диафанизация что для этого нужно
Личный опыт«Пока я не запорола
сто скелетов, у меня
не получился офигенный»:
Я работаю таксидермисткой
Черепа, покойные питомцы и крестящиеся бабушки
Таксидермия окружена множеством стереотипов. Одни считают, что ею занимаются те, кому нравится издеваться над животными, другие — что это занятие исключительно тех, кто увлекается охотой и любит выставлять дома трофеи. Мы поговорили с таксидермисткой Маргаритой Чайкой о стереотипах, о том, где можно научиться таксидермии, и многом другом.
О таксидермии и обучении
На самом деле таксидермия — это очень ёмкое понятие. Люди думают, что это что-то примитивное вроде «чучелко чем-то набить», они не понимают, насколько широкий спектр работ мы выполняем. Таксидермия включает в себя знания по остеологии, умение «делать» скелеты и другие остеологические объекты. Нужно разбираться в костях и во всём, что с ними связано, уметь их восстанавливать, реставрировать, заниматься в том числе и окаменелостями. Есть ещё диафонизация (окрашивание скелетов или мягких тканей. — Прим. ред.). Если прийти даже в ту же Кунсткамеру, вы увидите разные влажные препараты: где-то прокрашена кровеносная система, где-то прокрашен скелет.
Мы развиваемся и в других областях, занимаемся, например, литьём. Если делать, скажем, чучело обезьяны, при выделке шкуры оно потеряет свои свойства, и мы никогда не получим реалистичный объект. Поэтому тело обезьяны формуют из силикона, а дальше в него искусственно вживляют волосы. Слепок с трупа получается максимально достоверным. Наша задача — попытаться воссоздать, сохранить умерший объект, и это подразумевает очень широкий спектр работ, далеко не только «натянуть шкурку».
Вообще в этой отрасли больше мужчин. Во-первых, они сильнее и могут делать что-то большое — допустим, мне будет тяжело одной сделать полноразмерного лося, а мужик, скорее всего, справится. Да и вообще мужчины чаще связаны с охотой. Но сейчас стало появляться больше женщин моего возраста. Появилось разделение: есть люди «старой закалки», которые занимаются этим очень давно и, например, связаны с музеями, а есть «новички». Я одной из первых стала продвигать таксидермию в соцсетях, за последние лет пять людей там стало больше. Интересуются пятнадцатилетние — они собирают коллекции черепов, изучают строение животных. Люди собирают коллекции перьев — классное недорогое увлечение.
Бывает, заказывают и то, что совсем не похоже на реальных животных. Недавно
у меня заказывали скелет русалочки —
я сделала химеру из разных зверей
С обучением таксидермии в России всё очень сложно. У нас её как профессии официально не существует, её нет в соответствующем реестре. Несмотря на это в институтах, в той же Тимирязевской академии, есть курс по таксидермии. Студенты проходят его в течение семестра: они должны уметь из экспедиции увезти с собой экспонат. Тренируются на обычных крысах. Но опять же это не всем нравится: я общалась с преподавателем этого вуза, он рассказывал, что тех, у кого есть реальный интерес, в группе всего пара человек, а остальным всё равно.
Европейская таксидермия намного более развита, у них сохранились гильдии мастеров — ты можешь стать их членом. Нужно какое-то время быть подмастерьем. Я стажировалась у человека, который судит международные чемпионаты — он просто гений. Рассказывал, что когда учился в гильдии, четыре года просто обдирал шкурки с птиц — и больше ему ничего не давали делать. Благодаря тому, что он четыре года работал над одним и тем же, довёл это до автоматизма. Он может снять шкуру с любой птицы, в каком бы состоянии она ни была: тухлая, битая, сухая. Он занимался птицами, которые лежали в музее с 1800-х годов: сухое чучело можно воссоздать, если ты умеешь. У нас такого, к сожалению, нет.
О работе и материалах
Я в основном занимаюсь остеологией. Начинала с костей, а потом параллельно стала заниматься чучелами. Но умение делать чучела радует меня чуть меньше, чем остеология. Недавно был заказ — увековечить трёх домашних ёжиков. Девочка разводит и лечит ежей и захотела три экспоната под одинаковыми куполами: скелетик с иглами, скелетик, сидящий на грибочке, то есть в интерьере, и чучело ёжика. Но я работаю не только на заказ. Я общаюсь со многими людьми, у которых появляются трупы животных — например, с ветеринарами. Если хозяева не против обработки питомца, я его забираю. Люди к этому очень лояльно относятся. В тусовке, где занимаются рептилиями, все меня знают. Если что-то вдруг случается с питомцами, они просто отдают их и радуются, что я увековечила скелет, что такое красивое существо не пропадёт в земле.
Некоторые животные очень редко встречаются в России, получается эксклюзивный материал. Через мои руки в числе прочих проходила птица-носорог — в России они не живут, довезти их до Москвы замороженными невозможно. Поработать с таким материалом очень круто, это очень интересно и очень помогает развиваться. Понимаешь, как животные меняются от более холодных регионов к более тёплым, как сработала эволюция.
Есть, конечно, люди, которые делают просто чучела из трофеев. Знают технологию и каждый год делают одних и тех же медведей, куниц для одних и тех же охотников — и им нормально. Не каждый подходит к делу творчески. Я пытаюсь работать художественно, продвигаю дело, показываю, что это не страшно, интересно, научно.
У людей складывается ошибочное мнение, что таксидермисты набивают чучела сеном, из-за музеев. Я думаю, у музеев тяжело со спонсорством, их коллекции не пополняются чем-то новым, а люди приходят и смотрят на чучела, которым тридцать лет. Например, раньше шкуры обрабатывали от насекомых мышьяком. Сейчас им пользоваться нельзя: он ядовитый. Появились заменители с составами получше: ты просто брызгаешь спреем, чучело стоит два года и никакая моль на него не сядет.
Мастерство развивается, потому что у нас есть доступ к большему количеству материалов. Так, манекены сейчас делают из прочной мелкодисперсной полиуретановой пены. Раньше их делали из пакли и ниток. Да, и с помощью пакли и ниток можно воссоздать животное, есть мастера, которые до сих пор работают по этим технологиям, и они настолько набили руку, что у них всё получается. Но намного более достоверно получается то, что делаем мы.
Мы стремимся к тому, чтобы шкура и туловище чучела максимально не теряли в размере: в высоту, в ширину, чтобы не менялось направление угла глаз. Полностью воссоздаём то, что изымаем у трупа: остаётся оболочка, а всё, что внутри, мы должны повторить. Теперь представьте себе материалы, которые были сорок лет назад: древесина, максимум можно было сделать папье-маше из ПВА и газеты. А сейчас можно прийти в любой строительный магазин — и перед тобой столько всего. Это очень круто. Но, к сожалению, люди почему-то иногда остаются на старых технологиях, не используют полный спектр возможностей.
О заказах
Рассказать кратко, как идёт работа над чучелом или скелетом, невозможно. Животные разные, это очень обширная тема. Если совсем просто говорить об общих принципах, то наша задача — копировать патологический материал, который мы изымаем из шкуры. То есть труп, который попал к нам в руки, должен остаться точно таким же, после использования разных материалов и химической обработки быть максимально похожим на то, что мы выбросили. Хотя на самом деле мы не всегда выкидываем внутренность — можно потом собрать скелет после того, как сделаешь чучело. Шкуру мы сохраняем благодаря консервированию тканей.
Время на работу всегда требуется разное. Большую птицу я буду делать месяц: нужно довести её до ума, чтобы она была хорошей, досохла. Если говорить о лосе, то только одна его шкура будет лежать в растворе три месяца. Мы постоянно плаваем в заказах: начинаешь какой-то и он может длиться полгода, потому что химическая реакция медленно протекает. Как с обезжириванием костей: по-хорошему, чтобы добиться идеального результата, кость должна обезжириваться полгода. Конечно, можно сделать черепок и за сутки, но он будет гораздо хуже качеством.
В идеальных условиях лучше работать с животным, которое только что умерло, потому что холод сушит; пропадает давление в мягких тканях, мы уже не можем увидеть объём мышц при препарировании и так далее. Но так бывает не всегда. Бывает, что приходится работать с телом животного после операции — например, кролик с лысой лапой. Можно подобрать точно такую же лапу от другого кролика и незаметно это сделать. В общем, много разных вариантов.
У меня были случаи, когда я шла с черепом коня по деревне, а бабушки крестились, потому что думали, что я сатанистка
Мы с подругой ездим на пляж забирать головы тюленей, которые умерли в море и их выкинуло на берег — понимаете, в каком они состоянии. И из этого получается хорошая работа, надо просто уметь — хотя бы терпеть запах. Мне по фигу: мне не доставляет неудобства работать с тухлыми зверями. Ты понимаешь, что если имеет смысл это сохранить, придётся работать с тем, что есть. На самом деле это частая проблема людей, которые занимаются трупами. У патологоанатомов тоже так: стажёров, которые только приходят работать в морг, сначала ставят на что-нибудь тухлое, чтобы проверить их закалку.
Если оценивать физическую сложность, то тяжело делать больших животных. Допустим, надо собрать скелет морского льва — пойди найди тару, разожги костёр, постой повари его. Кита собрать — это вообще огромная проблема: нужна техника, чтобы перевезти кости, ты их тупо не поднимешь. В основном проблемы начинаются именно из-за размера: более толстая шкура, которую сложнее обработать, работа с большими объёмами полимерных жидкостей, нужно большое помещение, ангар. Также сложно работать с очень мелкими животными: зрение не всегда идеально. У меня есть специальная лампа с лупой, если нужно сделать малюсенькую землероечку, лучше делать это под ней. Землеройку можно порвать, сломать ей что-нибудь — она очень тоненькая.
А самое лёгкое и классное для меня — сделать черепок. Это может каждый, просто нужно смотреть на это иначе. Мои подписчики — это не всегда те, кто что-то у меня покупает, я выставляю посты с информацией, а они интересуются. Например, находят ворону, которую только что сбила машина — и делают черепок. Это самый простой вариант, который может сделать и новичок. Все мы варим холодец — принцип изготовления черепа примерно такой же: нужно просто сварить и почистить от мягких тканей, отбелить и обезжирить, всё.
Бывает, заказывают и то, что совсем не похоже на реальных животных. Недавно у меня заказывали скелет русалочки — я сделала химеру из разных зверей. Взяла мертворождённого, но достаточно сформировавшегося котёнка, у которого уже есть кости, добавила рыбий хвост. Грудная клетка тоже была от котёнка, руки я сделала из лапок крысы — выбрала трупик, у которого были лапки нужного размера. Получилась вот такая русалочка. Её сделали для детей, чтобы они интересовались на уроках биологии: опа, есть вот такая штука, а давайте подумаем, может ли она существовать в реальности? Некоторые верят. Иногда у меня берут черепки даже в школы — дети делают доклады и показывают их. Я много общаюсь со студентами, у меня есть заказы из Тимирязевской академии — на курсовую собрать какую-нибудь конечность животного.
Из необычных заказов — недавно меня поразила девушка, у которой умер кролик. Он был старым, ему было лет пятнадцать, домашние кролики обычно столько не живут. Она настолько к нему привязалась и привыкла из-за того, что он был с ней с детства, что пару раз ко мне приезжала, чтобы просто повидаться с трупиком до того, как он станет чучелом. Меня поразило, насколько она его любит.
Ещё однажды мне в руки попала голова акулы. Где-нибудь на Бали хрящевая рыба, конечно, не редкость, но в России так. Её было очень интересно делать, потому что у хрящевых рыб совсем другая структура: нет костей, а есть только хрящи и нужно знать, как правильно её очистить, чтобы остался череп — у него очень сложное строение.
Но в основном меня поражают люди, которые заказывают домашних животных. Они всегда по-своему подходят к вопросу. Одна девушка заказала череп покойной кошки под куполом — просто чтобы он стоял на полочке. Если это домашние животные — кошки, собаки, — я в основном делаю их в «спящих» позах, потому что я не могу воссоздать всю мимику этого животного, я не жила с ним двадцать лет, у меня никогда не получится сделать это достоверно. Плюс сонные животные выглядят мило. Когда объект находится у меня в квартире, до того как я отдам его заказчику, я прохожу мимо и понимаю, что в этом нет ничего такого — но из своих животных я бы никогда не смогла такое сделать, у меня не поднимется рука. Наверное, это какая-то профдеформация.
О технике безопасности и стереотипах
Все эти рассказы про «трупный яд» — это не совсем то, чего надо бояться. Если ты работаешь с ядовитыми змеями, надо просто думать башкой, что ты делаешь: можно уколоться и будет плохо. Ты относишься к этому как к материалу, допустим, как к древесине. В первую очередь возникает научный интерес, а не желание «посмотреть на кровь» (кстати, чем более обескровленно ты снял шкуру, тем лучше получится чучело). Вида крови я не боялась никогда; в детстве у меня умирало много домашних животных, и меня никогда не передёргивало от вида трупов. Может, я небрезгливый человек.
Что касается техники безопасности, в первую очередь нужна прививка от столбняка. Она действует несколько лет, когда действие заканчивается, надо делать новую. Естественно, нужно обрабатывать раны. Плюс есть такая же техника безопасности, как и при химических работах: нюхать растворы, только подгоняя ладонью воздух в нос, а не наклоняться к канистре и не нюхать прямо из неё, чтобы не получить ожог лёгких. Мыть руки после кислоты. Плюс обычная техника безопасности при работе с инструментом: глубоко не порезаться или не просверлить себе руку. Ничего особенного, просто какие-то моменты пересекаются с другими отраслями.
Раздражают стереотипы: люди пугаются, показывают пальцем. У меня были случаи, когда я шла с черепом коня по деревне, а бабушки крестились, потому что думали, что я сатанистка. В прошлом году я собирала скелет жеребёнка, мы ездили за трупом на могильник в деревню. Мы ехали на прицепе с тележкой, он идёт со скоростью двадцать километров в час. Люди останавливались, смотрели в багажник, округляли глаза, не понимали, что происходит. В общем, забавно — все считают, что мы немного не от мира сего.
У меня уже выработался иммунитет. Сейчас мне двадцать два года, я занимаюсь таксидермией с девятого класса. Когда я была ещё школьницей, люди увидели, что я на своей страничке продаю кости — и со мной просто перестали общаться, начали меня избегать. Бывало, что на меня писали заявления в полицию за жестокое обращение с животными — человек зашёл на мою страницу, посмотрел и подумал, что я бегаю с ножом по району и режу котиков. Ему не объяснить, что я не имею никакого отношения к смерти животных, езжу за ними в ветеринарную клинику. Но с полицией легко объясниться. Я просто работаю с трупами — это мой материал.
Окрашивая мертвое, или хитрое искусство диафанизации
Автор: Ансель Оомен
Диафанизированных существ вы, вероятно, видели на выставках в музеях естественной истории, где эти подсвеченные образцы рыб, лягушек, змей заключены в кристаллы флаконов. В отличие от чучел птиц и оленьих голов, изготавливаемых таксидермистами, эти образцы полностью прозрачны. Они в буквальном смысле позволяют заглянуть в структуру скелета животных, а красные, пурпурные и голубые тона только подчеркивают строение костей и хрящей. Ученые использовали диафанизацию на протяжении десятилетий. Но в последнее время этот метод освоили еще и художники. «Atlas Obscura» решил подробнее изучить этот уникальный метод препаровки.
Впервые разработанная в 1977 году учеными G. Dingerkus и L. D. Uhler диафанизация известна также как метод «очистки и окрашивания». На первом этапе животных «очищают», погружая в бульон из трипсина — пищеварительного фермента, медленно разрушающего наружные оболочки образца. Затем препарат замачивают в нескольких видах красителей, проявляя строение костной, мышечной или хрящевой систем. Чаще всего используются красный ализарин и альциановый синий.
Диафанизированная змея. Автор препарата: Сэди Стеднитц. Изображение: Чэд Лоу.
Результаты сразу впечатляют яркой, интенсивной, химически стойкой окраской. Как объясняет биолог Шэди Стеднитц, «диафанизированные образцы хороши тем, что это эстетичные научные объекты, которые заставляют нас вмиг проникнуться биологией».
Стеднитц — владелец калифорнийской студии Pollex, которая изготавливает диафанизированные препараты наряду с обычными чучелами. Стеднитц рассказывает: «Я обычно работаю с лабораторными животными, легко доступными рассечению: с крысами, мышами, лягушками, рыбами, змеями». Не все животные, чье строение скелета обычно изучается, подходят для такой процедуры. К примеру, большие птицы и млекопитающие покрыты мехом или перьями, которые с трудом поддаются удалению. Кроме того, и те, и другие после диссекции могут быть легко сохранены методом засушки.
Есть и другие значимые факторы. «Например, на изготовление препарата большой крысы уйдет без малого полгода, так что временной фактор не стоит упускать из внимания», — говорит Стеднитц. «Чем плотнее и объемнее ткань, тем больше времени потребуется, чтоб она приняла в себя реагент. А еще проблемы может вызывать все, что связано с химическим действием реагентов. Например, некоторые красители будут работать только в кислых растворах, но их переносят не все ткани животных».
Действительно, диафанизация чаще используется с образцами, не превышающими фута в длину. Особенно хорошо для этого подходят тонкокожие рыбы, амфибии и рептилии — их ткани легко повредить при вскрытии и они требуют сохранения в жидких средах. По этой же причине диафанизацию часто используют при препаровке молодых млекопитающих и птиц. Диафанизация помогает ученым определить истинную структуру костей и хрящей, избегая рассечений, смещений и вообще каких-либо инвазивных методов. А еще этот способ хорош для лабораторного изучения эмбрионов.
Исследуя кристально чистую картину внутренних особенностей субъекта, ученые могут наблюдать непосредственное влияние загрязняющих факторов окружающей среды. Диафанист Брэндон Бэлленджи стал пионером в этой области, выявляя такие аномалии, как развитие дополнительных конечностей, на препаратах лягушек, изготовленных методом «очистки и окраски». Кроме того, диафанизаты эмбрионов могут помочь ученым окончательно понять влияние на нормальный рост и развитие различных химических веществ.
Как отмечает Стедниц: «У сравнительной анатомии несколько иное приложение. А если вы хотите наглядно продемонстрировать эволюционные связи между различными видами, лучше всего подойдет скелет. Именно на нем легко увидеть, как тело изменяется для выполнения различных задач».
Диафанизированные образцы, сделанные Сэди Стеднитцом. Изображение: Чэд Лоу.
Несмотря на свои достоинства, диафанизация не используется достаточно широко: метод кропотлив и трудоемок. Конкуренцию ей также составляет обилие современных методов визуализации. А тем временем диафанизация постепенно становится одной из форм искусства. Препараты животных, в скелете которых преобладают хрящи, получаются обычно в голубых тонах — хрящ более восприимчив к альциану. А вот кость, наоборот, больше окрашивается ализарином, поэтому препараты из нее обычно красного цвета. Оттенки пурпурного появляются при окрашивании мышц. С таким разнообразием живых форм и цветов творческие возможности становятся поистине безграничными. Диафанизация не знакома широкой публике, но обычно хорошо известна коллекционерам, разыскивающим оригинальные экземпляры. К счастью, с появлением студии Pollex и некоторых других диафанистов — например, Иори Томиты и доктора Адама Саммерса — ситуация постепенно меняется. Работы Томиты были показаны по всей Японии, в том числе на Mineral Show в Токио. Препараты, подготовленные Саммерсом, были продемонстрированы на выставке в Аквариуме Сиэттла, которая открылась 1 декабря 2013 года и продлилась до июня 2014, не выезжая на гастроли.
Диафанизированная лягушка. Автор препарата: Сэди Стеднитц. Изображение: Чэд Лоу.
К счастью, эти великолепные анатомические экспонаты можно обнаружить в некоторых музеях естественных наук. «Очищенные и окрашенные» образцы часто размещают у себя музеи в коллекциях ихтиологии или герпетологии. Вот некоторые из них: Филдовский Музей естественной истории, Королевский музей Британской Колумбии, Техасский Центр естественных наук, Йельский Музей естественной истории им. Пибоди, Бёркский Национальный Музей естественной истории и культуры, Музей естественной истории Карнеги, Музей зоологии Альбертского университета. Большинство этих мест служат также хранилищем образцов. Например, Музей естественной истории Карнеги может похвастаться одной из самых больших герпетологических коллекций. Собрание Бёркского музея насчитывает 324 образца «очищенных и окрашенных» препаратов рыб. В Музее естественной истории существует поисковая онлайн-база данных, демонстрирующая расположение образцов диафанизатов рыб по всему миру. Но, независимо от расположения, вид диафанизированного животного мгновенно притягивает взгляд. Лучше всего это удается объяснить Стеднитцу: «Наглядность, презентабельность, цвет очень важны как для научных, так и для художественных образцов». Действительно, процесс диафаизации умело сочетает искусство и науку вместе, возрождая мертвых к новой жизни в цвете.
Диафанизированные образец, сделанный Сэди Стеднитцом. Изображение: Чэд Лоу.
Диафанизированные образец, сделанный Сэди Стеднитцом. Изображение: Чэд Лоу.
Диафанизированные образец, сделанный Сэди Стеднитцом. Изображение: Чэд Лоу.
Лечение Сливающихся Корневых Каналов
При использовании вращающихся никель-титановых ротационных инструментов важно знать анатомию системы корневых каналов. Одним из основных рисков при использовании ротационных систем является перелом инструмента. Общеизвестно, что причиной перелома инструментов является введение вращающегося инструмента в зону слияния двух каналов.
Автор: Calogero Bugea
Автор: Calogero Bugea
Cлияние каналов
Weine классифицировал слияние каналов на 4 типа, в зависимости от конфигурации основного корневого канала зуба, от дна пульповой камеры до апикального отверстия. Эта классификация полезна в повседневной практике, когда мы имеем дело с двумя, сливающимися в один, каналами.
Фото 2 – ТИП 1: одно устье, один корневой канал, одно апикальное отверстие.
Фото 3 — ТИП 2: два устья, два корневых канала, одно апикальное отверстие.
Фото 4- ТИП 3: два устья, два корневых канала, два апикальных отверстия.
Фото 5 — ТИП 4: одно устье, два корневых канала, два апикальных отверстия.
Каналы 1 и 3 типов можно очищать и формировать отдельно, как если бы они находились в разных корнях. Из-за сложности анатомии во всех ситуациях, когда мы лечим каналы с возможными слияниями, мы должны рассматривать каждый корень отдельно. Таким образом можно предотвратить чрезмерную инструментальную обработку и изменение положения апикального отверстия, что может произойти в результате двойного очищения и формирования с двух разных направлений. Например, щечно-мезиальный канал нижнего моляра в 50% случаев имеет общее апикальное отверстие с язычно-мезиальным каналом. Этот стоит расширять меньше, чтобы снизить риск ослабления корня и щелевидной перфорации. При конфигурации типа 2, которую легко диагностировать на ранних этапах, необходимо проявлять большую осторожность во обработки каналов. Тип 4 очень трудно диагностировать, но при подозрении такого строения системы корневых каналов можно использовать некоторые приемы. Ранняя диагностика общего апикального предотвратит риск перелома инструмента. Давайте посмотрим, в каких ситуациях действительно важно диагностировать 4-й тип конфигурации системы корневых каналов:
Обычно в нижних молярах язычно-мезиальный канал более прямой, чем щечный. В верхних молярах вместо двух мезиально-буккальных каналов обычно встречается один. Эти каналы располагаются ближе к центру корня.
Апикальное отверстие
На изображении показано типичное изменение положения апикального отверстия, которое возникает, когда слияние каналов расположено в верхушечной части. Обработка с двух разных направлений приводит к образованию каплевидного отверстия и параллельности стенок. На разных этапах эндодонтического лечения может быть выполнена ранняя диагностика может быть выполнена различными методами. Традиционная внутриротовая рентгенография не дает информации об анатомической конфигурации системы корневых каналов. Иногда у пациентов уже проведена КЛКТ (для предыдущих манипуляций, таких как имплантация или удаление зуба мудрости). В этих случаях у врача появляется возможность визуализировать анатомию до начала лечения.
Конечно, вышеупомянутый сценарий распространен, но не настолько, насколько хотелось бы. Лучшим способом обнаружить слияние каналов, по мнению автора, является визуализация с помощью гуттаперчевого штифта. Когда есть вероятность сливающихся каналов, скажем, в нижнем моляре, в одном канале (например, язычно-мезиальном) определяют рабочую длину малым инструментом, вводят гуттаперчевый штифт в уже подготовленный канал, а затем небольшой файл (например, К-файл №10) в щечно-мезиальный канал для измерения его длины. Файл вводят короткими движениями, при этом проверяется, смещается ли штифт во втором обработанном канале.
Затем из канала извлекают K-файл и гуттаперчевый штифт. Штифт следует тщательно исследовать, предпочтительно с помощью увеличительной линзы, для поиска любых канавок, царапин или складок, оставшихся после неинвазивной инструментальной обработки щечно-мезиального канала. Этот метод очень эффективен, поскольку для определения дополнительного канала требуется всего несколько минут.
С другой стороны, этот метод может потерпеть неудачу в случае апикального слияния или в ситуации, когда K-файл в сливающемся канале не может поцарапать основной штифт.
Апекслокатор
Другой метод требует использования электронного апекслокатора. После подготовки первого канала проверяют рабочую длину второго канала с использованием апекслокатора. Затем повторяют операцию, оставив последний файл, введенный до апикального отверстия подготовленного канала. Если рабочая длина второго канала на этот раз короче на несколько миллиметров, это будет означать, что второй канал имеет общее апикальное отверстие с первым, и место их соединения находится на таком же расстоянии от общего апекса. На эффективность этого метода может влиять присутствие ирриганта или закрытых каналов. Некоторые врачи, особенно те, кто использует только систему обтурации thermafil, предпочитают этот метод, поскольку он прост и не требует использования гуттаперчевых штифтов. В случае специфической анатомии, например, в первом премоляре, который часто имеет конфигурацию каналов типа 3, врач может оценить слияние каналов во время одновременного введения штифта и носителя системы Thermafil. Как это происходит в случае рентгенографии со штифтом или Thermafil во время выбора носителя.
По отдельности штифты или носители беспрепятственно достигают желаемой максимальной глубины.
Когда они размещаются одновременно в различных каналах, они продвигаются попеременно. Например, в нижнем моляре, если инструмент в щечном канале идет на рабочую длину, в язычном он остается короче и наоборот. Та же проверка может быть выполнена с помощью носителя системы Thermafil с аналогичными результатами.
Во время ирригации, чтобы избежать образования пор, рекомендуется часто менять раствор и проводить аспирацию ирригационного раствора. Таким образом, когда кончик иглы достигает слияния, раствор будет слит из двух каналов одновременно. Аспирация может быть выполнена с помощью обычного шприца или системой Endovac. Такую проверку рекомендуется выполнять не только для подтверждения наличия слияния каналов, но и для очистки зоны слияния, которая недоступна для вращающихся инструментов.
Изображение демонстрирует множественные связи между двумя каналами: эта область «недоступна» ротационным инструментам и только эффективный протокол ирригации может ее очистить и полностью продезинфицировать. Диафанизация доктора A. Iandolo (Италия).
Даже в случае наличия нескольких каналов правила их идентификации, формирования, очистки и обтурации остаются такими же, как и при другом строении системы корневых каналов.
Обтурация корневых каналов
Слияние каналов может скрывать специфическое строение, поэтому после выполнения протокола очистки важно провести трехмерную обтурацию такого вида каналов. Во время обтурации корневых каналов рекомендуется вводить гуттаперчевые штифты с силером одновременно, а затем конденсировать материал в каждом канале. При обтурации с использованием носителя его вводят в один канал для блокировки прохождения гуттаперчи из второго канала, а затем обтурируют сливающийся канал выбранным методом.
Заключение
Для сохранения конфигурации корневого канала, предупреждения изменения положения апекса, щелевидных перфораций и перелома инструмента важно понимать анатомию корня. Ранняя диагностика обеспечивает безопасное и предсказуемое решение проблем, связанных со сливающимися корневыми каналами.