для чего делают обрезание девочкам
«Простые ножницы и никакой анестезии» История россиянки о жизни после женского обрезания, кавказских обычаях и насилии
Фото: Валерий Мельников / РИА Новости
На днях муфтият Дагестана высказался о запрете на так называемое женское обрезание — калечащие операции на женских половых органах с отрезанием части клитора и малых половых губ. При этом в муфтияте указали, что у женщин разрешается удаление «лишней» кожи вокруг клитора. Это заявление раскололо экспертное сообщество: одни посчитали такое заявление победой — еще пару лет назад правозащитники не могли надеяться на помощь муфтията в борьбе с дикими обычаями, другие — что это попытка религиозных деятелей усидеть на двух стульях, поскольку это неполный запрет на насильственные практики. Кроме того, для некоторых народов, например, Ингушетии, которые также практикуют женское обрезание, духовное управление мусульман Дагестана не станет авторитетом, а большинство мужчин в районах, где такое практикуют, все еще поддерживают этот обычай. По просьбе «Ленты.ру» журналистка Марьяна Самсонова записала монолог подвергнувшейся такой практике россиянки и узнала у экспертов, чем грозят такие операции, а также, чего можно ожидать от новой фетвы.
«Несколько дней я не могла говорить»
Мария (имя по ее просьбе изменено)
Я пережила эту процедуру тридцать лет назад. Помню, что о ней в селе и на улице, где мы играли, говорили старшие девочки, некоторые — даже с бравадой. Что-то вроде: «Мне сделали, и сестрам, и кузинам сделали, а если не сделать, то ты не сможешь стать женщиной и мусульманкой». Помню, что девочки, мои соседки, шушукались о ножницах, и про меня говорили, что мне еще не сделали.
Что с ними сейчас, и делают ли эту операцию в селе всем девочкам, я не знаю. Не общаюсь с родней. Но пока жила там, слышала, кому сделали, и между собой обсуждали, кому сколько «там» отрезали. Точного стандарта не было. Возможно, потому, что проделывающие эту процедуру женщины — пожилые и подслеповатые.
Никакой операционной, само собой. Домашние условия, какой-то предбанник, чтобы ничего не испачкалось, если кровь — никакой дезинфекции, перчаток, спирта или стерильных инструментов. Простые хозяйственные ножницы. Никакого обезболивающего или анестезии. Перевязки нет. Тело заживает, как может. Но я не слышала, чтобы от этого у нас кто-то умер. Может быть, бывали осложнения, но в разговорах их не связывали с причиной. Девочкам у нас делали обрезание в дошкольном возрасте.
Фото: Валерий Мельников / РИА Новости
Это была высокая женщина, лица не помню, помню силуэт, который загородил мне свет на фоне открытой двери. Черный платок и большие ладони. Еще две тети меня держали за руки и за ноги и давили сверху, чтобы не поднялась. Заставили раздеться. Я испытывала сильный стыд.
А потом резкая боль. Не помню, кричала ли я, но почему-то хотела спрятаться, хотя меня уже больше не держали. Мне казалось, кровь остановится, и все пройдет, как было раньше. Очень сильно пекло, так сильно, что я несколько дней не могла говорить. Но особых осложнений не было.
Ничего не прошло. Мне отрезали часть головки клитора. Но это я узнала уже потом. Возможно, это впоследствии стало причиной развода. Интимные отношения с мужем меня не заинтересовали. Мой супруг, впрочем, не замечал, что с точки зрения физиологии у меня что-то не так. И я ни разу не задумывалась, что надо что-то восстановить. Хотя читала о хирургической гинекологии тазового дна и интимной пластике. Это целая архитектура, оказывается.
Чисто по-женски скажу: у меня прохладные чувства к этой стороне отношений. Даже к психологу ходила — не помогло. Честно сказать, я боялась говорить об этом откровенно даже со специалистом.
Все, что касается интимного, с самого детства у нас говорилось шепотом между подружками, как неприличное. Мне и сейчас это очень тяжело. В итоге мы с психологом не добрались до обсуждения этой части моей жизни, даже когда я пошла на терапию осознанно, во взрослом возрасте и к дорогому специалисту. В итоге я так это и не проработала. Может, нужен другой специалист.
Мне неизвестно, кто именно из моих родных принял решение об этом действе надо мной. Быть может, никто конкретный, а просто решили, что пришла пора и до школы надо. Со своей матерью я тоже об этом не говорила. Стеснялась. Где-то глубоко во мне сидит, что это закрытая тема, это то, что не обсуждается. Матерей не спрашивают.
В другом селе моей же народности я слышала, как женщине сказали: «Хорошо, что родила мальчика, была бы девочка, ее бы обрезали». Мать может не знать, что собираются сделать с дочкой. Например, родня отца увозит ее на выходные в гости, а возвращает без клитора. Но многие женщины считают это необходимостью и даже обязанностью.
Еще в одном случае женщина из Чечни вынуждена была пройти обрезание уже взрослой, потому что влюбилась в нашего горца, а у нас так принято. Наверное, взрослой не так страшно. Рассказывали, что ей сделали небольшую рану, и это было в больнице, а не где-то в сарае. Он согласился жениться только после обрезания невесты.
Фото: Валерий Мельников / РИА Новости
Меня поражает, когда эту проблему отрицают даже знающие люди, старейшины, говорят: у нас в исламе такого нет, вот, почитай хадис. Другие признают, что есть, но говорят, что это никак не вредит женщине: ведь она может рожать!
Наверное, мне еще повезло. Я видела фото, что бывает, когда девушке отрезают все. И как при этом рожать, если все зашито с малых лет, по мне, так это просто невозможно. Моя подруга прошла обрезание во взрослом возрасте. Она считает, что это по сунне. Ей надрезали капюшон клитора, чтобы его раскрыть. Она убеждала меня, что это очень хорошая и правильная процедура.
Многие даже в Дагестане действительно не знают, что у нас это присутствует. А те, кто знает, в большинстве молчат, считают это неизменной традицией испокон веков, но необсуждаемой — табу. Люди зашорены.
Поможет ли тут данная фетва? Я не знаю. Да и как оценить — обращений по поводу покалеченных органов нет. В фильме Ирины Шихман богослов говорил, что женское обрезание — это по исламу. И нынешняя фетва очень мягко заявила, что вроде можно делать, если есть необходимость. А кто обозначает эту необходимость за ребенка? Этого явно недостаточно. Думаю, на муфтиев надавили, чтобы они не запрещали эти операции полностью. Надо не останавливаться на этом, продолжать бороться за полную отмену этой практики. Главное, не отрицать факт, что это есть.
За такое надо наказывать исполнителей и инициаторов этой операции. Последствия для девочек — ужас. Быть может, я от рождения малочувствительна в интимной сфере, а быть может, эта операция лишила меня сексуального удовольствия — теперь уже не узнаю.
Насколько была компетентна та знахарка, которая резала меня? Откуда она знала, что резать? А если девочка дергается? Ведь наркоза нет. Могут отрезать и то, что не планировали. В эти села запрет будет очень долго доходить, если не судить за такое. Традиционалисты в селах прикрывают все исламом, даже не традицией.
Сейчас я говорю об этом, потому что узнала, что одна очень известная на Кавказе девушка тоже через это прошла. Мы почувствовали сильную эмпатию друг к другу и ощутили, что мы не одни. Мы подружились, говорили с ней и пришли к выводу, что, хотя это и тяжело, надо рассказывать о нашем опыте, чтобы защитить девочек и чтобы в нашем обществе перестали говорить, что проблемы женских обрезаний не существует. Безусловно, осталась большая психологическая травма.
«Девочкам режут несформировавшиеся органы»
Гинеколог-акушер Анна (имя по ее просьбе изменено):
Я неоднократно принимала роды у женщин, прошедших инфибуляцию (вид обрезания, при котором отсекают головку клитора и малые половые губы и сшивают оставшуюся ткань, оставляя лишь узкий вход во влагалище — прим. «Ленты.ру»). Вся анатомия у них искалечена, вагина неэластичная. Это совершенно другое строение вульварного кольца. Диаметр головки ребенка — в среднем десять сантиметров. Она должна пройти, во время родов ткани растягиваются. Но у женщин с этим видом обрезания остается отверстие три сантиметра, вокруг — рубцы и плоть, утратившая эластичность. В рубце обычная ткань заменяется на фиброзную, прочную, но практически неспособную растягиваться. А промежность во время родов просто обязана растянуться.
Эти повреждения не позволяют родам протекать естественным образом. Приходится делать большой разрез, чтобы вытащить ребенка. Кроме того, удлиняется потужной период, что может быть опасно для ребенка.
Сами пациентки зачастую даже не могут объяснить, что именно им пришлось пережить. После родов приходится восстанавливать шов. Это выглядит очень неестественно. Мне хирург после зашивания такой пациентки как-то сказал: «Ни разу такого не видел! Шью-шью и не понимаю — шов приводит к маленькой дырочке, очень странной и неестественной». Потом надо все зашить, как было, иначе неизбежно кровотечение. Врач-гинеколог шьет по разрезу, по зарубцевавшейся ткани. Ведь девочкам режут несформировавшиеся органы. Это может вызывать боли при менструации и при мочеиспускании, при половом акте. Для восстановления может понадобиться не одна операция хирурга, специализирующегося на гинекологии тазового дна с привлечением пластического хирурга.
Что же касается утверждения муфтията о различном строении капюшона клитора у западных и восточных женщин — мне трудно понять, о чем речь. Я на каждой смене принимаю роды у женщин самых разных народностей и цветов кожи, но «лишнего» ни у кого из них нет.
Фото: Сергей Узаков / ТАСС
«Вслух они скажут, что «против», а на самом деле по-прежнему «за»»
Михаил Савва, правозащитник, доктор политических наук, председатель правления экспертной группы «Сова», кавказовед:
Отдел фетв дагестанского муфтията пытается найти решение чрезвычайно сложной проблемы и лавирует между двумя полюсами. В сунне действительно упоминается женское обрезание. И на это опираются радикальные сторонники калечащих операций и те, кто пытается сделать из этого уродливого обычая религиозную традицию. Но женского обрезания нет в Коране. Оно упомянуто только в сунне.
Там о нем говорится так: пророк Мухаммед, разговаривая с одной женщиной, узнал, что она делает такие обрезания, и посоветовал ей не удалять лишнего. Именно на основании этой трактовки отдел фетв и заявил, что женское обрезание — это не удаление клитора.
Но такая трактовка в любом случае дает возможность продолжать эту калечащую практику. Тут можно вспомнить пример Египта, где с 1997 года законодательно женское обрезание запрещено, но сделана оговорка для медицинских показаний. Непонятно, какие могут быть в этом случае медицинские показания? Это невероятная ситуация, таких показаний просто нет. Тем не менее эта оговорка до настоящего времени используется в Египте сторонниками обрезания. Недаром власти Египта недавно были вынуждены ужесточить ответственность за это преступление.
По таким чрезвычайно чувствительным вопросам нет достоверных результатов массовых исследований, потому что люди в этих случаях дают одобряемые ответы. Вслух они скажут, что «против», а на самом деле по-прежнему «за». Поэтому именно экспертные исследования могут дать более достоверные результаты.
Все за сегодня
Политика
Экономика
Наука
Война и ВПК
Общество
ИноБлоги
Подкасты
Мультимедиа
Общество
Der Spiegel (Германия): борьба с бритвенными лезвиями
Проводить обрезание женщинам в Кении запрещено. Тем не менее многих девочек все еще подвергают этой процедуре. Но постепенно новые бескровные ритуалы пробивают себе дорогу.
Все начинается с большого металлического таза с водой. Вечером перед церемонией мать ставит его на крышу хижины. Некоторые кладут туда топор — так вода сильней охладится за ночь. На рассвете мать будит дочь.
У входа в хижину ее кладут на коровью шкуру — обо всем этом рассказывают женщины, когда-то подвергшиеся ритуалу. Девочка должна раздеться, потом ее тело обмывают холодной водой, чтобы сделать его менее чувствительным.
Две женщины держат ее за ноги, третья сзади обхватывает верхнюю часть тела. Затем обрезальщица берет в руки бритвенное лезвие и отрезает девочке клитор, а подчас и внешние и внутренние половые губы, иногда зашивает влагалище. Эти операции лишают девочек детства, достоинства, часто возможности родить ребенка, без боли мочиться или заниматься сексом. А иногда таз на крыше становится предвестником конца человеческой жизни.
С конца 2011 года проводить женское обрезание в Кении запрещено (в мировом медицинском и правозащитном сообществах термин «женское обрезание» не используется c 80-х годов. Обычно эту операцию называют Female Genital Mutilation (FGM), что в переводе с английского означает «нанесение увечий женским гениталиям» и «калечащая операция на женских половых органах», — прим. ред.). Но все равно женщины продолжают подвергаться этой процедуре. Причем не только в Кении. По данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), по всему миру около 200 миллионов из ныне живущих девочек и женщин подверглись этому калечащему половые органы ритуалу. В группу риска ежегодно попадает три миллиона девочек.
Обряды инициации проводятся по всему миру. Они олицетворяют конец детства и переход к взрослой жизни. Подчас речь при этом идет о кровавых обычаях, практикуемых столетиями. Но сегодня против них восстает все больше людей.
Закон, с 2011 года запрещающий в Кении калечащие операции на женских половых органах, относится к самым строгим в восточной Африке: как минимум три года тюремного заключения и штраф в 2000 долларов грозит тем, кто проводит женское обрезание. Но, несмотря на это, оно продолжает практиковаться. В особенности в удаленных сельских районах власти из-за нехватки ресурсов часто не в состоянии отследить соблюдение закона. Или они вообще не узнают о случившемся — с тех пор как появился закон, многие обрезания проводятся тайно.
При поездках по этим регионам быстро становится ясным: борьба против калечения гениталий — дело политическое. Но линия фронта в этой борьбе проходит по частной жизни людей — между деревенским старостой, обязанным следить за соблюдением запрета, и обрезальщицей, зарабатывающей на этом деньги, между бабушками и внучками, между учительницами и родителями.
Кровавая традиция
Тот, кто хочет понять, почему девочки все еще подвергаются обрезанию, может узнать это в Килонито, деревне в округе Кайадо Кантри на юге Кении. Этот регион слабо заселен, между низкорослыми деревьями тут и там стоят хижины с круглыми глиняными стенами и оградами из колючего кустарника. А между хижинами простираются песчаные дали, по которым пастухи гоняют свои стада.
По данным медицинских опросов 2014 года среди масаев, живущих в этом регионе, 78% девочек и женщин в возрасте от 15 до 49 лет подверглись обрезанию. И это вопреки запрету, который к моменту опроса, действовал уже три года. А по всей стране это цифра составляет 21% опрошенных.
Стивен Ликама — староста Килонито. Его задача — следить за соблюдением законов государства. Но Ликама — масаи и имеет статус главного в своей общине. Это делает его защитником культурного наследия, к которому столетиями относилось и обрезание девочек.
Контекст
Kurier: в Швеции борются с женским обрезанием при помощи ложек
Nigerian Tribune: зачем женщины в Нигерии проходят опасную процедуру обрезания
Чтобы без похоти и разврата
Что важнее? И кто должен принимать решения, тут, вдали от больших политических арен? Ликама, староста масаев? Или Ликама, страж закона? Его двойственная роль приводит к конфликтам. Чтобы выполнять свои политические обязанности, он должен пользоваться уважением своих соплеменников. В том числе и таких людей, как Найлепу Пусарен, работающая вот уже десять лет обрезальщицей. Она получала за этой деньги, но это не все: обрезальщицы, то есть хранительницы традиции, пользуются у масаев особым уважением. Так как обрезание, как гласит легенда, служит защите племени.
Там, где запрет не срабатывает, последствия для женщин бывают ужасными. Многие всю жизнь страдают от генитальных свищей, воспалений, болей при мочеиспускании, проблем при сексе или родах. Для некоторых обрезание становится тяжелой травмой, и, даже став взрослыми, они помнят боль от бритвы.
К этому добавляются социальные проблемы: часто девочек после обрезания отдают замуж, и вскоре они беременеют. По данным Всемирного банка, в 2015 году приблизительно 20% женщин в возрасте от 15 до 19 лет имели в Кении детей или были беременными. Многие из них после рождения ребенка вынуждены были бросить школу, попадали в зависимость от мужей и оказывались таким образом в круговороте бедности.
Но в то же время для многих женщин масаи отказ от обрезания означает утрату их культурной идентичности. Есть ли выход из этого положения?
Перелом
Эбигейл Носим Тепеле 19 лет. Для этой юной кенийки традиции и равенство шансов, ритуалы и равноправие для девочек и женщин — не взаимоисключающие понятия. Она принадлежит в тому поколению молодых женщин народа масаи, которое способно добиться изменений. Как говорит Тепела, она гордится тем, что она — масаи. Но обрезание для нее — отсталая, бесчеловечная практика.
Тепеле повезло. В ее жизни не было таза с водой на крыше. Не было коровьей шкуры на рассвете. Община ее деревни порвала с традицией масаи, и обрезания больше там не проводят. Вместо этого девочек ожидают горящие свечи, танцы и конкурс красоты — альтернативный ритуал инициализации. Может быть, это и есть решение? Ключ к замене вековой традиции?
Идея альтернативных ритуалов инициации проста: как и раньше, происходит церемония, олицетворяющая переход девочек в разряд женщин. Только гениталии им больше не калечат. «После отказа от обрезания не должно возникнуть вакуума», — так описывает суть идеи один из сотрудников неправительственной организации Amref Health Africa. По его словам, это должен быть яркий, роскошный праздник, и в центре него должна находиться девочки. «Амреф», одна из самых больших НПО в Африке, вот уже десять лет работает над внедрением новой идеи. В 2009 году сотрудники организации посетили деревню Самбуру на севере Кении. Там уже давно практикуется ритуал, лишенный какого-либо насилия. «Амреф» взял эту концепцию на вооружение.
Но путь к альтернативному ритуалу долог: как рассказывают сотрудники «Амрефа», могут пройти годы, прежде чем удается убедить жителей той или иной деревни. Вот и старосте деревни Стивену Ликаме пришлось показать старейшинам Килонито видео, на котором было показано, как происходит обрезание. Ведь мужчины при обрезании своих дочерей не присутствуют, и многие из них просто не знают, как оно точно происходит. Лишь после долгих разговоров они согласились, что нанесению увечий женским гениталиям необходимо положить конец.
Прежде чем начнется ритуал, «Амреф» приглашает детей на семинары — сначала мальчиков, потом девочек. Чтобы попасть в Килонито, некоторым из них приходится по нескольку часов идти по степи. Некоторых забирает автобус. К одноэтажному зданию школы ведут только проселочные дороги по песку, единственная дорога с твердым покрытием, ведущая к более крупному городу, лежит в двух часах езды на машине. Когда дети собираются, то речь в классах заходит не о счете или чистописании, а о женском теле, сексуальности и деторождении. Как же всё происходит?
Грейс Майиакуси, сама из народа масаи, и Мвололо Кеннеди Мутуку, приехавший из соседней деревни, помогают организовывать семинары и альтернативный ритуал. Они местные, и это важно. Как говорит Мутуку, в деревнях часто испытывают предубеждение и недоверие к сотрудникам, приезжающим из столицы страны Найроби. Да и дети реагируют более открыто, если семинары сначала проводятся на их языке, а не на государственных языках суахили или английском.
Праздник жизни
После семинаров, вечером четвертого дня, наступает главный момент праздника: сама церемония. Весь день девочки готовятся к этому очень важному для них событию. Они танцуют вместе с матерями и бабушками, те дарят им украшения, девочки повязывают на голову белые ленты, на которых сотрудники «Амрефа» написали лозунги NO FGM («Нет женскому обрезанию») или No Child Marriage («Нет детским бракам»).
С наступлением темноты начинается собственно церемония. Первое действие — это конкурс красоты: 78 девочек участвовали летом 2019 года в альтернативном ритуале. С тех пор как в 2009 году «Амреф» запустил эту программу, ею было охвачено более 16 тысяч девочек в Кении и Танзании. Над подобными программами работают и другие организации. Они связывают свои главные надежды с такими молодыми женщинами, как Эбигейл Носим Тепела.
Статьи по теме
Raseef22: избавиться от сатаны при помощи обрезания
NRK: пока тебя не обрежут, все будут над тобой издеваться
Летом 2018 года она была признана «Мисс Килонито-2018». С тех пор как необрезанная женщина она посещает другие поселения масаи и проводит там разъяснительную работу — как среди матерей и бабушек, так и среди самих девочек. Как посол движения против обрезания она должна быть примером для девочек. Тепела только что окончила школу и собирается изучать экономику и статистику в университете.
Сегодня в Кении много таких деревень, как Килонито, — поселений, где жестокую традицию заменили на альтернативный ритуал и соблюдают закон. Но достаточно ли этого, чтобы добиться перелома во всей стране?
Консервативные традиционалисты находят новые пути: обрезание теперь проводят в гигиенических условиях в больницах или у местных врачей, чтобы минимизировать серьезные риски для здоровья. Но все равно у девочек остаются долговременные психические и физические травмы. Кроме того, некоторые семьи отправляются в соседние страны, где живут представители того же этноса и где за исполнением законом следят сквозь пальцы, а сами законы не такие строгие. НПО называют такой тренд Cross-Border FGM (англ. «трансграничное обрезание»). Например, от регионов, заселенных масаи на юге Кении, до границы с Танзанией всего один день пути.
Кения поставила себе амбициозную цель: в ноябре президент страны Ухуру Кениата (Uhuru Kenyatta) заявил, что страна намерена свести число калечащих операций на женских половых органах к 2022 году к нулю. Это на восемь лет скорее, чем предусмотрено в качестве цели Организацией Объединенных Наций. Не останутся ли эти словами лишь пустыми обещаниями? Ведь и Кениата знает, что борьба с бритвенными лезвиями еще не закончена. Но с каждой необрезанной женщиной, с каждой деревней, отказавшейся от обрезания, с каждой альтернативной церемонией эта цель становится немного ближе.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.
Женское обрезание на Кавказе
В справке «Кавказского узла» собрана информация о типах женского обрезания, его распространении и последствиях для здоровья, а также об отношении к этой практике в исламе. На Кавказе практика женского обрезания распространена в отдельных районах Дагестана и Грузии. Достоверные данные о ситуации в Азербайджане отсутствуют.
Типы женского обрезания
Женским обрезанием принято называть практики повреждения женских половых органов, включая все операции по частичному и полному удалению наружных женских гениталий или нанесение других травм женским половым органам по немедицинским причинам.
Всемирная организация здравоохранения выделяет 4 основных типа женского обрезания 2 :
Последствия женского обрезания для здоровья
Женское обрезание и права человека
Женское обрезание и ислам
Женское обрезание на Северном Кавказе
Ранее, 15 августа 2016 года, «Правовая инициатива» выпустила доклад «Производство калечащих операций на половых органах у девочек в Республике Дагестан», в котором акцентировала внимание, что такого рода операции совершаются там с одобрения духовенства.
Реагируя на широкий общественный резонанс, вызванный докладом «Правовой инициативы» и высказываниями Бердиева, Минздрав России выступил с критикой женского обрезания в Дагестане. Генпрокуратура России пообещала проверить законность данной практики. 19 августа 2016 года депутат Мария Максакова-Игенбергс внесла в Госдуму законопроект о наказании за женское обрезание.
Опрошенные «Кавказским узлом» дагестанские адвокаты сочли женское обрезание у девочек уголовно наказуемым. По их словам, женское обрезание может быть квалифицировано как причинение вреда здоровью.
Женское обрезание в Грузии
4 ноября 2016 года Институт по освещению войны и мира (IWPR) сообщил о распространении практики женского обрезания в Грузии. Согласно данным IWRP, обрезанию подвергаются девочки из сел, где компактно проживают около трех тысяч этнических аварцев. В частности, это села Тиви, Сарусо и Чантлискуре Кварельского района, относящегося к Кахетии. Аварские сообщества ведут очень закрытый образ жизни, поэтому грузинские власти и жители окрестных сел, не принадлежащие к их культуре, сведениями о случаях женского обрезания не обладают.
Женское обрезание в Азербайджане
Примечания
Автор: Кавказский Узел