было прийти десять лет назад, тогда я бы вам ответил. Но за эти десять лет я научился не поддаваться на провокации. Я перестал быть рабом, я стал себе хозяином. Я действую так, как хочу я, а не кто-нибудь другой. Я живу в согласии со своей душой. Меня не заставишь делать что-нибудь против моей воли. Я не обижаюсь на вас. Вы можете быть собой довольны, вы неплохо поработали. Но лично я не воспринимаю ваши оскорбления, и, пока я не начну их воспринимать, они останутся пустым звуком.
— Бросьте горящий факел в реку. Он будет гореть до тех пор, пока не коснется воды. Как только он дотронется до поверхности, река сразу потушит его. Я превратился в реку. Вы бросаете оскорбления в мою сторону. Они полны огня, но, стоит им достигнуть меня, как в моей прохладе огонь гаснет. Оскорбления больше не в состоянии обжечь меня. Вы бросаете колючки, проваливаясь в моем безмолвии, они превращаются в цветы. Я поступаю так, как велит мне сердце.
Бросив родных, в последний день ушедшего 2015 года он сел в самолет до Кольцово. Потому что в этот день для него было важно встретиться и поговорить с воспитанниками колонии для несовершеннолетних в маленьком городке Кировграде.
Объясняя смысл этого поступка, Юрий Куклачев пересказывает всю свою жизнь. И у этой истории нет ничего общего с красивой сказкой про веселого клоуна и его кошек.
В холодном зале клуба воспитательной колонии для несовершеннолетних никто сперва даже не замечает низкорослого седого мужчину. Здесь ждут клоуна Куклачева, а он на него совершенно не похож. Но это он.
И когда он начинает говорить, тут же упирается в стену непонимания: холодные, злые взгляды исподлобья ждут от него нудных нравоучений и заранее выставляют блок. Но через считанные минуты барьер пропадает. И это вопреки тому, что клоунады не будет. Не будет и дрессированных кошек. Будет простая беседа по душам.
«Я просто хочу, чтобы, когда моя внучка вырастет, никто из вас ее не обидел», — Куклачев честно сознается в том, зачем он из года в год ездит по детским колониям с такими вот «Уроками доброты». Иногда он срывается на крик, иногда он позволяет себе обзывать собравшихся «Бобиками»: «Потому что если вы сегодня не будете думать о том, чего вы хотите добиться, завтра у вас будет пустота. И эту пустоту за вас заполнят другие. А вы, как собачка, как Бобик, будете бегать за ними, хвостом вилять и ждать, где сахарок дадут!»
Но ему это прощают, потому всё, что он рассказывает, — это и про его жизнь тоже, объясняет сам Куклачев:
— 31 декабря мне говорили: «Юрий Дмитриевич, праздник же, стол уже накрыт, ну куда ты поедешь?» А я отвечал: «Нет. Не останусь. Мне надо к ребятам, чтобы они услышали меня, поняли». Я пришел не для того, чтобы чему-то учить, читать нравоучения. Нет. Это бесполезно. Я пришел рассказать о своей жизни.
Родился я после войны. Время было тяжелое. Все время кушать хотелось. И родился я не в актерской семье. Всего добился сам. Своим трудом. Я хочу передать этот опыт, чтобы ребята тоже начали работать над собой.
Мне было семь лет, когда дядя Вася мне сказал: «Юра, скажи мне, для чего ты пришел в этот мир?» Я на него посмотрел как на идиота. Как для чего? Для того чтобы жить. А он меня спрашивает: «Это понятно. Но кем ты хочешь быть?» А я не знал. И он говорит: «Так вот. Ты сегодня не спи. Ты думай, кем ты в жизни станешь». Я до сих пор вспоминаю это как кошмарный сон. Я вдруг понял, что я живу зря. Я ночь не спал. Я начал мысленно проигрывать разные профессии, примерять их на себя. И очень много, очень долго об этом думал.
Однажды отец принес домой телевизор «КВН». Включил. И как раз показывали Чарли Чаплина. Мне так понравилось! Я так хохотал! В какой-то момент вскочил и начал сам пытаться что-то за ним повторять. Услышал смех, кто-то засмеялся. И мне так тепло стало от этого смеха, так радостно, что я сказал: «Я нашел! Себя нашел!» Я понял, что я буду в жизни делать, нашел дело, которое моему сердцу приятно. Клоуном стану! Поставил цель. Мне было восемь лет. И с этого момента я к этой цели шёл: преодолевал себя, работал над собой. Такова моя миссия. Я обязан был ее выполнить.
Вообще мы все пришли в этот мир, чтобы выполнить свою миссию. Мы все — избранные. Еще совсем недавно мы были крохотными головастиками, которые наперегонки с миллионами своих братьев и сестер мчались к спасению, пытались выжить. И выжили. Вдумайтесь: 22 миллиона таких же, как вы, головастиков просто смыли в унитаз. А вам Господь дал возможность, разрешил продолжить жизнь. И потому никто из нас не имеет права тратить жизнь впустую.
Миссия каждого — найти в себе свой дар, найти возможность своим трудом принести пользу людям. Мне повезло. Я нашел. Но это не значит, что дальше всё было легко и просто. Да, я мастер, я люблю свою работу, я умею ее делать, я единственный такой во всем мире. Но этого я добился сам. У меня до сих пор мозоли на руках.
Я в цирковое училище поступал семь раз. Меня не брали. Объясняли: «Молодой человек, вы посмотрите на себя. Ну какой вы клоун?» Унижали. Смеялись надо мной. В лицо мне хохотали. А я с четвертого класса, год за годом, упорно пытался.
И вот сижу я однажды дома после очередной провальной попытки попасть в это училище. Подавленный, униженный, обсмеянный. Приходит отец и говорит: «Ну что, сынок, приняли?» А я отвечаю: «Папа, в меня никто не верит». Он говорит: «Ты ошибаешься. Я знаю человека, который верит в тебя. Это я, твой отец».
Он меня тогда спас. Я понял, что нет силы больше, чем та, что у меня внутри. Мое желание стать клоуном настолько велико, настолько я в себе уверен, что никто не сможет меня сломать. Я взмолился. Во Вселенную, туда, вверх, я каждой частичкой своего тела послал сигнал: «Господи, помоги мне! Помоги мне осуществить мою мечту! Помоги стать тем, кто я есть!»
И буквально через два дня в троллейбусе я встретил девочку, которая играла в народном цирке. Это любительский цирк, художественная самодеятельность. Я и знать о таком не знал. Но вот так случайный разговор в общественном транспорте направил меня.
Она меня привела в спортивный зал, где было всё: трапеции, маты, повсюду там прыгали, жонглировали, по проволоке ходили. Я подумал: слава Богу, вот оно, я попал куда должен был.
И я начал заниматься. Молча, упорно, ежедневно работать над собой. В 16 лет я победил на конкурсе художественной самодеятельности, посвященном 50-летию советской власти. Я стал первым клоуном Советского Союза. И вот тогда-то меня взяли в цирковое училище. Я своего добился.
Казалось, всё, трудности позади. Но нет. Дальше испытаний было еще больше. Меня приняли досрочно — в марте, хотя вступительные экзамены только в июле. Но как только приняли — случилась беда: на тренировке упала банка и разрезала мне ногу. До кости. Перерезала мне большой берцовый нерв. Значит, всё. Нога, говорили врачи, скорее всего, на всю жизнь останется бесчувственной.
Мне сделали операцию. И говорят: «Теперь надейся. Если нога начнет болеть, значит нерв восстанавливается. А если нет — прости, останешься инвалидом». И вдруг у меня пошли боли. Бились когда-нибудь локтем об угол? Помните эту резкую, обжигающую боль? Болело так же. Только не одну секунду, а постоянно, непрерывно. Ужасная боль начиналась у стопы и поднималась по телу к шее, душила меня. Всё сильнее и сильнее.
Наступила ночь. Я терпел. Медсестры приходили. Предлагали укол. Я отказывался. А боль все усиливалась, я горел весь, дышать не мог. Но терпел, боролся с этим ужасом. К шести утра только провалился в сон. Но в ту ночь я победил. Потому что у меня была цель в жизни. Я ради нее решил: «Умру, но не буду наркоманом. Я должен стать артистом. Другого пути нет».
С тех пор я даже не выпиваю. Вообще ни грамма. Потому что это мешает достижению моей цели. А важнее нее нет ничего.
Но в училище я пришел на костылях. Четыре года меня пытались исключить как профнепригодного. Им не нужен был инвалид. В итоге написали коллективное письмо с просьбой выгнать меня, передали его директору училища. Он собрал комиссию. Позвал меня. Я прибежал и прошу его: «Не исключайте меня! Я хочу учиться!» Он посмотрел на меня, взял эту бумажку и в присутствии комиссии, на глазах у всех тех, кто требовал моего исключения, порвал ее: «Иди сынок, учись». Комиссия зашипела, конечно: «Как же так?» Но он меня защитил, заявил им: «Пока я здесь, мальчик будет учиться. У него сердце клоуна».
Только благодаря ему я закончил училище. Стал клоуном. Обычным коверным клоуном. Я владею всеми жанрами. Но я был таким же, как все остальные. Ничего особенного. И меня никуда на работу не брали. Потому что и без меня очередь стоит: народные артисты, дети народных артистов… А я кто? Никто.
И я опять обратился к Господу. И он снова помог. Послал мне тощего, мокрого, жалкого, слепого котеночка. Я его на улице нашел. Хотел мимо пройти. Но он так жалобно кричал, что сердце не позволило мне его бросить. Принес домой, отмыл, накормил. И он остался у меня. Вместе с ним в дом пришла любовь. Но главное — он помог мне еще раз найти себя. Я решил: «Ну конечно! Правильно! Никто ведь до меня с кошками номер не делал! Никто во всем мире не знает, как их дрессировать».
Я попробовал. Не получалось. Но я настырный. Я разработал свою программу, подошел к вопросу не так, как все, а по-другому: не стал кошку ломать, заставлять ее делать что-то. Я стал за ней наблюдать, искать то, что ей самой нравится. Короче, не я ее, а она меня дрессировать стала.
Пришел как-то домой, а кошки нет. Пропала. Искал-искал, нашел на кухне, в кастрюле. Вытащил ее оттуда — она обратно. И тут я сообразил. Вот оно! Вот мой номер! Так появился «Кот и повар». Мы с этим номером исколесили весь мир. Все призы, какие есть в мире, получили.
Я ушел из цирка и создал свой театр. Но и это было непросто. Идея была, номера были, а помещения не было. В 1990 году мне из США прислали контракт. Позвали туда работать. А я так не хотел уезжать! Ситуация безвыходная. И все бы пропало, если бы однажды я не соскочил с кровати в семь утра. Внутренний голос меня разбудил:
— Чего лежишь? Вставай срочно и беги!
— Куда бежать-то?
— В Моссовет беги.
— Почему в Моссовет?
— Не спрашивай, езжай. Время уходит!
Поймал машину. Уехал. Вхожу в здание — и тут же встречаю мэра. Говорю: «Здравствуйте! Помогите. Мне контракт пришел, в Америку зовут работать. Я ведь уеду. И не вернусь. Дети там учиться будут, домом там обзаведусь, хозяйством. Не смогу уже вернуться никогда. А я хочу здесь остаться. Ради бога, дайте мне помещение». Он к каким-то своим подчиненным поворачиватся и внезапно говорит: «Да дайте вы ему кинотеатр».
Честное слово, так и было. Ни рубля взяток я не платил, ни шоколадки, ни бутылки шампанского никому не сунул. А мне дали 2 тыс. кв. м. в центре Москвы, напротив Белого дома. Нашлись добрые люди. За два дня мы сделали сцену. И начали выступать.
Театру уже 25 лет. Я его очень люблю. Он прекрасен — такой, каким я его видел в своих мечтах. Я сделал это, потому что за 25 лет не дал никому украсть ни копейки. Я, как зверь, сидел на каждом рубле, чтобы ничего мимо театра, чтобы всё в дело шло.
У меня здание забирали. Уже в двухтысячных один банкир на мой театр покусился. Времена были уже другие. Захватчики отбирали у меня имущество интеллигентно, через суды. Работали так красиво, что комар носа не подточит. Но мы театр отстояли. Хорошие люди помогли. А тот банк, что на него покушался, оказался первым, у кого забрали лицензию. Бог помог.
Бог — в каждом из нас. Он разговаривает с нами через нашу совесть. Если вы ее слышите, значит все в порядке. А если нет — беда вам. У гробовой доски она подойдет, возьмет за шею и скажет: «Ну, как ты, дружок, прожил без меня?»
Помните того олигарха, который родился в России, образование здесь хорошее получил, ум, связи нажил, но потратил их на то, чтобы обманывать и грабить? Помните его? Помните, как он в Англию уехал? Вот там-то его совесть и придушила. В последний момент его жизни вся мерзость, которую он же породил, набросилась на него. Вот тогда он понял: яхты, дома, миллионы награбленные с собой не заберешь. Ты пришел в этот мир голенький, голеньким и уйдешь. Тебя черви сожрут — и тело твое, и душу. Кроме ненависти, грязи и дерущихся за наследство детей он ведь не оставил ничего.
Потому важно, чтобы каждый из нас нашел себя, понял свою миссию и жил честно. Слушайте свое сердце, но не ждите, что все будет легко. Будет очень тяжело. Потому что просто так ничего не дается.
Елена Фортуна: «Нужно делать то, что велит сердце»
Читайте также
Елена Фортуна: «Все началось с фотографии Оли на Facebook, а закончилось тем, что у нас дома появилось еще трое детей»
Как адаптировать ребенка-сироту после детдома
«Если бы мне сказали, что я возьму в семью 16-летнюю девочку-подростка, не поверила бы»
Любовь Леденцова: «С ребенком справиться можно, самое трудное – общаться с системой»
Юлия Шульдешова: «Приемную семью создать не страшно»
Мы помогаем людям: Счастливая новогодняя история усыновления
«Моя приемная дочь мечтала, чтобы рядом была мама»
«Трудности возникают тогда, когда начинаешь думать о себе»
Среди успешных усыновителей — самые разные люди. Но всегда интересно узнать, как обстоят дела у тех, кто занимается поддержкой детей-сирот профессионально. И сегодня свою историю усыновления нам расскажет Елена Фортуна, создатель благотворительного проекта «Родные люди».
— В связи с чем пришло решение усыновить первого ребенка? Как появились второй и третий?
— Это очень обычная история: мне было за 30, я уже пять лет как была разведена, детей в первом браке не было. Детей хотелось, а рожать от кого попало «для себя» — не хотелось. Поэтому пошла и усыновила. Потом вышла замуж — в тот момент Олег, мой будущий муж, пытался забрать из детдома мальчика, который стал нашим старшим сыном практически сразу после официальной регистрации. А через год у нас появилась дочка — это было не только наше решение, но и большое желание мальчишек.
— Как отнеслись к вашему решению родители ваши и мужа? Друзья? Что принципиально изменилось в жизни с появлением детей?
— От родителей ни я, ни муж не видели ничего, кроме полного принятия. Хотя даже если бы это было по-другому — нас бы это не остановило, мы оба были взрослыми самостоятельными людьми уже много лет. Наши родители живут за тысячу километров от нас, скучают по внукам, при каждой возможности приезжают в Москву, чтобы повидаться, мы постоянно общаемся по «Скайпу».
Когда мы еще только собирались усыновлять третьего ребенка, моя мама сказала: «Я еще не знаю, кто у вас будет, но я этого ребёнка заранее люблю» — пожалуй, это лучше всего описывает их отношение.
Я не задумывалась об этом до усыновления, но детям очень важны оказались не только мама и папа, но и то, что у них теперь большая семья — много бабушек и дедушек, другие родственники. Поначалу они часто спрашивали про семейные связи — кто кому приходится мамой из старшего поколения, в этом вопросе у них была абсолютная информационная пустота.
У меня мало друзей, зато много знакомых. Среди знакомых не все выдержали «проверку усыновлением» — хотя никто открыто не высказывался отрицательно, некоторые сами собой отдалились. Зато другие, с кем общались от случая к случаю, вдруг стали ближе. И появилось, конечно, очень много знакомых среди других приёмных родителей. А настоящие друзья никуда не делись — на то они и друзья.
— Есть ли у детей патологии? Отставание в развитии? Другие проблемы, которые возникают, когда дети воспитываются без родителей? Как вы их преодолеваете?
— У нас золотые дети, просто подарочные. Конечно, некоторые особенности были, все-таки детдом — это не то место, где ребенок находится в естественной среде. У младшего, Севы, было серьезное отставание в развитии речи. Мы три года занимались с логопедом, и в итоге он пошел в 7 лет в первый класс. Для ребенка, который в 4 года практически не говорил — это огромное достижение, хотя школьными успехами он нас не радует пока что. У Даши есть некий диагноз, доставшийся в наследство от биомамы, «благодаря» которому ее, умницу и красавицу, никто до 7 лет не брал в семью — однако сейчас ситуация такова, что через год-два его вообще могут снять, так все хорошо. Мы ничего особо не преодолеваем, просто решаем проблемы по мере их поступления. Но огромных проблем у нас и не было. Либо мы не воспринимали особенности детей как проблемы.
— Как удалось пройти период адаптации как вам, так и детям? Что было тяжелее всего в себе преодолеть в период привыкания к каждому новому ребенку?
— Адаптация — явление временное. Мы всегда об этом помним. И также помним о том, что детям сложнее, чем нам. У них выстраивается внутри целый новый мир — мир, где есть любовь, доверие, где не предают ни в мелочах, ни по-крупному. И во время строительства этого нового мира ребенку нужно очень многое взять от родителей.
А родитель, каким бы он ни был принимающим и любящим, не всегда в силах дать сразу столько любви. Заканчиваются ресурсы, чувствуешь опустошение, усталость, раздражение на фоне этой усталости — и вместе с тем постоянно находишься под прессингом каких-то социальных штампов и испытываешь стыд от того, что устаешь от ребенка вместо того, чтобы его безусловно любить. И сложно найти кого-то, с кем можно своими переживаниями поделиться — особенно когда усыновляешь впервые и круг знакомых из таких же, как ты, родителей еще не сложился. Но все преодолимо.
Плюс ко всему, каждый ребенок позволяет делать родителю новые открытия в себе. Благодаря Даше, например, я много поняла о своей женской сущности — о которой мало задумывалась, потому что жила в «мужском» стиле, была всегда самостоятельной, сильной и гиперответственной. И на этом фоне горячо увлеклась, например, вязанием — очень женским рукоделием, без которого я, с одной стороны, не мыслю теперь жизни, а с другой — это для меня огромная радость, источник сил и вдохновения, ну и антидепрессант заодно в моменты сложных переживаний.
— Были ли какие-то моменты, когда вы жалели, что взяли детей?
— Нет. Единственное, о чем я сожалею — что не могу дать детям больше того, что даю сейчас, хотя мне бы хотелось им побольше уделять времени и внимания.
— Расскажите об одном из самых светлых моментов в общении с вашими детьми.
— Я всегда горжусь детьми, когда мы бываем с ними где-то в компании других детей или взрослых. Они иногда так удивляют! Вот буквально вчера — с младшими ездили в магазин, и по дороге к метро увидели лоток, где продаются книги. Чтение у нас долгое время было больной темой, приходилось преодолевать много сопротивления, но мы понимали, что чтение необходимо — прежде всего для кругозора, который в силу их прошлого у них не мог быть таким широким, как у обычного домашнего ребенка.
А тут, несмотря на 20-градусный мороз и то, что буквально минуту назад дети страдали, что до метро еще так далеко идти, они кинулись к этому лотку, перебрали там кучу книжек, просили купить и то, и другое, и от разорения меня спасло только то, что деньги у меня были на карточке, а банкомат далеко. Продавщица смотрела с умилением, видимо, думала, что любящих книги детей ныне не существует.
И таких мелких приятных эпизодов очень много, трудно что-то выделить. Такой общий ровный позитивный фон нашей жизни. Хотя бывает, конечно, что дети вредничают, или у кого-то плохое настроение — но это быстро забывается, как летний дождь. И еще всегда радует, когда преодолевается очередное последствие «прошлой жизни».
Например, у нас три года была проблема с подарками. Дети просто не могли сказать, чего бы они хотели получить на новый год или день рождения. А тут вдруг на 13-летие старший ребенок уверенно попросил гитару, сказал, что хочет заниматься. Естественно, мы ему подарили, и ни один подарок до этого не приносил нам большей радости. И ребенку тоже, мне кажется.
— Что дает вам силы для преодоления трудностей?
— Нет у нас никаких особых трудностей, чтобы для этого были нужны какие-то сверхусилия. Для меня лично самая большая трудность в том, что я очень устаю от шума, буквально заболеваю, а с тремя детьми тишина — это редкий праздник, очень редкий. Но муж и дети это понимают. Они дают мне возможность побыть одной.
— Что могли бы посоветовать людям, которые хотят усыновить ребенка, но боятся?
— Если пока страхи сильнее, чем желание усыновить — значит, пока не время. Когда этот момент настанет — страхи перестанут иметь значение. Значит, пока не надо ничего особенного делать — просто читать книги, журналы, сайты на эту тему, раз она так интересна. Можно сходить в Школу приёмных родителей — она поможет расставить всё по местам в голове, определиться с мотивацией, оценить ресурсы семьи. А вообще делать нужно то, что велит сердце. В нужный момент оно не промолчит — и тогда ты просто не сможешь не усыновить.