для чего мне социология
Для чего нужна социология
Социология изучает отношения, процессы, события, которые имеют место в обществе. Причем исследуется не только нынешнее состояние дел, но и то, как развивалась общественная жизнь в разные времена в разных странах. Для каждой временной эпохи были характерны свои закономерности развития, которые и выявляет социология.
Одной из основополагающих задач социологии является проведение эмпирических исследований процессов, которые осуществляются в обществе. Имеет место ошибочное мнение, что на этом задачи этой науки ограничиваются. Это не так! Конечно, социологические исследование играют огромную роль в становлении и развитии социологии, однако роль эта не исчерпывающая. Исследования помогают лишь выявить основные тенденции и закономерности, которые имеют место в современном обществе. Результаты исследований становятся «отправной точкой» для последующих выводов и дают знание об обществе, индивидах, социальных группах и т.д.
Эти знания в дальнейшем преобразуются в сформированные методы и способы контролирования социальных процессов. Без социологии стало бы невозможным формирование цивилизованных общностей. Эта наука носит и прогностический характер. С помощью нее можно заглянуть в будущее и узнать, как будет выглядеть общественная структура через несколько десятилетий. А если ученые знают, что ждет общество впереди, значит, они могут скорректировать различные негативные моменты и усовершенствовать будущую модель взаимоотношений.
Кроме того, социология выполняет гуманистическую функцию, т.е. создает моральные ценности, формирует социокультурные направления, разрабатывает социальные идеалы. Также она способствует образованию научно-технических и социально-экономических программ, призванных стимулировать развитие общества.
Для чего нужна социология обществу?
Социология изучает отношения, процессы, события, которые имеют место в обществе. Причем исследуется не только нынешнее состояние дел, но и то, как развивалась общественная жизнь в разные времена в разных странах. Для каждой временной эпохи были характерны свои закономерности развития, которые и выявляет социология.
Одной из основополагающих задач социологии является проведение эмпирических исследований процессов, которые осуществляются в обществе. Имеет место ошибочное мнение, что на этом задачи этой науки ограничиваются. Это не так! Конечно, социологические исследование играют огромную роль в становлении и развитии социологии, однако роль эта не исчерпывающая. Исследования помогают лишь выявить основные тенденции и закономерности, которые имеют место в современном обществе. Результаты исследований становятся «отправной точкой» для последующих выводов и дают знание об обществе, индивидах, социальных группах и т.д.
Эти знания в дальнейшем преобразуются в сформированные методы и способы контролирования социальных процессов. Без социологии стало бы невозможным формирование цивилизованных общностей. Эта наука носит и прогностический характер. С помощью нее можно заглянуть в будущее и узнать, как будет выглядеть общественная структура через несколько десятилетий. А если ученые знают, что ждет общество впереди, значит, они могут скорректировать различные негативные моменты и усовершенствовать будущую модель взаимоотношений.
Кроме того, социология выполняет гуманистическую функцию, т.е. создает моральные ценности, формирует социокультурные направления, разрабатывает социальные идеалы. Также она способствует образованию научно-технических и социально-экономических программ, призванных стимулировать развитие общества.
Где могут быть задействованы социологи?
После того, как определено место социологии в жизни общества и выражено для чего она нужна можно перейти и к тому где могут быть задействованы социологи в общественном объединении труда. Но прежде чем мы к этому перейдем сначала обратим внимание на то, что словом общество можно называть как и все человечество в целом, так и отдельные группы людей, в этой связи мы будем употреблять термин социальная система, чтобы с одной стороны подчеркнуть, что общество можно представить как некоторую систему, то есть совокупность объектов имеющих между собой связь и функционирующим в рамках определенных законов (в данном случае речь идет о законах не юридических, а общих, по аналогии с законами физики). Социальные системы отличаются друг от друга по целям и задачам (это выражается родом деятельности), которые они решают, по количеству объектов имеющихся в ней и по многим другим показателям, мы ограничимся на перечисленных так как считаем их основными.
Соответственно можно выделить три принципиальные области деятельности социолога:
Наверняка нами перечислены не все виды деятельности, которыми могут и должны заниматься социологи, но мы указали основные области деятельности, тем более что в них общество действительно нуждается. Непонимание же обществом области применения социологии и социологов создает проблему, которая выражается подчас в ничем необоснованные решения в рамках создания, развития и де конструкции социальных систем, что ведет к различным последствиям, начиная от элементарного невыполнения социальной системой функций возложенных на неё и заканчивая человеческими жертвами в силу ошибочно сконструированных и неверно работающих уже имеющихся социальных систем.
«Знания социологии мне, действительно, очень помогают»
Свой путь как исследователь в сфере коммерческой недвижимости я начала сразу после окончания магистратуры Вышки в 2005 году (это была совместная программа с МВШСЭН). До этого я училась на социологии в РУДН, бакалаврский диплом был с отличием. В магистратуру РУДН я не захотела идти, в то время один из преподавателей, Д.Рогозин, подсказал нам, что есть магистерская программа ВШЭ. Я поняла, что это будет гораздо интереснее, так как в ВШЭ было много преподавателей, книжки которых я читала, хотелось непосредственно учиться у них (А.Филиппов, В. Радаев). Поэтому я приняла решение поступить на эту программу, успешно сдала экзамены и отучилась два года.
А какими исследованиями ты занималась в магистратуре?
Далее я поняла, что для дальнейшего карьерного развития мне не хватало профильного образования. В России в 2009 году еще не преподавали Real Estate Development. Девелопер – это человек, который смотрит на большую картину – что происходит на рынке недвижимости, что за население живет в определенном районе, какие доходы, привычки у населения, ценности, идеалы, на что они ориентируются, что может быть востребовано в плане недвижимости, и знает, как построить высококачественный объект недвижимости, пользующийся спросом у населения. Специалисту нужно понимать, каков план развития города, вступать в отношения с администрацией города, чтобы понять, например, можно ли построить многофункциональный комплекс. Девелопмент – это комплексное развитие территории. Сейчас понастроили много башен в крупных городах, а они мало кому нужны. Те проекты, которые мы реализовывали за время моей работы в DTZ, стали достаточно успешными.
В 2009 году я поехала учиться в University of Miami. Это был первый год, когда они открыли магистерскую программу по Real Estate Development and New Urbanism (MRED+U). Начав учебу в новом Университете, я поняла, что знания, полученные в Вышке, могут мне пригодиться. И я была права. Например, мы изучали разные слои американского общества, плюс работали со статистическими данными, чтобы понять, что происходит с населением в определенном городе. Мы изучали историю развития таких городов, как Нью-Йорк, Сан-Франциско, Майами, чтобы понять, какой тип недвижимости там будет востребован в будущем. В университете я уже получила комплексный пакет – финансы, право, даже брала курсы по архитектуре. После окончания университета я получила практику в местной девелоперской компании в Майями. В России в это время был кризис, который сильно затронул коммерческую недвижимость, и я решила остаться работать в Америке. Я реализовывала проекты по строительству многофункционального комплекса, торгового центра, центра для пожилых людей, студенческого жилья.
Потом мой одногруппник, с которым я училась в University of Miami, предложил мне вакансию аналитика в сфере коммерческой недвижимости, я прошла собеседование и стала работать в компании, в которой я до сих пор работаю. После года работы меня повысили, теперь я выдаю кредиты под покупку или рефинансирование коммерческой недвижимости, больше занимаюсь финансами, чем девелопментом. Предыдущий опыт очень помогает, так как я могу быстро проанализировать качество обьекта недвижимости, его расположение, рынок, демографию населения. В Америке доступ к социологическим данным – это просто фантастика! Здесь очень многие вещи в открытом доступе. Поэтому имея представление, как отличить хороший девелоперский проект от плохого, я начала выдавать кредиты.
А все-таки, если резюмировать, после Вышки, какие знания, умения помогают в работе?
Это навыки по анализу данных (приток/отток населения, из каких регионов мигранты и пр.). Здесь, например, создается China town, где построить что-то более европейское не получится, у людей такой менталитет. А латино-американцы больше стремятся ассимилироваться с американской мечтой, они будут гораздо более открыты к восприятию новых вещей. Мне, как человеку, который умеет анализировать это с высоты птичьего полета, это все видно. Хотя вижу по моей коллеге, которая пришла из финансовой сферы (где знают только как дебет с кредитом свести), она не понимает мотивов – почему построили тот или иной объект недвижимости. Знания социологии мне, действительно, очень помогают.
Кому и зачем нужна социология в России
Этот номер ТрВ-Наука посвящен проблемам российской социологии. С просьбой поделиться своим видением ситуации мы обратились к одному из тех, кто возрождал российскую социологию, независимому исследователю, колумнисту портала «Когита.ру», консультанту научно-информационного центра «Мемориал» (Санкт-Петербург) Андрею Николаевичу Алексееву. Беседовала Наталия Демина.
— Каково, на Ваш взгляд, положение дел с социологией в России? Сохранились ли независимые от государства социологические центры? Возможно ли сохранить независимость социологии в современной России?
— Состояние социологии в современной России в принципе мало отличается от общего положения дел в российской науке. Это положение последнее десятилетие интенсивно ухудшается. Достаточно вспомнить пресловутую «реформу» Российской академии наук. Я имею в виду состояние науки как социального института, а не как совокупности идей и сообщества людей, где могут быть свои достижения и озарения.
В частности, научная деятельность в сфере обществознания приобретает всё более имитационный характер. Кроме того, увеличивается зависимость от институтов управления обществом, растет и идеологизированность социальной науки. Не могу сказать, чтобы даже прикладная наука, не говоря уж о фундаментальной, была сильно востребована — хоть властью, хоть обществом. Исключение составляет, пожалуй, политическая, особенно электоральная социология, хотя и она используется больше в пропагандистских, чем в экспертных целях.
Можно указать на две относительно автономные друг от друга тенденции. Одна — возрастающая ориентация на следование в фарватере мировой социологии, иногда — с утратой самостоятельности и с отрывом от реалий нашего общества. Другая тенденция — растущая бюрократизация, особенно академической и университетской науки. (Одни только формальные «показатели результативности научной деятельности» чего стоят.)
Во всё более затруднительном положении оказываются некоммерческие научные организации. Участились случаи их преследования как «иностранных агентов», если они пользуются поддержкой зарубежных фондов. Между тем именно поддержка со стороны отечественных государственных и полугосударственных фондов чревата зависимостью от «пожеланий» заказчика, вплоть до полной сервильности.
Сказанное относится не только к социологии, но к социологии в большой мере и ярких проявлениях.
— Каковы, по Вашему мнению, самые актуальные проблемы социологии в России? Насколько эти проблемы похожи на те, с которыми Вы сталкивались в СССР?
— Пожалуй, актуальнейшей проблемой сегодня становится состояние массового сознания, которое, приходится признать, не лишено предрасположенности к агрессивности, ксенофобии, псевдопатриотизму, имперскости, своего рода мессианству, в смысле особого пути России, призванной отстоять «традиционные» ценности «русского мира» и т. п. Эта предрасположенность усиленно эксплуатируется и гипертрофируется государственными и официозными СМИ, точнее, — средствами массовой пропаганды, особенно федеральными телеканалами с их многомиллионной аудиторией.
Общество оказывается беззащитным перед напором и/или накалом этих средств «массового духовного поражения». Происходит тотальное «облучение» общественного сознания в духе известных антиутопий, от замятинского «Мы» до «Обитаемого острова» Стругацких.
Исследование социально-психологических механизмов этого оглупления (соответственно, «поглупения») общества в целом, с одной стороны, и возможности и перспектив сопротивления этим разрушительным процессам, с другой стороны, — сегодня едва ли не первоочередная задача общественной науки. Однако именно этот круг задач игнорируется отечественной социологией. Последняя как бы встраивается в систему идеологического воздействия, лишь на словах сохраняя свою автономию.
Другой важнейшей задачей нашей социологии, на наш взгляд, является исследование нынешней социальной структуры, особенно — в ее поколенческих «разрезах». Это — едва ли не terra incognita современного отечественного обществознания. По счастью, достаточно распространены сегодня эмпирические исследования процессов всевозрастающего социального неравенства, далеко обгоняющего даже страны «третьего мира».
Наконец, к актуальнейшим проблемам социологии у нас относится взаимодействие (порой драматическое) личности и социальных институтов, от детского сада до пенсионного фонда, и особенно — институтов власти, будь то политической, экономической, правоохранительной и т. д.
Нельзя сказать, чтобы эти и другие ключевые проблемы социальной науки не вставали и не ставились в советские времена. Тогда крупицы истины об общественных реалиях высвечивались сквозь фильтр цензуры, туман идеологических заклинаний и максимы марксистско-ленинского учения. Социолог сегодня свободнее идейно, но более зависим экономически.
Из содержательных моментов укажу на современную потребность в исследованиях социальных изменений, каковые, увы, превращаются из прогрессивных в реверсивные, возвращающие общество к состоянию периода «развитого социализма» и даже сталинизма.
— В марте 2014 года был проведен опрос по Крыму, который исследователи из ФОМа и ВЦИОМа назвали мегаопросом и очень гордятся тем, как умело он был проведен. Горячо поддержал этот опрос и Дмитрий Рогозин, интервью с которым мы публикуем параллельно. Но далее в Крыму произошли известные события, которые продолжают развиваться по спирали. Ваше отношение мегаопросу?
— Свое отношение к нему мне приходилось высказывать не однажды, особенно подробно — в статье «Звездный час или позор российской опросной социологии?», опубликованной на портале «Когита.ру» [1], а также на сайте Санкт-Петербургской ассоциации социологов [2].
Этот опрос, небывалый по масштабам (около 50 тыс. опрошенных), является характерным примером того, как властные институты используют социологов-полстеров в своих целях и как охотно ведущие опросные фирмы клюют на эту «наживку». Названное «социологическое мероприятие», на мой взгляд, находится ниже всякой профессиональной критики, хоть и осуществлялось квалифицированными и, пожалуй, даже добросовестными исполнителями. Некоторые сотрудники ВЦИОМа и ФОМа, похоже, и впрямь гордятся тем, что, получив от Кремля (через посреднический фонд) заказ за три дня до известной «крымской речи» первого должностного лица государства, сумели уложиться в эти три дня, чтобы:
а) подготовить методический инструмент,
б) рассчитать грамотную выборку,
в) договориться с десятками колл-центров, мобилизовавших сотни интервьюеров,
г) опросить по телефону, как уже указывалось, 50 тыс. граждан в разных регионах России,
д) статистически обработать собранную информацию,
е) положить на стол президенту сакраментальную цифру — 91% россиян поддерживают отторжение Крыма от Украины в пользу России.
Эта и другие цифры из данного опроса вошли в историческую речь Путина 18 марта 2014 года в качестве социологического обоснования (подкрепления) к тому времени уже состоявшейся «аннексии Крыма» или «восстановления исторической справедливости» (кому как угодно называть).
Благодаря Дмитрию Рогозину, еще год назад опубликовавшему во ВЦИОМовском «Мониторинге общественного мнения» (2014, №2) статью под названием «Насколько корректен телефонный опрос о Крыме: апостериорный анализ ошибок измерения» [3], оказалось возможным детально ознакомиться и с инструментарием (гайдом телефонного разговора), и с обстоятельствами опроса, и с огрехами бесед интервьюеров с респондентами.
Как проходил «мегаопрос» по Крыму
Свое представление о том, как проходил опрос по Крыму, вы можете получить из нескольких транскриптов — реальных примеров общения социологов ФОМа и ВЦИОМа с россиянами по поводу Крыма (оригинал и анализ этих бесед см. [1], [3]).
Женщина, 64 года, среднее специальное образование, станица Солдатская, Республика Кабардино-Балкария:
0:00 И: (Телефонный звонок.)
0:07 Р: Да?
0:08 И: Здравствуйте. Меня зовут Елена. Я представляю фонд «Общественное мнение». Мы проводим опрос, касающийся ситуации вокруг Крыма. Сможете принять участие? Ответить на несколько вопросов. Это займет всего одну минуту времени.
0:21 Р: (Молчание.)
0:26 И: Согласны?
0:27 Р: Ну, согласна.
0:28 И: Вы проживаете в Кабардино-Балкарской Республике?
0:30 Р: Да.
0:32 И: Как Вы считаете, Россия должна или не должна защищать интересы русских и представителей других национальностей, проживающих в Крыму?
0:38 Р: Думаю, да.
0:41 И: Даже если это осложнит отношения с другими странами?
0:44 Р: Боже упаси.
0:45 И: То есть нет?
0:46 Р: Боже упаси. Боже упаси. Нет. Я хочу, чтобы были хорошие отношения со всеми странами, в том числе.
0:55 И: А нет, если Россия будет защищать русских в Крыму и представителей других национальностей, ну то есть жителей Крыма, а осложнится отношение с другими странами, Россия должна все-таки защищать интересы Крыма или нет?
1:07 Р: (Пауза.) Господи, ну как сложно все-таки. Как мы можем их не защищать, если это наши люди?
1:16 И: Ну поняла я Вас, то есть поставим то, что да. А вы согласны или не согласны с мнением, что Крым — это Россия?
1:21 Р: Да, это Россия.
1:24 И: А Вы согласны или не согласны с присоединением Крыма в качестве субъекта Российской Федерации?
1:30 Р: Обязательно.
Женщина, 51 год, среднее техническое образование, Абакан, Республика Хакасия:
0:00 И: (Телефонный звонок.)
0:12 Р: Алло.
0:13 И: Здравствуйте.
0:14 Р: Здравствуйте.
0:15 И: Меня зовут Анна, я представляю фонд «Общественное мнение». Просим вас принять участие в небольшом опросе, который займет буквально минуту, про Крым.
0:24 Р: (Вздыхает.) Спрашивайте.
0:28 И: Вы живете в Республике Хакасия?
0:31 Р: Да.
0:32 И: А Россия должна или не должна защищать интересы русских и представителей других национальностей, проживающих сейчас в Крыму?
0:37 Р: (Пауза.) Я считаю, да.
0:40 И: Даже если это осложнит отношения с другими странами?
0:46 Р: (Пауза.) Да.
0:47 И: А вы согласны или не согласны с мнением, что Крым — это Россия?
0:49 Р: (вздыхает, пауза) Согласна, скорей всего.
0:54 И: А Вы согласны или не согласны с присоединением Крыма к нашей стране в качестве субъекта Федерации?
0:59 Р: Да.
Мужчина, 40 лет, среднее образование, село Владимирской области:
0:00 И: (Телефонный звонок.)
0:10 Р: Да.
0:11 И: Алло, здравствуйте.
0:12 Р: Здравствуйте.
0:13 И: Вас беспокоит фонд «Общественное мнение». Мы проводим социологический опрос по вопросу Крыма. Полминутки можете мне уделить?
0:19 Р: Да, пожалуйста.
0:20 И: Скажите, Вы проживаете во Владимирской области?
0:24 Р: Да.
0:25 И: А как Вы считаете, Россия должна защищать русских, представителей других национальностей, проживающих в Крыму?
0:31 Р: (Пауза, 4 сек.) Да, должна бы. Да.
0:37 И: Даже если это осложнит отношение с другими странами?
0:40 Р: (Пауза.) Да, конечно, мы должны помогать всем. Такое мнение мое. Согласен.
0:48 И: Согласны ли Вы с мнением, что Крым — это Россия?
0:49 Р: Крым? Крым, Крым, Крым. (Задумчиво.) Да нет, это не Россия.
0:54 И: То есть Вы не согласны с присоединением Крыма к нашей стране в качестве субъекта Российской Федерации?
0:59 Р: (Пауза, 4 сек.) Нет.
1:04 И: Не согласны, да?
1:06 Р: Не согласен, конечно.
Женщина, 32 года, высшее образование, поселок Вологодской области:
0:00 И: (Телефонный звонок.)
0:18 Р: Алло.
0:19 И: Алло, здравствуйте.
0:20 Р: Здравствуйте.
0:21 И: Я интервьюер фонда «Общественное мнение». Мы просим Вас принять участие в экспресс-опросе. Ответить на несколько вопросов, касающихся ситуации вокруг Крыма. Вы согласны?
0:31 Р: Угу, да.
0:32 И: Вы проживаете в Вологодской области?
0:36 Р: Да.
0:37 И: Угу. А Россия должна или не должна защищать интересы русских и представителей других национальностей, проживающих в Крыму?
0:44 Р: Я думаю, что. должна.
0:46 И: Угу. А Россия должна или не должна защищать интересы русских и представителей других национальностей, проживающих в Крыму, даже если это осложнит отношения с другими странами?
0:53 Р: Я думаю, должна.
0:55 И: Угу. А Вы согласны или не согласны с мнением, что Крым — это Россия?
1:00 Р: Я — нет.
1:02 И: Угу. Скажите, пожалуйста, Вы согласны или не согласны с присоединением Крыма к нашей стране в качестве субъекта Российской Федерации?
1:10 Р: (Вздыхает.) Ну, если это будет воля крымчан, тогда, пожалуй, да.
1:13 И: Есть варианты ответа «да, согласен», «нет, не согласна».
1:17 Р: (Вздыхает, пауза.) Ну да, согласна.
1:21 И: Скорее да, все-таки, да?
1:23 Р: Угу.
Статья Рогозина была методолого-методическая, якобы критическая, а по сути — апологетическая в отношении данной «социологической акции». В ней приводились примеры аудиозаписей телефонных интервью, проведенных как некорректно, так и корректно с точки зрения автора. Однако из всех этих примеров прекрасно видно, что характер вопросов, их последовательность, не говоря уж о настойчивости интервьюеров, являются «наводящими» на позитивный ответ.
Не следует думать, что интервьюеры и/или организаторы опроса «рисовали» эти результаты. Респонденты действительно отвечали «как надо», вот только содержание вопросов и ситуация опроса их «слегка» подталкивали к этому. В итоге возникли данные, вполне отвечающие интересам заказчика.
Разумеется, россияне в большинстве своем согласились со «спецоперацией» по присоединению Крыма. Мало того, именно этот внешнеполитический шаг дал мощный импульс подъему патриотических чувств и небывалому (со времен российско-грузинской войны 2008 года) взлету рейтинга «национального лидера». Но ни тогда, ни даже теперь это большинство на самом деле отнюдь не такое уж подавляющее и абсолютное.
Кстати, и современный «заоблачный» рейтинг главы государства имеет ту же природу артефакта. Народная поддержка на уровне 86% (а теперь уже и почти 90%) есть не что иное, как сумма позитивных ответов на вопрос: «Вы в целом одобряете или не одобряете деятельность Владимира Путина на посту президента РФ?» (формулировка Левада-Центра). В условиях жестко авторитарного общества, дрейфующего в сторону тоталитаризма, массовый ответ и не мог быть иным.
Социология и свобода
Искэндэр Ясавеев,
докт. соц. наук, гражданский активист (Казань)
Ответ на вопрос «Зачем сейчас нужна социология в России?», заданный мне редакцией ТрВ-Наука, на мой взгляд, не зависит от конкретного времени. Сейчас, как и в прошлом, социология необходима для понимания действий людей, а также для прояснения очень важных вопросов о свободе, выборе и ответственности людей за свои поступки и бездействие.
У всех, кто узнавал о происшедшем, возникал вопрос: как это стало возможным? Почему сотрудники полиции совершали запредельные садистские действия? Здравый смысл часто способствует индивидуализации причин и факторов человеческого поведения. Нам нередко свойственно объяснять поступки других людей их личными чертами. Социология же настаивает на рассмотрении наряду с индивидуальными чертами целого ряда других факторов — ситуативных, организационных, системных.
Ключевой социологический вопрос в данном случае заключается в том, какие системные черты российской и татарстанской полиции сделали возможным происшедшее. Отсутствие внешнего и внутреннего контроля, давление руководства с целью обеспечить раскрываемость, необходимость демонстрировать выигрышную отчетность, назначение на должности по принципам лояльности и наличия связей, а не компетентности, вертикальные коррупционные связи и ощущение безнаказанности, наличие соответствующих образцов действий? К сожалению, гораздо больше внимания после гибели Сергея Назарова уделялось не этим вопросам, на которых настаивали социологи и правозащитники (Казанский правозащитный центр и ассоциация «Агора»), а наказанию конкретных полицейских, непосредственно виновных в смерти задержанного.
Один из штрихов данной ситуации: министр внутренних дел Татарстана Асгат Сафаров после своей отставки в апреле 2012 года был назначен сначала заместителем премьер-министра Республики Татарстан, а впоследствии руководителем аппарата президента Татарстана, а министр внутренних дел России Рашид Нургалиев с мая 2012 года работает заместителем секретаря Совета безопасности России.
Социологи подчеркивают, что действия людей в гораздо большей степени определяются социальными факторами — распространенными моделями поведения, ролевыми ожиданиями, ориентацией на референтные группы, подчинением власти и т. д., нежели личными качествами. Однако это не означает, что конкретные участники — чиновники, полицейские, военные, судьи, рядовые граждане — не несут ответственности за свои действия или их отсутствие. Выбор, как поступить, есть всегда, и доминирующие образцы поведения создаются именно в результате множества такого рода выборов. В этом заключается еще одно важное социологическое положение: социальная реальность не есть нечто жесткое и предзаданное, она постоянно конструируется самими людьми. Мы сами создаем мир, в котором живем, и в наших силах его изменить.
Что касается взаимоотношений с властями, то у социологии они всегда складываются сложно. Социальным наукам свойственен значительный критический потенциал; социологические методы позволяют выявлять несвободу, эксплуатацию, дискриминацию, подавление и исключение целых групп, делая слышимыми их голоса, а также неэффективность и коррумпированность властных структур. Например, за год до писем Надежды Толоконниковой из мордовской колонии была опубликована книга моих петербургских коллег «До и после тюрьмы. Женские истории», ярко высвечивающая на основе ряда жизненных историй «унижение, сопряженное с деморализацией и десоциализацией женщины и женского» в «исправительных» колониях. Поэтому в тоталитарных и авторитарных режимах независимая социология, как правило, подавляется, власти стараются взять под контроль социологические службы.
Именно это происходит в настоящее время в России. Авторитетные социологические центры, в частности Центр независимых социологических исследований в Санкт-Петербурге и Центр социальной политики и гендерных исследований в Саратове, объявлены «иностранными агентами» (в декабре 2014 года ЦСПГИ прекратил свое существование как юрлицо). Осуществление независимых проектов осложнено из-за ухода из России международных фондов. Преподавателей социологии с критической позицией по отношению к властям вытесняют из университетов, примером чего служит недавняя история с непродлением контракта с тремя сотрудниками кафедры общей и этнической социологии Казанского федерального университета.
В результате власть еще сильнее вязнет в ловушке реальности, сконструированной подконтрольными медиа и сервильными «экспертами». История показывает, что последствия такого рода разрывов между реальностью властей и реальностью граждан являются очень серьезными.