для чего люди воюют
Почему люди воюют?
Есть веские основания считать внутривидовую агрессию наиболее серьезной опасностью, какая грозит человечеству в современных условиях культурно-исторического и технического развития.
Конрад Лоренц
Война будет повторяться до тех пор, пока вопрос о ней будет решаться не теми, кто умирает на полях сражений.
Анри Барбюс
Все погибшие «за родину» отдавали свою жизнь за глупости, ошибки или капризы режима.
Александр Невзоров
Истинно просвещенный человек никогда не воюет.
Лао-цзы
Я полагаю, что рациональные объяснения природы войн далеки от истины по крайней мере по двум причинам: войны по природе своей иррациональны и ведут их не столько даже для захватов, сколько ради навязанных обществу мифологий либо глубоко спрятанных вожделений.
Мифами, отражающими вожделения народов, являются национальные идеи, не имеющие никакого отношения к правде, но сплачивающие людей и ведущие их на войну. Политика — конкуренция мифов и при всей условности, искусственности и неадекватности коллективных мифов они ведут одни народы к процветанию и успеху, а других выбрасывают на обочину исторического процесса. Парадигмальные изменения общественных структур, такие как войны, революции или иные сингулярности — не что иное как смены мифов. Народы существенно отличаются качеством жизни не из-за биологии, генетики или географии, а благодаря доминирующим идеям-представлениям о реальности, заложенным в конституции или правилах игры.
В книге «Русский фашизм» я писал, что фашизм является не столько социальным явлением, сколько негативным свойством человеческой души, свойством патогенным и разрушительным, извлекающим из людей всю мразь, самые низменные и темные качества человеческой природы. Эрих Фромм считал, что человеческий мозг живет в ХХ веке, сердца же большинства людей — в неолите. Поэтому фашизм рождается изнутри, из самих душ, которым нужны враги, внешние и внутренние, а зажигают эти души агрессией и ненавистью нелюди ада, бесы разных калибров, одержимые мифами и психическими патологиями собственного сознания.
Война — это всегда сатанизм, психическое отклонение от нормы, заражающее охлос, быдло, пекус, агрессивную, темную и невежественную часть населения. Поражая народные массы, такого рода сатанизм ведет к коллапсу государств и империй. История учит, что народы и страны, ставшие на этот порочный путь, движутся в небытие. Война — это заражение народных масс войной с помощью химер, воспринимаемых быдлом, как патриотический долг, святая обязанность или героизм. Альберт Эйнштейн по этому поводу писал: «Героизм по команде, бессмысленная жестокость и омерзительная бессмысленность, называющаяся патриотизмом — как сильно я ненавижу всё это, какой низкой и подлой является война».
«Есть центры принятия решения, и есть место сражения. Приближаясь к месту сражения человек, начинает подвергаться тем чувствам и ощущения, которые далеки от его интересов. Органы чувств напряжены, обострены, сосредоточены до такой степени, когда наступает момент невосприимчивости более ни к чему. В голове становится пусто. И прошлое, и будущее исчезают; в момент разрыва снаряда такие понятия как «потому, что» и «для того, что» попросту не существуют, тогда как тело и разум стремятся к полной концентрации, без которой человеку в этих обстоятельствах не выжить. Говоря прямо, в основе битвы никогда не может лежать интерес, потому что у мертвых нет интереса. Человек вполне может отдать жизнь за Бога, короля, страну, семью, или даже за все сразу. Однако утверждать, что он сделал это потому что у него был некий посмертный «интерес», состоящий хотя бы в выживании самых близких и дорогих ему людей, было бы искажением смысла данного термина и превращением его в собственную карикатуру».
Мотивы, которые побуждают людей идти на войну и жертвовать жизнью, темны как книги Гримуара или заклинания для вызова бесов. Для нормального человека абсурдно умирать ради собственных интересов, но умирать ради чьих-нибудь психических патологий — еще абсурднее.
В своих глубинах война не инструмент политики и даже не массовое убийство ради определенной стратегии или цели, война — безумие одних, заражающее массу других. И чем больше крови пролито во имя сумасбродного мифа, тем священнее этот миф и его символы в сознании безмозглых.
Я обращаю внимание на то, что для всех без исключения поджигателей войн цели, ценности, символы кровопролития являются способами заражения йеху, такими же как понятие «наших бьют», «честь», «слава», «патриотизм», «победа», «энтузиазм», «знамя» или «награда».
Война — это не грандиозный театр, а гигантская скотобойня. И то, что вся история человека — это история войн, свидетельствует, что бесовство всегда брало и по сей день берет вверх над божественностью. За обозримую историю не было ни минуты на планете, когда где-нибудь не шла бы война, и до XX века примерно до 10 процентов населения Земли погибало в результате военных действий.
«Даже самые великие литературные произведения древности — это в основном вдохновенные повествования о том, как Ахилл выдирает сухожилия из Гектора, Шива раздает пинки асурам, прекрасный Усивака изничтожает дом Тайра, а Кухулин, сломав спину своему другу Фердиаду, говорит по этому поводу несколько добрых, прочувствованных слов. Про Библию и говорить нечего: там сплошное избиение младенцев от первой страницы до последней… Учитывая, что биологически человек — каннибал и падальщик, другого поведения от него, наверное, ждать было бы наивно».
Я еще мог бы понять стремление кроманьонца выпустить кишки из неандертальца, но ведь 99 % всех компьютерных игр, ныне выпускаемых в мире, предполагают, что игрок будет развлекаться убивая. А Вам известны игры, в которых нужно лечить, растить или строить?
Создав грандиозные мегаполисы, запустив спутники и летая на Луну, человечество так и не придумало ни одной идеологической системы, которая однозначно говорила бы, что война — это безумие, это опасность уничтожения человечества. А немногочисленные пацифисты всегда представлялись обществу и воспринимались большинством как существа малахольные, плохо понимающие важность и ценность «исторических моментов» и «великих побед». Я уж не говорю о «самом духовном» институте человечества: почти все мировые религии так или иначе поддерживают «святое право» одних народов резать другие народы, и не просто поддерживают, а благословляют массовое уничтожение, по сей день освящая ракеты и атомные бомбы.
Мне практически не известны получившие массовую поддержку теории, ориентирующие людей на сотрудничество и мир, но зато существуют десятки теорий, объясняющих неотвратимость войны: «Мы находим в природе человека три основных причины войны: во-первых, соперничество; во-вторых, недоверие; в третьих, жажда славы» (Томас Гоббс). Фрейд объяснял войну агрессией и тягой к смерти, Мальтус — борьбой с перенаселением, Гегель — законами диалектического развития общества, Ленин — классовой борьбой, Гитлер — преимуществом одной расы над всеми остальными, Лоренц — врожденным, инстинктивно обусловленным свойством всех высших животных, современные ученые — естественным проявлением коллективизма…
Теоретики замечательно показывают, в каких условиях люди охотнее воюют, но никто не разъясняет, зачем они вообще это делают? Тем более — в наши дни, когда война особенно разорительна для всех сторон конфликта и крайне невыгодна для ее участников.
«В общем, если бы люди тратили столько же усилий, сколько тратят на войны и на поиски компромиссов, они бы, несомненно, сумели решать все мировые вопросы, проливая одну-единственную жидкость — чернила».
Иногда войну называют зверством, даже говорят о «зверином оскале патриотизма», но мне неведомо зверство в виде перманентных и полномасштабных боевых действий самых беспощадных хищников. Да, хищники могут охотиться группами, но, встретив более сильного конкурента, чаще всего убегают. Они умеют охотиться, но не вступать в битвы. Поэтому термин «обезьяна с гранатой», наверное, была бы оскорбительной для обезьян… Поэтому даже если человеческая агрессивность и имеет глубокие биологические корни, то количественно у человека нет конкурентов за исключением вирусов…
Только скотская покорность и фанатизм человеческих толп делали и до сих пор делают возможным существование войн.
Война — это психоз, порожденный неумением прозревать взаимоотношения вещей. Война есть бедствие и преступление, заключающее в себе все бедствия и все преступления. Война — варварство. Война — учитель насилия. Война — преступление, которое не искупается победой. Война — политический рак, разъедающий тело самых сильных государств. Война — это гидра, которая в современных условиях угрожает самому существованию человечества. Война — не приключение. Война — болезнь. Как тиф. Никогда столько не лгут, как во время войны, после охоты и до выборов.
Лишь немногие, чье подлое благополучие зависит от народного горя, делают войны. Быть может, только потому вновь и вновь возникают войны, что один никогда не может до конца почувствовать, как страдает другой.
Ведущий войну с другими не заключил мира с самим собой. Война и культура — несовместимы, они существуют в различных сферах и разговаривают на разных языках. Я убежден, что убийство под предлогом войны не перестает быть убийством. Война есть убийство. И сколько бы людей ни собралось вместе, чтобы совершить убийство, и как бы они себя ни называли, убийство все равно самый худший грех в мире. Если мы не прикончим войны, война прикончит нас.
«С тех пор, как Земля вращается вокруг солнца, пока существует холод и жара, буря и солнечный свет, до тех пор будет существовать и борьба. В том числе среди людей и народов. Если бы люди остались жить в раю, они бы сгнили. Человечество стало тем, что оно есть, благодаря войне. Война — естественное и обыденное дело. Война идет всегда и повсюду. У нее нет начала, нет конца. Война — это сама жизнь. Война — это отправная точка».
Адольф Гитлер «Моя борьба»
Мясорубка — это и есть война.
Алексей, 6 класс
Война – это самое страшное слово во всех языках мира. Начиная с древнейших времен и по сегодняшний день, войны на Земле не прекращаются. От копий, стрел и щитов человечество пришло к самому страшному и разрушительному оружию – атомным бомбам, применение которых может уничтожить дом всего живого – планету Земля.
Но Войны не проходят сами по себе, их начинают люди. Группы, стоящие у власти, решают судьбы народов. Эти опьяненные силой и властью политики стремятся к мировому превосходству, не понимая самого простого и главного, что каждый человек на Земле любой национальности и любого цвета кожи имеет право на жизнь…
Долгова Ирина, 6 класс
В этом году наша страна празднует 60-летие Победы. Во время войны огромное количество людей погибло и много пропало без вести. Война, я не хочу встречаться с тобой. Ты такая подлая, противная, мерзкая, приносящая горе всем. Многие дети остались без родителей…
Филиппова Даша, 6 класс
У Войны не женское лицо. У Войны лицо смерти. Война, ты несешь с собой боль и страдания. Ты унесла миллионы жизней. Ты сделала несчастными каждого второго на земле. Там, куда приходишь ты, уничтожается все живое и человеческое. Ты приносишь горе и разрушение, болезни и голод. Твои щупальца простираются на многие тысячи километров. Из-за тебя остаются дети сиротами, жены без мужей, матери без сыновей.
Тебя не должно быть.
Петрова Анастасия, 6 класс
Я ненавижу тебя, Война! Мне противны все люди, которые разжигают великий Огонь Войны. А ведь именно в этом Огне сгорают человеческие мечты, жизни и судьбы! Ну, а больше всего мне противны люди, которые фанатично следуют за тобой, которые обожествляют тебя, Война! Ведь эти люди не живут в нашем мире, они живут в мире, где главными ценностями являются не героизм и патриотизм, а в мире, где ценятся злость, ненависть, жестокость и коварство.
Фурсова Надя, 6 класс
Война! Что это такое? Какой страшный смысл хранит в себе это слово? Я хочу, чтоб ты больше не повторялась. Когда ты началась, ты унесла очень много жизней. Из-за тебя пострадали дети. Многие из них потеряли родителей. Я не хочу больше выстрелов. Я хочу, чтоб ты, наконец, кончилась, а на Земле воцарился мир.
Фиохин Антон, 5 класс
Обращаюсь к тебе, Война, не с уважением, а с презрением. За то, что ты бесцеремонно вторглась в наши дома, неся хаос и разрушение. Все те страдания, которые ты причинила, мы никогда не забудем. Вспоминая эти события, мы будем проклинать тот день, тот год и тот час, когда ты пришла в наши города.
Ларькова Арина, 7 класс
Война, ты гибель невинных людей, природы. Ты уродуешь землю, выжигаешь леса. Война, ты катастрофа всей Земли. Ты забираешь из жизни лучших людей, смелых и отчаянных, которые, не задумываясь, отдают свою жизнь ради жизни других. Я ненавижу тебя и хочу, чтобы люди жили в мире и никогда не знали тебя. Война, ты кровожадный хищник. Мы против тебя. Да здравствует жизнь и мир!
Фисенко Ксения, 6 класс
Почему люди воюют: десять популярных гипотез
XXI век на дворе, а воз и ныне там. Может быть, дело в каких-то глубинных основаниях человечности? Война. Война всегда была частью человеческой истории. Более того, есть сведения, что шимпанзе и муравьи тоже ведут войны. Почему мы этим занимаемся? Вот десятка самых распространённых гипотез. Разумеется, они не только различны, но и по-своему схожи.
Ряд эволюционных психологов полагает, что всё дело, как нетрудно догадаться, в эволюции (у них на любой вопрос готов такой ответ!): сильные и воинственные мужчины чаще других получали доступ к женщинам и другим ресурсам, производя на свет больше потомства. Собственно, ради спаривания всё это и делалось: создавались союзы с другими мужчинами, планировались набеги и т. п. Когда семьи стали создаваться чуть более цивилизованным образом, воинственные коалиции пригодились для того, чтобы отбирать ресурсы для своей семьи. Таким образом, говорят нам, возникли общество и государство. Иными словами, от идеи государства неотделима идея армии. И об этом много писали не только психологи, но и философы, вспомните хотя бы Хосе Ортега-и-Гассета.
У этой гипотезы, впрочем, есть любопытное ответвление, которое возводит нашу воинственность к последнему общему предку людей и обезьян. Поскольку шимпанзе демонстрируют поведение, похожее на человеческие войны, такое предположение выглядит как минимум логичным. Иными словами, мужчины стали воинами задолго до появления нашего с вами вида и даже рода.
3. Убедительный ястреб
Когда разгорается общественная дискуссия по поводу конфликта с той или иной страной, всегда есть ястребы, требующие положить конец напряжённости силовыми действиями, и голуби, призывающие к переговорам. Лауреат Нобелевской премии по экономике Даниэль Канеман в соавторстве с Джонатаном Реншоном написал статью, в которой утверждал, что ястребы побеждают чаще, поскольку именно такая идеология отвечает нашим врождённым оптимистическим (sic!) устремлениям. «Психологические исследования показали, что подавляющее большинство людей уверены в том, что они умнее, привлекательнее и талантливее среднего обывателя, а потому переоценивают свои шансы на успех, — вещал учёный дуэт в журнале Foreign Policy. — Кроме того, людям свойственна иллюзия того, что у них всё под контролем. Они постоянно преувеличивают степень своего влияния на последствия своих поступков».
Иными словами, мы идём на войну, потому что ошибочно верим в неизбежность победы.
Несколько иной, но очень похожий взгляд на ситуацию гласит: как только мы понимаем, что в нас видят угрозу (тем более — если нас боятся), мы переходим психологический рубикон и отказываемся от рационального взгляда на вещи, предпочитая риск. Поэтому, вместо того чтобы исчерпать сначала все мирные альтернативы, мы начинаем войну в угоду ястребам.
Томас Мальтус учил, что война — неизбежный результат роста населения в условиях ограниченного доступа к ресурсам. Эта идея по сей день пользуется популярностью. Стэнфордский экономист Рэн Амбрамицки поясняет: население мира увеличивается в геометрической прогрессии, а рост производства продуктов питания отстаёт. Если мы, чувствуя приближение катастрофы, начинаем экономить и рожать меньше детей, ситуация остаётся под контролем. В противном случае того же эффекта природа добивается сама — с помощью войн, голода и эпидемий.
Эта гипотеза сейчас особенно популярна. Считается, что всплеск жестокости (и война в том числе) — следствие увеличения доли молодых людей, лишённых возможности проявить себя на мирном поприще. Если не направить их энергию вовне, они передерутся между собой и нанесут вред нашему обществу.
В кризисное время у общества включается инстинкт самосохранения. Отбрасывается всякая рациональность. Инакомыслие подавляется. Единственная ценность — сплочённость рядов. Есть только «мы» и «они». Для многих людей с незрелой психикой (о чём можно прочитать, например, у Эриха Фромма) это прекрасная возможность решить извечную проблему своей психологической идентичности, и немудрено, что они хватаются за неё при первой же возможности.
7. Продолжение торговли
Некоторые социологи (особенно испытавшие влияние идей Карла Маркса) полагают, что не следует искать корни войны в мутных водах эволюции или психологии. По их мнению, война всего лишь разновидность политического манёвра, который развивался параллельно со становлением цивилизации. Мы всегда вступаем с кем-то в переговоры — и группами, и поодиночке. Перед нами постоянно встают вопросы о распределении ресурсов, о социальной справедливости и пр. Сторонник этой модели Дэн Рейтер писал, что войну не следует воспринимать как отказ от дипломатии, это продолжение торговых отношений другими средствами. С началом войны переговоры не прекращаются, и как только сторонам удаётся прийти к соглашению, заключается мир.
Данная гипотеза исходит из того, что люди образуют культурные группы (племена и народы), поскольку им надо знать, что после смерти от них что-то останется. Это одна из тех успокоительных подушек безопасности, благодаря которой мы не боимся смерти. И мы всё время опасаемся, что кто-нибудь уничтожит нашу культуру и сотрёт память о нас с лица земли. И вот мы точим мечи и возбуждаем воинственный дух, чтобы на всякий случай напасть первыми. Мы готовы умереть за свою культуру, чтобы после нас что-то осталось. В нас воспитывают это чувство патриотическими рассказами о предках, которые били врага и на Куликовом поле, и на Курской дуге. Мы гордимся ими, чтобы быть уверенными, что потом точно так же будут гордиться нами.
9. Примитивная агрессия
10. Обратимая социальная адаптация
В начале XX века антрополог Маргарет Мид высказала мысль о том, что война вовсе не обязательное следствие нашей агрессивной, конкурентной натуры. Это, скорее, социальная адаптация, от которой мы вполне могли бы отказаться по своей воле. Для этого совсем не обязательно проводить социальные преобразования и ждать, пока все вокруг станут лучше. Можно начать с себя. Есть даже хороший учебник на эту тему, которому уже пара тысяч лет. Называется «Дхаммапада».
Первобытная война. Почему люди воюют
Военные историки редко уделяют много места обсуждению причин возникновения войн. Но эта тема, помимо истории, изучается также и другими гуманитарными дисциплинами. Дебаты о происхождении войны и мира на протяжении нескольких последних сотен лет разворачивались в основном вокруг одного-единственного вопроса. Выглядит он так: является ли война результатом присущего человеческой природе инстинкта хищничества или следствием принципов, усвоенных в процессе воспитания?
Социал-дарвинизм и его критика
Базовые представления по обоим вариантам ответа восходят к концепциям философов Нового времени – англичанина Т. Гоббса и француза Ж. Ж. Руссо. В соответствии с концепцией Гоббса, война является результатом присущей человеку природной агрессивности, которая преодолевается в результате заключения общественного договора. Согласно идеям Руссо, человек по своей природе добр, война и агрессия являются поздним изобретением и возникают лишь с появлением современной цивилизации. Эти представления сохраняли своё значение ещё во второй половине XIX в.
Современный этап этих дебатов начался в 1859 г. с публикации работы Дарвина «Происхождение видов путём естественного отбора». В ней жизнь на Земле была представлена как конкурентный процесс, в котором выживали наиболее приспособленные особи. Концепция социал-дарвинизма, получившая самое широкое распространение на рубеже XIX–XX вв., рассматривала войну как продолжение естественной конкуренции, которую мы наблюдаем в живой природе.
Критики этого направления отмечали, что война является коллективным процессом, в котором друг против друга действуют отдельные группы и общности, в то время как в природе этот процесс идёт на уровне отдельных индивидов. Причём наиболее жестокая конкуренция разворачивалась среди ближайших соседей, которые занимали одну экологическую нишу, ели одну пищу и претендовали на одних и тех же самок. Так что сходство здесь могло быть чисто внешнее.
С другой стороны, если следовать логике культурных антропологов второй половины ХХ в., видевших в войне только плохую привычку и результат неподходящей системы воспитания, непонятно, почему эта привычка столь плохо поддаётся исправлению. Война по-прежнему является характерным элементом современной жизни, и этот печальный факт стимулирует новые исследования проблемы её происхождения.
На сегодняшний день основные результаты в этой сфере принесло развитие этологического подхода. Согласно ему, различные образцы человеческой деятельности, включая агрессию, рассматриваются как генетически обусловленные программы. Каждая из этих программ возникла и развилась на определённом этапе эволюции, поскольку способствовала успешному разрешению таких разнообразных проблем, как поиск и распределение пищи, сексуальное поведение, коммуникация или реакция на угрозу.
Особенность этологического подхода в сравнении с более ранними направлениями состоит в том, что здесь человеческое поведение рассматривается не как результат раз и навсегда заложенного инстинкта, а как своего рода предрасположенность, которая в зависимости от той или иной ситуации может реализовываться или нет. Этот подход отчасти позволяет объяснить ту вариативность воинственного поведения, которую мы наблюдаем в природе и в истории.
Этологический подход
С точки зрения этологии война является коалиционной внутривидовой агрессией, которая связана с организованными и зачастую смертельными конфликтами между двумя группами одного итого же вида. Её не следует отождествлять ни с агрессией как таковой, которая имеет сугубо индивидуальное измерение и повсеместно присутствует в животном мире, ни с хищничеством, направленным против представителей другого вида. Война, хотя и является традиционно мужским занятием, всё же не должна отождествляться с такой деятельностью, как соперничество из-за самок, которое по определению является индивидуальным поведением. Подлинная коалиционная агрессия очень редко встречается в мире животных. Как особая форма поведения она развилась только у двух групп животных: у муравьёв и у приматов.
Согласно теории Дарвина, естественный отбор поощряет поведенческие стратегии, усиливающие выживание определённого набора генов, который передаётся от одного поколения потомков общего предка другому. Это условие накладывает естественное ограничение на размер социальной группы, поскольку с каждым новым поколением этот набор будет изменяться всё сильнее. Однако насекомым удалось сломать это ограничение и создать родственные группы огромных размеров.
В тропическом муравейнике живет до 20 млн насекомых, при этом все они являются родными братьями и сестрами. Муравьиная колония ведёт себя как единый организм. Муравьи сражаются с соседними сообществами за территорию, продовольствие и рабов. Часто их войны заканчиваются поголовным истреблением одного из противников. Аналогии с человеческим поведением здесь очевидны. Но у людей формы обществ, напоминающие муравейник – с многочисленным постоянным, компактно проживающим населением, строго организованным по территориальному принципу, – возникли сравнительно поздно, лишь с появлением первых аграрных цивилизаций около 5 000 лет назад.
И даже после этого становление и развитие цивилизованных сообществ происходило чрезвычайно медленными темпами и сопровождалось центробежными процессами, мало напоминающими жёсткую солидарность муравьёв. Соответственно, расширение наших знаний о насекомых, прежде всего о муравьях, всё же не в состоянии объяснить происхождение коалиционной агрессии на наиболее ранних стадиях развития человека.
Война у приматов
Человекообразные обезьяны, такие как гориллы и шимпанзе, являются ближайшими родственниками человека. При этом на протяжении длительного времени результаты их наблюдения практически никак не использовались для объяснения происхождения коалиционной агрессии у людей. Тому было две причины.
Во-первых, они рассматривались как чрезвычайно миролюбивые животные, живущие в гармонии с природой и с самими собой. В таких отношениях просто не было места конфликту, который выходил бы за рамки традиционного соперничества самцов из-за самок или пищи. Во-вторых, человекообразных обезьян считали строгими вегетарианцами, употребляющими в пищу лишь зелень и фрукты, в то время как предки людей являлись специализированными охотниками на крупную дичь.
Только в 1970-х гг. было доказано, что шимпанзе гораздо более всядны, чем считалось раньше. Оказалось, что кроме плодов они иногда едят птиц и пойманных ими мелких животных, в том числе, других обезьян. Также выяснилось, что они активно конфликтуют друг с другом и, что самое поразительное, осуществляют групповые набеги на территории, занимаемые соседними группами.
В этой деятельности, по словам одного из исследователей, просматривается что-то устрашающе человеческое. Участниками набегов являются только мужские особи, хотя самки шимпанзе активно принимают участие в охоте и внутригрупповых конфликтах. Эти группы молодых самцов выдвигаются на приграничную территорию и патрулируют периметр своих владений. Обнаружив присутствие единичных чужих особей, как правило, также самцов, шимпанзе начинают их преследовать, демонстрируя при этом достаточно высокий уровень коллективного взаимодействия. Загнав жертву в угол, они набрасываются на неё и разрывают на части.
Результаты этих наблюдений показались исследователям настолько невероятными, что в академической среде разгорелась целая дискуссия относительно возможности шимпанзе убивать себе подобных. Противники этой точки зрения настаивали на том, что эти беспрецедентные формы поведения являлись результатом искусственно созданной ситуации в заповеднике Гомбе-Стрим. Они утверждали, что подкармливание шимпанзе бананами повлекло обострение конкуренции и борьбы за ресурсы между ними.
Однако последующие наблюдения, целенаправленно проводившиеся в 18 сообществах шимпанзе и 4 сообществах бонобо, всё же подтвердили способность шимпанзе убивать своих сородичей в природной среде. Также было доказано, что такие формы поведения не являются результатом человеческого присутствия и отмечались среди прочего там, где воздействие человека на среду обитания шимпанзе было минимальным или вовсе отсутствовало.
Исследователи зафиксировали 152 убийства (58 непосредственно наблюдавшихся, 41 определённое по останкам и 53 предполагаемых). Было отмечено, что коллективная агрессия у шимпанзе является сознательным актом, в 66% случаев направленным против чужих особей. Наконец, речь идёт именно о групповом действии, когда силы нападающих и жертв не равны (в среднем наблюдалось соотношение сил 8:1), так что риск убийц в этом случае был минимален.
Это исследование также способствовало разрушению ещё одного мифа о человекообразных обезьянах, а именно о якобы лишённых агрессивности бонобо. Оказалось, что бонобо, так же как и их более крупные родственники, способны проявлять агрессию, в том числе и в её летальных формах.
Почему же они воюют?
Антропологи в процессе исследования выделили три фактора, которые объединяют шимпанзе с предками людей и которые, потенциально, ответственны за появление коалиционной агрессии в обоих случаях. Во-первых, шимпанзе, как и люди, являются одним из немногих видов приматов, у которых самцы после взросления остаются в своей натальной группе, а самки оказываются вынуждены её покидать. Соответственно, ядро группы у шимпанзе образуется родственными друг другу самцами, а самки приходят со стороны. У большинства других приматов ситуация обстоит прямо противоположным образом.
В-третьих, у шимпанзе слабо выражен половой диморфизм. Самцы приблизительно на четверть крупнее самок, примерно так же, как у людей. Гориллы и орангутанги, в отличие от шимпанзе, являются ярко выраженными многоженцами. У этих видов человекообразных между самцами ведется жестокая борьба за самок, которые меньше их практически вдвое. Более крупные размеры и большие клыки отдельных самцов горилл являются серьёзным преимуществом в борьбе с соперником. Победитель монополизирует за собой всех самок в группе, изгоняя проигравшего соперника за её пределы. У шимпанзе нет такого внутривидового полиморфизма и преимущества над соперниками. Поэтому им, как и людям, легче кооперироваться друг с другом в пределах своей группы, чтобы конкурировать с самцами других групп, защищая от их посягательств на свою территорию и своих самок.
Важно также то, что человекообразные обезьяны, и особенно шимпанзе, наделены достаточно сложным мозгом. Он даёт им возможность проявлять эмпатию, понимать смысл действий других животных, приписывая им определённые намерения. Эти способности делают возможным с их стороны настоящее коллективное действие в подобном человеческому смысле.
Важнейшей предпосылкой последнего является наличие способностей адекватно воспринимать намерения других, трезво оценивать их возможности и планировать долговременные стратегии взаимодействия. Есть и другие виды обезьян, у которых, как у шимпанзе, самцы координируют действия друг с другом. Однако без соответствующих качеств мозга они не способны поддерживать подобное взаимодействие на протяжении длительного срока.
Большая часть того, что сегодня известно о шимпанзе, актуально также в отношении наших с ними общих предков, существовавших примерно 6 млн лет назад. Вероятно, это были довольно развитые и умные приматы, жившие в закрытом, устойчивом сообществе, с высокими возможностями для мужского коалиционного поведения.
На протяжении двух последних десятилетий был опубликован целый ряд больших работ, доказывающих, что чувство альтруизма, лежащее в основании способности людей создавать устойчивые коалиции, закладывалось в тесной связи с развитием парохиализма. Иначе говоря, ненависть к чужому является оборотной стороной любви к своим, а воинственность является неизбежным спутником дружелюбия. В свете полученных приматологами данных можно полагать, что некое подобие парохиализма присутствует и у шимпанзе, последний общий предок с людьми которых жил всего 6 млн лет назад.