дети прокловой что случилось
Почему актриса Елена Проклова 5 лет не общалась со своей семьёй
Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.
Мать и дочь
Елена Проклова впервые вышла замуж, едва переступив порог своего 17-летия. Поводом для вступления в брак послужили вовсе не пылкая юношеская влюбленность, а очарование подготовкой к свадьбе брата. Именно Виктор Проклов познакомил младшую сестру со своим приятелем Виталием Мелик-Карамовым.
Когда же брат сделал предложение своей девушке, Елена, глядя на подготовку к свадьбе, объявила Виталию о том, что они тоже женятся. Брат и сестра Прокловы в результате вступили в брак в один день, правда, Елене пришлось брать разрешение, так как ей 18-ти лет на момент бракосочетания ещё не было.
Юная красавица в то время уже была довольно популярной актрисой, она успела сняться в нескольких фильмах. Её избранник мечтал о крепкой семье, где жена преданно ждёт мужа и воспитывает детей. Когда на свет появилась Арина, молодой отец был счастлив. А Елена, оставив малышку на попечение бабушек и дедушек, отправилась на очередные съёмки.
Супруг отчаянно ревновал Елену, ему категорически не нравились любовные сцены ни в фильмах, где снималась жена, ни в театральных постановках с её участием. Возможно, он мог бы с этим смириться, но однажды Елена Проклова через день после отъезда на гастроли позвонила мужу и объявила о том, что они разводятся.
После расставания супругов в жизни Арины мало что изменилось: мама жила отдельно, папа часто приходил её навещать, а воспитание целиком легло на плечи родителей актрисы.
Они были очень похожи, мама и дочь. Две сильных личности, два совершенно уверенных в себе человека. Арина безумно любила маму, восторженно ждала каждого её приезда. Елена Игоревна, не имея возможности проводить с дочерью слишком много времени, пыталась компенсировать своё отсутствие шикарными подарками.
Впрочем, от недостатка любви Арина никогда не страдала. Многочисленные родственники души не чаяли в девочке и, естественно, баловали её. Практически все прихоти маленькой принцессы выполнялись мгновенно. Если же желание девочки не исполнялось, она тут же проявляла свой характер. Заставить её что-то сделать в подростковом возрасте было практически невозможно.
Извечная проблема
Несколько раз Елена Проклова пыталась забрать дочь к себе. Однако у неё по-прежнему не хватало времени полноценно заниматься воспитанием дочери. Не всё и не всегда складывалось у них гладко, но взаимная любовь помогала им находить компромиссы.
Девочка спокойно относилась к попыткам мамы устроить свою личную жизнь, правда, в силу своего возраста далеко не всегда могла понять свою маму. Елена Игоревна воспитывала дочку урывками, а когда пыталась её за что-то ругать, Арина мгновенно переходила в глухую оборону. Очередная воспитательная беседа как-то закончилась переездом девочки назад, к бабушке и дедушке.
Училась девочка не слишком усердно, а о будущей профессии даже не задумывалась. По настоянию отца стала готовиться к поступлению в МАРХИ, но вместо уроков с репетитором стала встречаться с молодым человеком. В МАРХИ Арина всё же поступила, но уже через полгода ей пришлось забрать документы, она просто отказалась пересдавать экзамены.
Отец тогда очень на Арину обиделся, отказавшись оказывать ей какую-либо помощь. Арина просила маму помочь поступить ей в Школу-студию МХАТ, но Елене удалось отговорить дочь от необдуманного похода «в артистки».
Арина поработала секретарём, а после вышла замуж, родила дочь. Брак продлился недолго, а потом разразился серьёзный скандал.
Умение прощать
Елена Проклова и Арина очень не любят вспоминать причину, по которой не виделись целых пять лет. Много лет спустя актриса всё же призналась, что стало причиной затянувшегося конфликта не только со старшей дочерью, но и со всей семьёй.
Арина стала требовать у мамы выполнения каких-то придуманных ею самой обязанностей. Речь шла о покупке квартиры и предоставлении ещё каких-то благ, на которые, как казалось дочери актрисы, она имела право. Елена отказалась выполнять требования дочери. Два самых близких человека просто рассорились. Гордая Арина ушла, хлопнув дверью и постаралась забыть о том, что у неё есть мама. Елена Игоревна не считала себя виноватой. А вот родные актрисы приняли сторону горячо любимой внучки.
Пять лет Елена не имела возможности общаться со своими родственниками. Арина больше за помощью к матери не обращалась. Очевидно, что эта ситуация тяготила всю семью, и примирение было лишь вопросом времени.
Но первый шаг навстречу дочери сделала Елена. Она просто приехала на дачу, где находилась вся семья, вышла из машины и застыла. Арина тут же бросилась к маме. Две женщины плакали, обнявшись, просили друг у друга прощения, после вокруг них сгрудились все члены большой семьи. Кажется, тогда никто не смог сдержать слёз.
Они все тогда получили самый главный урок в своей жизни: никакие блага мира не могут заменить любовь близких и тепло семейного очага.
Одной из первых ролей Елены Прокловой в кино стала Герда в «Снежной королеве». Сказка вышла на экраны в 1966 году, с тех пор на ней выросло не одно поколение детей. Для всех актеров, сыгравших в этом фильме, он стал знаковым и принес им всесоюзную популярность. Но у некоторых из них кинокарьера так и не сложилась, а некоторые сами ушли из кино, посвятив свою жизнь занятиям, кардинально противоположным шоу-бизнесу.
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:
67-летняя заслуженная артистка РСФСР приняла участие в съемках программы «Сегодня вечером», посвященной 110-летию со дня рождения Ванги. Оказалось, что знаменитая болгарская провидица предсказала страшные вещи в жизни Прокловой.
Елена Игоревна дважды успела побывать в селе Рупите, где принимала экстрасенс. В первую встречу Ванга сказала гостье пугающие слова.
«Ее первым предсказанием было — «кровь свою терять будешь». Когда ушли мои дети — трое моих мальчиков — я вспомнила эти ее слова», — поделилась болью актриса. Тогда провидица добавила, что в будущем Проклова приедет к ней еще.
Первая трагедия, напомнившая о предсказании, случилась с артисткой в браке с врачом Александром Дерябиным. У супругов родились близнецы, которые умерли вскоре после появления на свет. Не сумев справиться с потерей, Елена и Александр расстались.
Горе повторилось и в следующих отношениях Елены Игоревны. Она родила мальчика от предпринимателя Андрея Тришина, но малыш прожил совсем мало. Супруги смогли пережить случившееся вместе и не оставили надежд стать родителями. В 1994 году у них родилась общая дочь Полина. Также они воспитывали старшую дочь Прокловой от первого брака с режиссером Виталием Мелик-Карамовым.
На второй встрече с Вангой артистка услышала то, что ее успокоило. «Не думай ни о чем, все в твоей жизни будет хорошо!» — сказала провидица гостье, после чего дала понять, что больше ничего сказать не может.
Брак Прокловой и Тришина распался в 2015 году. Бывшие влюбленные сохранили теплые дружеские отношения. Сейчас артистка сосредоточена на творчестве и работе.
Елена Проклова: «Перед рождением Полины я потеряла четырех детей»
«Полина сделалась бордового цвета, но продолжала ровным голосом разговаривать с подругой. А положив трубку, повернулась ко мне: «Мама, извини…» Держалась! Потом вылетела во двор, на дорогу, которая видна из окна нашего дома. И я вижу, как у нее ходуном ходят плечи, как она руками закрывает лицо», — вспоминает Елена Проклова.
— Елена, год назад, когда говорили о своем разводе, вы выражали надежду, что у вашего бывшего мужа еще появится другая семья, дети. В результате вы как жили, так и продолжаете вместе жить. И отношения ваши продолжают оставаться нежными, это видно невооруженным взглядом. Так что, развод оказался ошибкой?
Елена: Развод не был ошибкой уже потому, что наши отношения с Андреем после него стали гораздо лучше. Вот как бывает. Наверное, в свое время мы просто перегрузили друг друга претензиями: ты мне должен — ты мне должна. Вроде бы мы давали друг другу свободу во всем, но в душе каждый считал, что ему чего-то недодают. Я разводилась не потому, что я не люблю Андрея, а потому, что отношения зашли в тупик. Когда я сказала ему о разводе, он ответил: «Да, наверное, это правильное решение… Хотя я этого и не хочу…» Но я настаивала: «А я не хочу дальше так жить». Женщине отстоять свою самостоятельность и право на свою жизнь очень непросто, особенно с таким мачо, как Андрей. А сейчас мы ничего друг другу не должны. Два абсолютно свободных и независимых человека! Мы вместе, когда хотим. А когда не хотим — расходимся. И наша жизнь стала счастливой.
— Полина, а вы что думаете по поводу развода родителей?
Полина: У мамы с папой, сколько я себя помню, были очень сложные взаимоотношения. Они жили беспокойно: постоянно ссорились, спорили, кричали. Я всегда находилась между двух огней и очень переживала. Абстрагироваться не получалось. Когда твои родные на такой волне, на таких эмоциях, ты просто не узнаешь их. И в детстве это очень страшно: как это родители, с которыми мы с утра вместе завтракали, мило смеялись и общались, вечером орут, что-то бьют и бегают вокруг дома?! Самым неприятным был момент, когда мама или папа в своем конфликте обращались ко мне как к судье: «Полина, как ты считаешь, кто прав?» И поскольку я всегда поддерживала маму, говорила, что права она, хотя не всегда считала именно так. А папа каждый раз надеялся, что я хоть раз приму его сторону. Но я никогда не сомневалась, что родители будут вместе. Моя любимая поговорка про маму с папой: безумная любовь проходит быстро, а любовь двух безумных — никогда. Мне кажется, они просто слишком яркие индивидуальности, чтобы жить спокойно. Но они счастливы.
Елена: Сейчас мы с Андреем собираемся опять ехать в Африку. Хотя я много раз говорила: «Не хочу на твою охоту! Как ты не хочешь на море, так я не хочу на твою охоту». А он: «Ничего, потерпи, как всегда терпела. Для меня Африки без тебя не существует». И я с ним поеду. Хочу, чтобы ему было хорошо. Думаю, что в какой-то момент своей жизни он сообразит: чтобы мне было хорошо, со мной надо поехать на море. А пока он даже в Сочи не ездил, где я купила квартиру!
— Полина, а почему вы всегда были на стороне матери, даже если считали, что она не права?
Полина: И так будет всегда! Несмотря на то что папу я безумно люблю… Но мама с детства для меня самый дорогой и близкий человек.
Елена: До шести лет, пока дочь не пошла в школу, мы с ней не расставались ни на один час. Я нигде не работала, ничем не занималась, я была только с ней. Спали мы вместе, все делали вместе: стирали, готовили, убирали, сажали растения — и ровно половину времени играли в разные игры. Ее так и звали: «мамин хвостик». Для меня эти шесть лет — пик гармонии и счастья. Полину я родила в 41 год. Она была выстраданным ребенком. Перед ее рождением я потеряла четверых детей — троих рожденных, и еще был один выкидыш на очень позднем сроке. За то, что в итоге появилась на свет Полина, я благодарна врачам. У меня кесарево было. Помню, когда я пришла в себя, акушеры стояли рядом и держали ее на руках. Я вскочила, чтобы схватить ребенка. На меня закричали: «Лена, у тебя швы разойдутся!» На третий день после кесарева я удрала из клиники. Андрюша тайком привез мне одежду, я заплатила девочкам, они завернули Полишу, и я укатила домой в деревню, где мы с Андреем к этому времени уже построили дом. Так что дочь с первых дней живет в лесу и не знает городского жуткого воздуха.
— Со старшей дочерью у вас ведь все было не так?
Елена: Я очень долго жила, ни о чем не задумываясь. Эмоции, как ветер, гоняли меня по морю жизни. Я много глупостей совершила. По глупости в 17 лет выскочила замуж. Просто мой брат женился, я видела эти приготовления, подвенечное платье его невесты. И воображение нарисовало картинку: я сама красивая, в белом платье, а рядом эффектный мужчина в черном строгом костюме. Дело было за малым — найти жениха. Я далеко не ходила. Подошла к другу моего брата Виталику Мелик-Карамову и буквально предложила на мне жениться. А он и до этого оказывал мне знаки внимания. В общем, в один день играли две свадьбы. Мне было семнадцать, и родителям даже пришлось писать разрешение на брак. Так я получила свою свадьбу, которой так желала.
Проблема в том, что у Виталика желание было гораздо серьезнее — он хотел семью и детей. И о ребенке меня просил настойчиво. Я сдалась: «Ну ладно!» Всю беременность я пробегала. На седьмом месяце сдавала экзамены по актерскому мастерству, играла героиню Островского. Мне шили широкие платья. Я даже не заметила, как Аришу родила. Правда, помучилась при родах — они шли тяжело. Но на этом — все… Мне было 18 лет. Появление дочери на свет я восприняла легкомысленно: взяла ляльку на руки, тут же отдала маме и сама побежала в институт. С Виталиком мы быстро разошлись. Он не воспринимал все, что связано с актерством, а я тогда не могла жить без сцены… Расставание с ним я восприняла как облегчение, хотя жизнь складывалась непросто — самой нужно было зарабатывать. И я много снималась, много играла на сцене. Мама с Аришей мне с радостью помогала. Все раньше так жили — воспитание детей перекладывали на старшее поколение. И я даже не задумывалась, что это как-то неправильно. Счастливая мчалась с гастролей и фестивалей с подарками, с одежкой, с джинсиками…
Правда, родители меня упрекали, что я думаю только о своей работе и дочь бросила. Часто это произносилось прямо при Аришке, в эмоциях… Для меня это было непонятно. Ведь их жизнь строилась похожим образом. Я росла с бабушкой и дедушкой и родителей практически не видела. Днем они работали, вечерами у них собирались гости и начиналась игра в преферанс, или они бежали в ресторан, в кино, в гости. А в отпуск уезжали отдыхать на море на машинах с компанией, я в это время была на даче с бабушкой и дедушкой. Это была норма. Когда я девчонкой снималась в фильме «Снежная королева» — а съемки продолжались полтора года, — родители ко мне приехали всего один раз на один день! И то потому что в Мукачеве, где тогда шли съемки, папа когда-то служил и решил вспомнить молодость. Поцеловали меня: муси-пуси — и отправились в свою жизнь…
А потом, когда я уже чувствовала себя взрослой, у них вдруг возникло ко мне слишком много претензий. Я очень их любила, но всегда говорила: «Стоп, это моя жизнь». Они долго не могли с этим смириться. Мой папа — военный, он был очень жестким и категоричным. Отец пытался руководить мною, как-то повлиять на мои решения и все критиковал. Но под конец стал говорить иначе. Чуть ли не последними его словами были: «Лена, я тебя уважаю за то, что ты сделала свою жизнь сама. Она у тебя прекрасная! И я очень сожалею, что мы потратили столько времени на ссоры… Мне казалось, что я умнее, что я могу тебя чему-то научить, как-то помочь… А в итоге это ты нам помогаешь и поддерживаешь всех в семье. Если что не так, прости меня». А я… Ну да, я жесткий, наверное, человек.
— Со старшей дочерью Ариной ваши отношения тоже ведь складывались непросто и был конфликт?
Елена: Конфликт с Ариной возник на той же самой почве, что и с родителями. Мы прервали с ней отношения на три года после того, как она в ультимативной форме стала мне рассказывать, что я обязана для нее сделать. Ей было двадцать с лишним лет, она уже вышла замуж, а я должна была ей квартиру и что-то еще. Я сказала: «Вот я оплачивала тебе институт. Но как только ты из него ушла, мои обязательства по отношению к тебе кончились. Все строится только на том, хочу я что-то для тебя сделать или не хочу. Чтобы я хотела, ты должна более уважительно ко мне относиться». Это и был наш с ней конфликт. Но потом я поняла, что сама же не научила ее жить по-другому, и это моя, а не ее вина. Арина росла с ощущением, что она несчастный брошенный ребенок. Хотя, я уверена, все было бы иначе, если бы мои родители постоянно ей этого не внушали. Это такая семейная дрязга, которая, слава богу, ушла в прошлое. Теперь у нас с Ариной прекрасные отношения. На днях поедем к ней в гости.
— Долгожданные дети часто сталкиваются с проблемой, что родители над ними слишком трясутся…
Елена: Я категорически не хотела, чтобы так случилось с Полиной. Но я знаю молитву: «Господи, дай мне Твои глаза, чтобы видеть в детях образ Божий. Дай мне Твое сердце, чтобы любить их безусловно. Дай мне Твою любовь, чтобы растить их, как цветы. И дай мне Твою мудрость, чтобы, когда придет время, предоставить им свободу выбора». Эта молитва мне помогла. И у Полины свобода выбора была всегда. Я всегда спокойно объясняла, почему, например, нельзя хватать огонь. Но Полина была очень упрямой и говорила: «А я хочу, хочу». — «Ну если хочешь — возьми, только подожди, я схожу за перекисью водорода, за ваткой, потому что ты обожжешься, тебе будет больно, ты будешь кричать, и нужно будет помазать». И все равно она схватилась за огонь, а я ей потом ручки лечила. Зато Полина привыкла, что я не просто так болтаю, и доверяет мне во всем до сих пор… Я максимально все ей разрешала. Для меня главное было научить ее принимать решения, отвечать за них. Годика в три или четыре она мне сказала: «Мама, я хочу прыгнуть в пруд. Хочу плавать!» При этом было холодно, она стояла в куртке, в штанах. Я ей говорю: «Солнышко, я же туда прыгаю после сауны, поэтому мне не холодно, а ты замерзнешь. И можешь заболеть». — «Я хочу, я могу». — «Тогда придется раздеваться, иначе одежда тебя потянет ко дну. Я, безусловно, тебя вытащу, я буду стоять рядом, но ты уверена, что тебе это надо?» — «Я хочу доказать себе, что я могу это сделать». — «Нет вопросов. Мы с папой будем рядом». И вот мы с Андреем стоим, смотрим. Она раздевается, прыгает в эту ледяную воду, где уже лед по краю, после чего мы ее вытягиваем, она бежит домой, растирается полотенцем и выходит счастливая: «Мама, я это сделала! Мне было так страшно!» Я говорю: «Знаешь, я горжусь, что ты преодолела страх! Но главное, перед тем, как что-то сделать, свое решение продумать и осознать, что отвечать за последствия будешь лично ты и никто не будет виноват…» И она научилась.
— Многие скажут, что у вас довольно рискованные методы воспитания…
Елена: Я очень переживала, что у меня поздний ребенок и что я могу просто не успеть научить ее обращаться с жизнью. Поэтому процесс обучения шел ускоренно. С одиннадцати лет отправляла ее в Москву одну. Делали так: в первый раз ехали вместе, буквально за ручку. Я ей показывала, где какой переход, как вести себя на светофоре, на какой станции пересесть и так далее. В следующий раз я говорила: «Теперь ты пойдешь первая, а я вторая, и если что-то не так, я тебе скажу: «Стоп, стоп, Полина! Не в ту сторону». И так мы ездили еще два раза. Потом был следующий этап: «Я буду молчать, ты только по глазам смотри, правильно делаешь или нет». А еще дней через десять она шла впереди меня и даже не оборачивалась. Вот после этого я ей сказала: «Теперь ты будешь ездить одна. Только звони мне с каждого пункта».
Когда Полина поступила в институт — а она сдавала вступительные экзамены в 14 лет, а в сентябре на первый курс пришла в 15, — она сказала: «Мама, я прошу тебя, я хочу жить одна». Я попыталась протестовать, мол, слишком рано, но она возразила: «Учиться в институте я достаточно взрослая, а жить одна — нет?» И я сняла ей квартиру. У меня была одна просьба: «Когда зайдешь в дом, позвони…» Месяца через два Полишка сказала: «Мам, я хочу домой!» Мне так нравилось видеть, как она учится жизни, взаимодействует с миром, в том числе и получает свои первые оплеухи. Я думала: пускай! Я и сейчас любуюсь своей дочерью. Даже не внешностью, а тем, как она сама отвечает за все, что с ней происходит. Это самое большое, чему можно научить ребенка. Когда бы меня теперь ни застиг мой последний час, я за нее спокойна.
— Полина, а в 14 лет вы институт сами выбрали?
Полина: Сложно в этом возрасте понять, чего ты хочешь. Я училась в серьезном институте — Всероссийской академии внешней торговли — и получила диплом международного юриста со знанием иностранного языка. Мама и папа не просто отправили меня в хороший вуз, а приняли во внимание мою склонность к языкам и гуманитарным наукам. И я им очень благодарна за то, что в процессе обучения они еще и терпели мои стенания: «Не хочу здесь учиться, лучше бы я пошла в какое-то другое место… Куда? Не знаю…»
— Может быть, вы об актерстве думали?
Полина: Думала, но еще до института. Даже ходила в 13 лет на подготовительные курсы в Школу-студию МХАТ. Тогда я этого очень хотела. Но сходила и поняла: не мое. А потом, через несколько лет, когда во мне снова шелохнулись сомнения по поводу выбора профессии, мама пошла на грандиозный шаг — позволила мне два года играть с ней в антрепризном спектакле «Все сначала». И тогда у меня не осталось ни капли сожаления, что я не стала поступать в театральный.
— То есть у вас как у матери и дочери не было сложных моментов?
— Но ведь переживания ранили ее душу!
Елена: А где вы видели жизнь без переживаний? Были бы другие переживания, гораздо худшие. У меня и самой детство закончилось, когда мне было 11 лет, потому что я начала сниматься в кино. И я тоже очень страдала, что у меня нет ни одной подружки. Более того, когда я изредка приходила в школу, девчонки устраивали мне бойкоты, потому что мальчишки все время в меня влюблялись. А я плакала, что со мной никто дружить не хочет. Но я нашла себе отдушину — шила платья для кукол. Разные тряпочки интересные мне доставались из закроечных цехов «Мосфильма». Меня это занятие очень успокаивало. Я до сих пор очень люблю все делать своими руками.
— Интересно, откуда в вас это?
Елена: Я думаю, гены. Во мне есть немецкие корни, и латышские, и французские, и еврейские. Мою любимую прабабушку звали Виктория Францевна. Она научила меня абсолютно всему. Сама же она в свое время училась в Институте благородных девиц. Она мне говорила: «Когда утром встаешь, нужно накинуть пеньюар и дойти на цыпочках до ванной, чтобы муж видел твои длинные ножки». Еще прабабушка научила меня аккуратности и уходу за собой. Пенсию ей платили крошечную — 36 рублей. Но она всегда выглядела шикарно: накрашена, с помадой, с прической, никакой седины…
У бабушки (а я обращалась к ней именно так, никогда не использовала приставку «пра-») имелось шесть или семь платьев, которые она после каждой носки стирала, гладила и только потом надевала снова. К этим платьям подбирала бусики, шарфики, туфельки и так далее. Когда я в детстве начала сниматься, она ездила со мной в качестве сопровождающего, за мной следила, со мной жила, кормила и так далее. Ей «Мосфильм» и «Ленфильм» платили по 50 рублей в месяц. Бабушка говорила: «Лена, я просто миллионер! Я куплю себе еще одно платье, я куплю себе духи!» У меня есть фото — моя внучка, дочь Ариши, сидит рядом с моей столетней прабабушкой. Но и в этом возрасте она выглядела элегантно.
— Подумать только, ведь вашей внучке она приходится прапрапрабабушкой! И они застали друг друга…
Елена: В нашей семье женщины рожали очень рано. Прабабушка рано родила бабушку, бабушка — маму, я — старшую дочь Арину…
Полина: А вот дальше, как говорится, что-то пошло не так. Арина рожала уже после двадцати. В это же самое время мама была беременна мной… Теперь мама от меня буквально требует внуков! (Смеется.) Правда, я и сама стала задумываться о детях. Хотя прежде считала, что лет до тридцати нужно жить исключительно для себя. Наверное, так думают все девушки, пока не встретят человека, которого они полюбят. А я сейчас влюблена. У меня прекрасный жених, с которым мы строим планы на совместное будущее. Так что жизнь вносит свои коррективы…
Елена: Полиша спрашивает: «Мама, тебе нравится мой жених?» Я смотрю на нее, вижу ее счастливое лицо и говорю: «Да, нравится». Если он создает ей ту жизнь, которую она хочет, он мне нравится. Мне Полины не хватает безумно, потому что она со своим женихом живет за границей, а в Москве бывает редко. Но я счастлива, потому что ей хорошо. Даже при том, что в Европе сейчас не так спокойно, как прежде.
Полина: Да, например, недавно мы были во Франкфурте. Там сейчас на улицу поздно выйти невозможно, огромное количество довольно агрессивных приезжих. И если честно, я не знаю, как маме удается сохранять спокойствие. Я понимаю, она безумно за меня переживает, но при этом держит себя в руках, не названивает при каждой тревожной мысли. Я вижу, как моим подругам мамы звонят в самый неподходящий момент, задают лишние вопросы, лезут в их жизнь. Это безумно раздражает. Я не знаю, где мама находит силы, чтобы сдерживаться. Она не звонит, ждет, когда я сама ее наберу, как бы сильно ни волновалась и ни переживала. Максимум — может прислать эсэмэску: «У тебя все в порядке?» Даже у папы нет столько выдержки. Он может позвонить в два часа ночи и спросить: «Где ты? Когда ты уже приедешь?»
— А что вы делаете в Европе? Это как-то связано с профессией, которой вы учились в институте?
Полина: Я помогаю любимому в его бизнесе, перевожу для него. Отличное занятие — помогать любимому. (Улыбается.) Ну а в будущем планирую открыть свою конную школу — тренировать детишек. Без лошадей я просто не представляю себе жизни! Мое увлечение началось давно, это у нас семейное хобби. Мы с родителями в выходные и свободные дни ездили на конюшню, так что я с детства в седле. А в 16 лет мама купила мне лошадь. И это было самое яркое событие в жизни!
Елена: Как-то Полине позвонила подружка, вместе с которой она ходила в конноспортивный клуб. И я слышу, как та по громкой связи говорит: «У меня лошадь! Своя! Мне купили лошадь!» Полина делается бордового цвета, но продолжает ровным голосом разговаривать с подругой. А положив трубку, поворачивается ко мне: «Мама, извини…» Держится. Потом вылетает во двор, в лес, потом на дорогу, которая видна из окна нашего дома. И я вижу, как у нее ходуном ходят плечи, как она руками закрывает лицо. Выбегаю за ней. Она оборачивается, у нее по лицу текут слезы. И она шепчет: «Мама, извини… я просто….» — «Это из-за того, что у Оли лошадь?
Давай мы не будем плакать, я сделаю все, чтобы у тебя была лошадь ко дню рождения. Обещаю!» И тут Полина разрыдалась еще больше. На 16-летие она получила лошадь. С этого момента я почувствовала, что Полина не хочет даже, чтобы мы с Андреем ездили на конюшню. Это стал только ее мир! Ее самая важная страсть. Мне кажется, она нашла свое призвание. А заниматься нужно только тем, что любишь. И жить с тем, кого любишь. Человек должен быть счастливым вне зависимости от обстоятельств. Нет счастья — создай его сам. Я надеюсь, что научила этому своих детей. Ведь главное не слова, а собственный пример. Меня знаете как дома зовут? «Птица Феникс» — возрождающаяся из пепла. И мне нравится гореть и возрождаться, гореть и возрождаться. Иногда больно, но зато я живу!