для чего нужны лгбт парады
Николай Стариков
политик, писатель, общественный деятель
Гей-парад как инструмент политического давления
Гей-парад как инструмент политического давления
Голосование за поправки в Конституцию РФ намечено на 1 июля 2020 года. Помимо ряда фундаментальных изменений, направленных на укрепление суверенитета страны, в 72 статью добавлен пункт о том, что семья требует защиты государства, а брак — это союз мужчины и женщины. Это не троллинг западных либералов, а единственный на сегодня радикальный прецедент противодействия механизму уничтожения традиционного общества. Но почему теме ЛГБТ во всём мире уделяется так много внимания и что стоит за настойчивыми попытками разрушить привычные устои? Есть ли от такой деятельности опасность нашему государству и обществу?
Радуга над посольствами
По странному стечению обстоятельств за несколько дней до начала референдума посольства США и Англии вывесили радужные флаги. Официальный посыл стандартен до примитивности: «Сегодня над посольством развевается флаг ЛГБТ. Таким образом мы хотим выразить солидарность с представителями ЛГБТ-сообщества в России и во всем мире».
Столь демонстративная поддержка якобы обусловлена тем, что представители сексуальных меньшинств не требуют для себя особых привилегий, а лишь достойного и уважительного отношения к себе и тех же прав, которые имеют остальные люди. Реальность гораздо прозаичнее: на наших глазах «включаются» новые механизмы разрушения государственности.
В 2015 году Верховный суд США вынес решение, согласно которому заключение гомосексуальных браков не противоречит американской конституции. Госсекретарь Джон Керри тогда заявил, что «США на этом не остановятся и будут добиваться разрешения однополых браков во всем мире. Решение суда посылает ясный сигнал во все части света: никакой закон, основанный на дискриминации, не устоит перед волной справедливости».
Такое покровительство и финансирование движения ЛГБТ американским правительством вызывает один резонный вопрос — зачем нужна эта однополая «волна справедливости»?
Мир меняется
Манипулятивные технологии мы видим во время всех политически значимых событий в России. Это продуманные операции информационной войны. Но всё ещё впереди. В роли провоцирующих действий, направленных на раскол социума и расшатывание ситуации, будут использоваться все приёмы. В том числе – требования разрешить проведение гей-парадов в крупных городах России и «радужное» давление извне.
Все революции или показательные волнения в любой стране всегда проводились в столицах и крупнейших городах. Это исторически оправданный подход, который часто приводил к желаемому результату. Несмотря на шаблонность в организации государственных переворотов, можно говорить об адаптации отработанных методик к современным реалиям.
К России приковано пристальное внимание. Это сказывается на системности организации «народных протестов» различного толка. Наша страна от революций получила болезненную прививку, поэтому методики «раскачки» требуют корректировки. Так что «качать» ситуацию внешние силы будут не только в наших столицах. И не только силами «возмущённых горожан» и «художниками» на Красной площади.
Ещё вчера было сложно представить, что в глобальную политику можно эффективно вмешать деятельность ЛГБТ. Но ведь мало кто на обывательском уровне осознаёт, что организации вроде «Гринпис» — это эффективный инструмент политического давления. Любая политическая деятельность имеет своего организатора, финансиста и выгодополучателя. А если учесть единую координацию для множества таких НКО, то от осознания масштаба происходящего у неподготовленного человека волосы могут встать дыбом.
Но какой прок в политике от этих ЛГБТ-активистов, спросите вы? Уж не попахивает ли это паранойей, тоталитаризмом и прочими ужасными вещами? Давайте разбираться.
Россия против ЛГБТ
7 лет назад Президент РФ В.Путин подписал закон о запрете пропаганды гомосексуализма среди несовершеннолетних. Здесь стоит привести полное наименование документа: Федеральный закон от 29 июня 2013 г. № 135-ФЗ «О внесении изменений в статью 5 Федерального закона «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» и отдельные законодательные акты Российской Федерации в целях защиты детей от информации, пропагандирующей отрицание традиционных семейных ценностей«.
В названии закона и близко нет слов о запрете гомосексуализма. Довольно неопределённо и его содержание. Правозащитники утверждают, что закон небезупречен с юридической точки зрения. Возможно. Но важнее другое. Вот вы слышали хотя бы про одного человека, реально посаженного в тюрьму за пропаганду гомосексуализма? Нет? Но ведь Россия признана Западом как страна с наихудшими условиями для ЛГБТ. Почему?
Да всё просто. Этот закон, 7 лет назад ставший «первой ласточкой», запрещает уничтожение традиционных семейных ценностей. Защита традиций всегда была основой в любой религии и в любом нормальном обществе. Практически во всех странах ещё не так давно гомосексуальные проявления уголовно преследовались, т.к. национально ориентированное государство прекрасно понимало угрозу со стороны таких тенденций.
Факт — никаких репрессивных действий в отношении представителей ЛГБТ мы не наблюдаем. Но громких заявлений в СМИ было предостаточно, причём не столько в России, сколько за её пределами. Причины такой избирательности очевидны – мы наступили на ещё одну их любимую мозоль.
Парламентские выборы 2016 года и выборы президента в России прошли спокойно. Сколь либо значимых проявлений «недовольства» не было, потому что не было шансов для провала избирательной компании Путина. А значит, все силы «протестующих» будут брошены на 2024-й год.
Их борьба
Акциями ЛГБТ-активистов в Москве или в Питере удивить кого-либо трудно – в столицах всегда наблюдалась максимальная концентрация «творческих людей». Кипучую деятельность «радужные» товарищи, прочно интегрированные в систему НКО западной ориентации, стали проявлять практически одновременно с крушением СССР. Но даже в самый разгул демократии 90-х гг. никто из политиков не рискнул оказать государственную поддержку категории граждан, предпочтения которых ещё вчера попадали под УК.
В итоге дела у членов российского отделения всемирной организации ЛГБТ шли вяло, пока их не призвали к «борьбе». Многие из них не понимали, что борьба эта на самом деле была не за, а против. Но смысл своих же действий основной массе бунтующих не всегда понятен, куда важнее сам процесс и его интерпретация. Что их просто используют – в это рядовые представители сообщества нетрадиционной ориентации и сейчас вряд ли готовы поверить. Но самые идейные из них готовы выходить на улицы.
Повторюсь — до недавнего времени такая феерия была характерна преимущественно для двух наших столичных городов. Но ещё в 2017 году в географии ЛГБТ-активности наметились сдвиги. На имя глав администрации областных центров сибирских и дальневосточных регионов России практически одновременно пришли уведомления о планируемом проведении публичных мероприятий в форме шествия. Да-да, речь шла о тех самых гей-парадах. Автор таких неожиданных писем — известный в узких кругах московский ЛГБТ-активист Николай Алексеев.
Ну и что? — скажут равнодушные сограждане. Прошли бы по улице забавно одетые (или раздетые) люди с разноцветными флагами и делов-то. Но всё не так просто. Давайте посмотрим, что стоит за упорными попытками представителей ЛГБТ-сообщества заявить о себе как можно громче.
Гомосексуальные правозащитники
Алексеев называет себя российским правозащитником – всё согласно старым, но ещё действующим методичкам. Он является основателем правозащитного проекта GayRussia.Ru, а по совместительству — главой московского гей-прайда (причём тут термин из мира животных, даже не спрашивайте, не знаю).
Главный российский ЛГБТ-активист просил власти сразу нескольких дальневосточных городов разрешить шествие «в поддержку толерантного отношения и соблюдения прав и свобод лиц гомосексуальной ориентации и гендерных меньшинств в России«. На первый взгляд, звучит безобидно. Но Алексеев призывает привлечь внимание общества к проблеме якобы существующей дискриминации почитателей однополой любви, а также – к «гомофобии, трансфобии, фашизму и ксенофобии«.
Дьявол кроется в деталях. В тексте заявок на проведение гей-парада не просто так упомянуты слова о фашизме и ксенофобии. Именно так делаются смысловые «закладки», которые могут стать ловушкой для невнимательного чиновника. Просто запретить гей-парад нельзя, потому что его организаторы в любом случае подают в суд. Нужен веский довод для отказа или, как вариант, разрешение на проведение шествия в определённые даты — вроде Дня ВДВ. Обычно отказ обосновывается фактом планируемого проведения «парадных» мероприятий в публичных местах в дневное время суток — ведь рядом могут оказаться несовершеннолетние дети.
Поэтому, в прямом соответствии со статьёй 14 Федерального закона от 24.07.1998 №124-ФЗ «Об основных гарантиях прав ребёнка в Российской Федерации», органы власти принимают меры по защите детей от информации, наносящей вред их здоровью, нравственному и духовному развитию. В том числе от информации, открыто пропагандирующей нетрадиционные сексуальные отношения.
Грамотный чиновник в такой ситуации укажет, что организаторы гей-парада могут быть привлечены к ответственности при нарушении запрета пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних в соответствии с частью 2 статьи 12 Федерального закона от 19.06.2004 №54-ФЗ «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях».
Но потенциальная опасность здесь заключается в последствиях запрета и любых альтернативных действий властей. Просто потому, что запрет гей-парада «радужными» товарищами и их адвокатами будет квалифицироваться именно так, как это изначально заложено в тексте обращения – как «проявление «фашизма».
Провокация — инструмент ЛГБТ-сообществ
Что такое фашизм – в нашей стране не может быть двусмысленного толкования. С юридической же точки зрения всё гораздо сложнее. Социологи под фашизмом понимают обобщённое название крайне правых политических движений, идеологий и соответствующие им формы правления диктаторского типа, характерными признаками которых называют милитаристский национализм, антикоммунизм и анти-либерализм, ксенофобию, реваншизм и шовинизм, вождизм, презрение к выборной демократии и либерализму, этатизм, расизм и политику геноцида.
Ещё фашизмом называют форму открытой диктатуры с опорой на расизм и шовинизм, направленную на искоренение демократии, на установление режима жестокой реакции и на подготовку агрессивных войн. Короче, определений фашизму много и из них всегда можно надёргать нужных пунктов. Что, собственно, и делает Николай Алексеев, изначально квалифицируя действия российских властей как проявление фашизма.
Именно такой подход позволяет заинтересованным силам использовать нормальную реакцию нашего общества на нездоровые проявления, которые направлены на разрушение традиционной системы ценностей.
Сегодня на «радужном» фронте временное затишье. Все ждут изменений в законах и первых тематических прецедентов. Потом все зашевелятся. После накопления нужного количества отказов в проведении гей-парадов и прочих социально направленных акций со стороны ЛГБТ-движения, в социальных сетях и оппозиционных СМИ начнут раскручивать соответствующие мемы.
Что дальше?
Основные тенденции деятельности ЛГБТ-сообществ традиционно определяют Штаты и Европа. Пока что незадача в том, что Трамп, в отличие от Обамы, в приязни к ЛГБТ не замечен даже к концу своего первого срока. И не факт, что он пойдёт на это во время следующей предвыборной кампании.
Поначалу это стало причиной уныния в «радужном» стане. Но все страхи быстро улеглись. Трамп не стал запрещать использование организованные гомосексуальные движения для раскачивания российского социума. Мало того, как лидер враждебного государства он просто обязан использовать для воздействия на Россию все возможности. А их у США более чем достаточно.
Акцент в этой деятельности будет ставиться на информационную шумиху в западных СМИ, которые уже выполнили основную работу по формированию нужного общественного мнения в странах Европы и Америки. На фоне виртуального западного рая для представителей ЛГБТ российские реальности действительно будут выглядеть ужасающими. А если учесть, что в России не встают на колени перед неграми, то облик «Империи зла-2» уже почти сформирован.
Подводим итоги: вывешивание радужных флагов на крыльце посольств США и Англии — это относительно безобидный, хотя и показательный акт. Он, как и истеричная какофония в соцсетях, напрямую связан с внесением поправок в Конституцию России. Важнее другое: через год-другой политическая активность ЛГБТ-сообществ и связанных с ними НКО будет нарастать. И за этой активностью и фоновой истерикой в западных СМИ мы ещё не раз увидим «уши» иностранных посольств. Но наши традиции уже будут надёжно защищены на конституционном уровне.
Юрий Максимов
P.S. Другие материалы этого автора:
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
Гей-парад победителей: зачем нужен «прайд»?
Анна Боклер
Ровно год назад мир отметил сразу две даты — юбилей Стоунволлского бунта (беспорядков, вызванных нападением полиции на нью-йоркский гей-клуб в 1969) и день проведения первого прайда, гей-парада, приуроченного к годовщине побоища. За десятилетия, прошедшие с тех пор, прайд из мрачного шествия озлобленных жертв полицейского произвола превратился в красочный карнавал, а сам клуб — в главный американский мемориал борьбы за права ЛГБТ.
За шестым месяцем года с конца 90-х прочно закрепилось звание месяца прайдов, именно к датам тех памятных событий традиционно приурочены радужные шествия в большинстве мировых столиц — от Берлина до Тель-Авива. Включать за несколько недель до парада в ассортимент тематические товары — от футболок с ЛГБТ-символикой до радужных чехлов на смартфоны — правило хорошего тона в нью-йоркском маркетинге.
В кофешопах появляется радужный десертный топпинг, шесть цветных полосок попадают на брендовые джинсовые куртки, крошечные подошвы тоддлеровских ботинок, аксессуары, проездные билеты в метро. На радужных носках, лежащих в одном из супермаркетов, вышито: «Каждая пара прекрасна». В церковном саду на статую Иисуса накинут радужный шарф, а рядом стоит баннер: «Быть христианином — значит любить всех».
Американская норма
Впрочем, современники тех событий с пафосом прошлогодних лозунгов согласны не вполне. С одним из них, Джереми, мы пьем содовую в театральном буфете на 26-й улице. Вечером он играет здесь религиозного польско-еврейского старика, отца большого семейства. В реальной жизни он бездетен и одинок: недавно похоронил партнера, любит белые шляпы и сверкающие остроносые туфли, когда жалуется на жизнь, постоянно трясет головой и в целом ничем не отличается от типичного манхэттенца.
Вот только в юности Джереми по многим параметрам не вливался в «американскую норму». «В мои четыре года родители развелись, отцу казалось, что теперь со мной что-то должно пойти не так, и я попал на прием к психиатру. Она задавала вопросы из разряда: любимый цвет, хочешь ли в школу, кошка или собака. И почему-то на вопрос: «Что ты больше всего ненавидишь?» я ответил: «Женщин». Возможно, слышал что-то плохое про мать накануне, сейчас уже не могу объяснить, — вспоминает актер. — Когда мне понадобился психотерапевт в более старшем возрасте, я нашел по знакомству терапевта-гея, чтобы на этот раз никто не делал акцентов на моей ориентации».
Отец, напуганный врачом, старался вырастить ребенка настоящим гетеросексуалом — так ему казалось безопаснее. Так что, когда тот еще школьником ходил в гости к знакомым актерам из колледжа, папа неизменно говорил на дорогу: «Будь осторожен сам знаешь с чем». Просто так, на всякий случай. «Я любил носить черные туфли на платформе и каждый раз держал в голове, что надо не забыть переобуться перед встречей с отцом», — отмечает мужчина.
В те годы они с братом учились в еврейской школе для мальчиков, которая претендовала на манеры британских пансионов: «Мы называли учителей «сэр», носили форму с галстуком. У нас были уроки сексуального просвещения, но, естественно, в программе тогда не существовало никаких материалов для изучения гомосексуальных отношений».
В итоге каминг-аут маме, мачехе и друзьям Джереми сделал только после смерти отца. В отношениях с родственниками после этого особо ничего не изменилось: «Мы никогда не общались близко, и их это не особо тронуло, но многие друзья больше ни разу не вышли со мной на связь, и мы ни разу не проговорили причины этого».
Поворотный момент
Парень учился на актера, и в театральном колледже гомосексуалу было несколько проще выжить, чем во многих других учебных заведениях: никто не норовил пойти пожаловаться, «все были заняты искусством». «У нас было в чем-то спокойное время. Мы не слышали про ВИЧ, часто в кампусе проходили открытые вечеринки, где можно было завести краткосрочное знакомство. Там с нами часто выпивал профессор французского, — вспоминает мой собеседник. — Преподавать человек нетрадиционной ориентации, конечно, не мог. Поэтому главным было не светиться». Правило это распространялось и на студентов. Джереми приходилось скрывать ориентацию даже от соседа по комнате, с которым мужчина дружит до сих пор.
«Я не знал о событиях в Стоунволле, не видел этого в новостях. Я был занят в нескольких спектаклях и узнал о произошедшем только на следующей неделе от кого-то из друзей. Для меня лето 1969 года — время моего первого гомосексуального опыта. До этого я заключил с собой сделку: не буду иметь отношений с мужчинами, пока не пересплю с женщиной. Потому что как иначе можно быть уверенным наверняка? — говорит он. — Так что пару лет я встречался с девушками, а потом все-таки переспал с менеджером театра. Ему было пятьдесят два, мне девятнадцать, свидание оказалось одноразовым, но я окончательно понял, кто я есть».
«Мы встретились в Вашингтон-Сквере и пошли по маршруту, была какая-то очень свободная атмосфера, хипстерская одежда, дружелюбие. Сейчас парад — это толпа людей, а раньше он проходил в формате марша, и, придя в Вашингтон-Сквер, ты уже с огромной вероятностью не смог бы выйти из колонны до окончания шествия», — говорит Джереми. И отмечает, что самое яркое воспоминание с первого парада у него осталось такое: одна пара, шедшая в толпе, пыталась побить рекорд Гиннеса по самому длительному поцелую: «Я был поражен, что теперь было возможно в Нью-Йорке!»
Рай для геев
Времена действительно стали меняться. Одного из коллег нашего собеседника в срочном порядке выписали из психиатрического госпиталя, куда увезли принудительно, после того как на приеме у психиатра он упомянул помимо прочих симптомов свою ориентацию. «Полтора года его лечили медикаментозно и электросудорожной терапией. Не знаю, сколько это должно было продолжаться, но после событий в баре «Стоунволл-инн» он вышел, создал однополую семью и продолжил работать актером».
«Тогда, на излете 60-х, люди действительно рисковали свободой, работой и положением в обществе. Это было смело!»
Впрочем, США тех лет все-таки сложно назвать раем для геев. «Следующим летом моих друзей арестовали во время точно такой же облавы в гей-баре, с которой начались Стоуволлские события. Но на этот раз нападение не вызвало такого же резонанса, — признается мужчина. — Когда к тебе подходят в клубе и говорят: «Пойдем в заднюю комнату», это значит, что можно уединиться в небольшом помещении рядом с сортиром. В первые годы после событий в Стоунволле рядом с этой дверью тебя все еще могли повязать полицейские. Кроме того, обращаться к хранителям порядка в случае проблем также считалось опасным. Один раз мы выпивали с новым знакомым, а ближе к утру я очнулся в уборной со следами насилия. Я не заявил об этом никуда. Обращаться в полицию и рассказывать о чем-то, произошедшем в гей-баре, зайти в который еще несколько месяцев назад считалось преступлением, мне казалось бессмысленным».
В восьмидесятые геям стало свободнее в плане открытого поведения в обществе. Уже было необязательно скрывать свои отношения при трудоустройстве или знакомстве с рандомными людьми. Но сообщество ожидала новая беда — ВИЧ. «Ходили слухи, что это болезнь гомосексуалистов. Это то, что мы часто обсуждали с друзьями. ВИЧ был у моего партнера, с которым мы прожили двадцать три года. Он знал об этом, и мы максимально предохранялись», — говорит мой собеседник. И вздыхает, что с тех пор гей-парады потеряли характер протестных акций, обернувшись карнавалом или своего рода вечеринкой под открытым небом».
Не карнавал, а борьба
«Для меня парад — это по-прежнему протест. Мы все еще боремся за новые возможности и окончательное равноправие. Я никогда не собирался создавать семью, поэтому запрет на однополые браки, который в Нью-Йорке просуществовал до 2011 года, не был для меня личной проблемой. Однако у представителей ЛГБТ-сообщества в США косвенно и напрямую продолжают существовать проблемы в трудоустройстве, они страдают от школьного буллинга и других проблем», — кратко предъявляет Джереми свое кредо.
Последние годы в Нью-Йорке проходят два парада: огромный парад корпораций, где разные бренды выражают поддержку, и второй — протестный — парад, меньший по численности. «Обычно мы идем колонной до Центрального парка. Важно, что выходят колонны разных профессий, разных религиозных групп. Иногда я иду со своим театром, иногда со своей синагогой. Не могу сказать, что между двумя парадами настоящий конфликт. Но мне немного некомфортно, когда это событие превращается в коммерческий рекламный акт. Типа: «Мы классный банк, возьмите наши визитки, мы же поддерживаем ЛГБТ». Может быть, потому что я слишком слился с темой гомосексуальности за последние пятьдесят лет в США и не хотел бы, чтобы акт протеста и гордости с чем-то миксовали».
по теме
Общество
«Наша задача — показать, что мы есть». В России стартует первый диджитал-прайд
«Тогда, на излете 60-х, люди действительно рисковали свободой, работой и положением в обществе, чтобы как-то обозначить проблему. Это было действительно смело!» — согласен с ним другой мой собеседник — Рик, юрист по профессии. События Стоунволла стали маркером движения за права геев в США. И 27 июня 1969 года — безусловно, останется датой, о которой никогда не перестанут писать журналисты. Но бунт, состоявшийся более пятидесяти лет назад, стал результатом долгой борьбы представителей ЛГБТ по всей стране, подчеркивает он. Мало кто знает, но, на самом деле, бунты случались и до Стоунволла, и после. В соседнем Нью-Джерси несколько таких бунтов имели место еще в начале 60-х. Различные активистские группы устраивали пикеты у Белого дома, впрочем, именно Стоунволлский бунт стал поворотным».
«Что важно, после Стоунволла запустились различные крупные кампании. В июле 1969 я уже вступил в движение Фронта освобождения геев. У нас всегда была своя колонна на параде, — рассказывает Рик. — У меня не было проблем с пониманием себя и открытостью. Я совершил каминг-аут в двенадцать лет перед целым классом религиозной школы. Учитель расставлял нас в пары: высокий мальчик, низкая девочка. Ниже меня никого не было, учитель сказал: видишь, в целом классе нет девочки ниже тебя, попробуй найти такую до свадьбы. Я просто ответил: «А зачем? Я никогда не собираюсь жениться на девочке, лучше создам брак с мужчиной». В стенах религиозной школы это звучало шокирующе. На меня кричали в тот день и тысячи раз вспоминали это в дальнейшем».
На школьной травле проблемы для моего собеседника не закончились: «За гомосексуальность меня четыре раза били на улице и дважды насиловали. У меня три ученые степени, но каждый раз, когда я хотел остаться в университете в качестве полноценного преподавателя, а не ассистента, возникали проблемы с тем, что профессору надо иметь классический имидж, — объясняет он. — Я шел на новую степень, просто чтобы переждать такое время. В моем случае это продолжалось до 80-х».
В 2020 году Россия впервые смогла принять участие в мировом прайде на равных, и, как ни странно, такую возможность дал коронавирус. В стране, где запрещены публичные митинги, провести прайд в виртуальном пространстве — единственно возможная опция. Но поскольку в этом году во всех странах прайд ограничился виртуальным пространством — коронавирус внес свои коррективы в привычный ритуал — ЛГБТ сообщество в нашей стране парадоксальным образом первый раз выступило в едином формате с остальными.
Ниже галерея фото с мировых и российского интернет-прайдов. Как присоединиться к последнему, мы писали в одной из наших недавних публикаций.