друг на то и друг что он фатальный он неизбежный

Стихи

***
Реки впадают в море,
Беды втекают в горе.
Радость течет в несчастье,
Солнце вслед за ненастьем.

Сила прибудет слабым,
И неизвестным – слава.
Без вести сгинут звезды,
И разорятся гнезда.

Чувствую, верю, знаю.
С этим живу – летаю.
Нет мне конца и края,
В вечности пребывая.

***
У меня стремление к бездне.
Устремление в самую высь.
Это подобно болезни,
Болеет болезнью мысль.

Или душе тесно
В клетке грудных штор.
Жить просто так – пресно,
Словно скакать без шпор.

Словно любить без боли,
Словно стареть без слез.
Словно плавить в юдоли
Тела живой воск.

Мне бы – разрыв материй
По небесам крутым!
Мне бы – крушенье империй,
Больших городов дым!

Мне бы чайкой над морем
Охать, вещать, хохотать,
Мне бы с волной спорить,
Молнии глаз пускать!

Биться в пене прибоя,
Биться о скал щиты,
И разлететься, воя,
В ошметины и щепы!
Только не все взвещано!…
И Колесо Колес
Вдруг исказиться трещиной,
Пойдет по оси вскось.

Гулко замрет сердце,
Тела рухнет гора.
Кто-то качнет дверцей
И позовет: «Пора…»

«38»
Вот и наступили холода.
И белым снегом укрыло осень.
Мчатся в край туманный поезда,
А мне немного, мне – тридцать восемь.

Тридцать восемь льдов и холодов,
Тепла объятий, огня улыбок,
Тридцать восемь шумных городов
И тридцать восемь моих ошибок.

Выпьем же, помянем всех, кто пел,
За рюмкой водки, друзья-подруги,
Кто до срока снегом побелел,
Кто не укрылся от лютой вьюги…

Милая, не плачь, еще видны пути,
И все дорожки, и все тропинки!
Как нам эту зиму перейти,
Гонимы ветром, как две снежинки?

Вся земля под снегом замерла,
Узором души легли морозным.
А Судьба еще белым бела
Под небом звездным. Под небом звездным…

***
Я спал, как малое дитя
Блаженной дремой упиваясь,
Во сне все боли укротя
И просто Богу удивляясь.

Ей было так светло-светло,
Ей было так тепло и чисто.
И что-то в воздухе цвело,
Мерцало облаком лучистым…

Мне кто-то песню напевал,
Качая в ласковых ладонях…
А я волшебно детски спал
И был собой и всем доволен.
…………
И всё вставали на дыбы
Чудес невиданные волны.
Ломался Старый Храм Судьбы,
И белые вставали воины.

Я был их вождь. И белый рог,
Соединяя рати света,
Трубил во тьме. И в белый шелк
Вставали воины одеты.

И перед битвой неземной
Я, помолившись на коленях,
Вдруг испытал покой и зной,
И кровь, струящуюся в венах.

Спаси, Господь, благослови
На эту жизнь и эту схватку,
Меня на подвиг призови,
Прими возвышенную клятву.

***
Никогда не забуду прощания
С этой грешной усталой землей.
Корабли, как ее завещание,
Уходили в безбрежный покой.
И, взмахнув парусами, как крыльями,
Сквозь ветра затянули они
Незнакомые и заунывные
Кораблиные песни свои…

Никогда не забуду молчания
Оставляемой ими земли.
Словно вечность дала обещание,
Что вернет ей ее корабли.
Не вернет, не надейтесь, не верьте!
Они слишком уже далеко.
Кто сказал, будто жизнь легче смерти?
Кто сказал, будто в смерти легко?

Никогда не забыть мне отчаянья
Кораблиных заплаканных лиц.
Корабли от беды, от кричания
Превращались в уродливых птиц!
Видишь дым, черный дым в Поднебесье?
Слышишь крик? Ты остался один!
Улетает с прощальною песней
Кораблиный курлычущий клин.

Что звенит в небесах колокольнями?
Или там затерялись в туман,
Не идут маяками Господними
Корабли в неземной океан.

***
Екатерины, Бог, Екатерины!
Все письма тощие и жалкие столбцы.
Спешат, сбиваясь с ног, усталые гонцы,
Екатерины, Бог, Екатерины.

Давно ль забыл я, как бывают милы
Ужимки колдовства и Божества!
Я презираю признаки родства
С Екатериной, Бог, с Екатериной.

Я не хочу, чтоб сгорбленные спины
Завидовали стройным животам,
Красивым до уродливости ртам
Екатерины, Черт, Екатерины!

Запутавшийся в сладкой паутине
Любовных мелочей – тюремных стен,
Я вместо плена выбираю тлен
Без Катерины, Бог, без Катерины!

Моей любви не суждено отныне
Скитаться между ненавистью строк.
Сгорает предпоследний уголек
Екатерины, Бог, Екатерины.
Екатерины, Бог…

***
Промозглой ночью, я один, пробрался в странные места.
Сквозь тени ноющих плотин, напоминавших тень креста.
Сквозь тени щупалец, в свету туманных желтых фонарей,
Где погибали на лету сплетенья чудищ и зверей.
Где на высоких проводах, звенящих бритвой по ночи,
Гудели ровно лед и страх. И в полутьме огонь печи
Их жадно, с хрустом пожирал за дальней черною горой.
И с той горы я вниз упал своей свинцовой головой…

Я падал вниз, я несся ввысь, и долететь никак не мог,
Пока не спекся, не повис, как ватный и тяжелый смог.
И там, повиснув черте где, я ждал спасенья, ждал утра,
Напрасно сетуя звезде, укравшей все мои ветра!
О, утро-Рай! Я ночью в ад спустился голою стопой!
Забрел в чужой и странный сад и поперхнулся красотой.
Свисали, соками шурша, с ветвей запретные плоды…
Я рвал их нежно, чуть дыша; они же падали горды!

Как ядовитый сладкий сок, смешавшись с белою слюной,
В меня проник тот странный рок, со странным счастьем и виной.
И райским адом опьянен, я полетел на крыльях сна,
Забыв о времени, пленен, забыв, что я – лишь пелена.
Мой страсти крик полночной мглой цеплялся ватой по ветвям,
Я растворялся, Боже мой, и становился гол и Сам…
И Солнца первый луч огнем пронзил мой бестелесный дух!
И я взмолил: Побудь со мной! Спаси Отец, и Сын, и Дух.

***
А что осталось мне? А что осталось?
Душа желанно к Богу присосалась,
Ушла из подчиненья голова.
И что осталось мне – одни слова…

***
Раздувает ветер пыль
Небывалой засухой.
А я построю монастырь
У Христа за пазухой.

У Христа за пазухой
Не страшна и засуха.
А пока – мне пыль в глаза,
И поднять глаза нельзя.

Я закрою, как броней
Сердце безутешное.
Буду, Бог, всегда с тобой,
Словно мясо грешное.

Только сшей ты мне карман,
Чтобы в день крещения,
Если будешь сыт и пьян,
Отпустил прощение.
Раздувает ветер пыль
Небывалой засухой.
А я всё строю монастырь
У Христа за пазухой.

И текла река потоком постоянным,
С одинаковым притопом караванным.
И казался день как вечер, утро – ночью.
Только ветер, ветер – вечен, сильный очень.
В вихрях ветра уносились люди, лица,
И безумно двери бились из темницы,
И металось гулко эхо по узорам.
Скрипка плакала со смехом над позором.

***
Я попусту не трачу много слов.
Скажи, что ждет, для общего примера?
-За поворотом ждет тебя любовь,
А за любовью поджидает вера.

И вот, за рюмкой джина, коньяка
Я раскрываю все души одежды.
И грудь черна, как черная тоска,
И еле светит пятнышко надежды.

-А помнишь, дама? Дама, да не та!
А тот король, который добр и светел?
И вновь согнусь под тяжестью креста
В до боли правильной пустой беседе.

А сигареты пачками летят,
А дым, как завесь от всего плохого.
А дети спят, тревожно дети спят,
Чуть-чуть потише, не буди святого!

Все карты врут! Опять, и снова! Вновь!
Но карты клясть – ужасная манера.
Я знаю точно, ждет меня Любовь!
Я слышу верно – окликает Вера!

И я смеюсь, усталый и больной,
Над вечным страхом, суетой и бытом.
Жаль только реже это всё со мной,
Жаль, что всё чаще я с лицом пропитым.

Так улыбнись, Надежда-птицелов!
И обманите, сладкие химеры!
За поворотом жди меня, Любовь!
Я чутко сплю. Так прошепчи мне, Вера…

***
Потерял я тебя, мое облако!
Ты беспечным ветрам отдано.
Легкомысленно, небом пьяно,
Белоснежное, нежное облако.

Ты летишь и летишь в небесах,
Совершая загадочный дрейф.
Я ловлю твой серебряный шлейф…
Звездной пылью он тает в руках!

Пусть молитва моя долетит
И окликнет твой странный каприз! –
Безнадежно я падаю вниз,
Оглянись. Бог простит.

Мне не в силах тягаться с тобой,
Слишком мысли мои тяжелы!
Здесь ветра и дожди, у земли…
Так, прощай, возвращаюсь домой…

***
Боже, сколько снега навалило!
Нет конца и края белым волнам.
Я застыл в приличии безмолвном,
Светом снежным душу убелило.

Вспомнил я о бренности и жаль мне
Всё, что я невольно не запомнил.
Где-то там, в небесном море дальнем,
Я плыву по белоснежным волнам.

***
Друг мой, Боже, отзовись!
Без тебя померкла жизнь.
Без тебя мне холодно, мне холодно.
А душе безрадостно и голодно…
В ней цветок увял
И почти засох.
Если бы ты знал,
Как мне пусто, Бог.
Одиноко мне,
Как в пустыне я.
Голова в вине,
Рядом – полынья…
Окунусь в нее –
Может след хоть волной оставлю.
Успокоюсь холодной ванной…
Отрезвит она. А доколе –
Всё звенит «хана» колоколен.

***
Желтоглазое яблоко, тучею
Не пугай меня летним днем!
Я – привычный играть с огнем,
Не обласканный райской кущею.

Не вонзай же лучей занозы,
Гладь, ласкай меня, не шути.
Я, защитные век щиты
Опущу лишь в момент угрозы.

А потом – в ледяную ванну,
Свое тело крестом расправив,
Я войду, ощутив нирвану,
Ничего земле не оставив.

***
Окончательно, бесповоротно,
Зря потратив остаток пути,
Я уже выбираю свободно,
Не во власти каких-то стихий.
Я уже разрезаю теченье,
Я уже против ветра плыву,
Точно зная свое назначенье
И зачем я на свете живу.

Мне не стоит казаться беспечным,
Мне не стоит трусить за судьбой,
Став без четверти бесчеловечным,
На три четверти ставши собой.
Я средь звезд, облаков и пустыни,
Средь лесов, океанов, травы,
Среди целого мира отныне
В смутном царстве своей головы.

И никто мне не друг, не приятель,
И никто мне не враг, не чужой,
Я уже не факир, не мечтатель,
Я не брежу своей госпожой.
Мне уже ничего неподвластно,
Никому я не принадлежу,
И поэтому жадно и страстно
Я ничем уже не дорожу…

Я ступаю по этой надежде,
Я живу под звездою любви,
И поэтому глуп и невежда,
И поэтому жгу корабли.
Я терпением вечным набрался,
Жажду знаний навек утолил,
Я уже столько раз нарождался,
Что, наверно, себя народил.

И вкушая незримого света,
Я разросся на тысячи вех,
Я ни здесь, где-то там, там и где-то,
Среди горечи, чуда, утех…
Я как камень застыл на дороге
На распутье трех разных дорог.
Возомнив о себе, как о боге,
Но не зная, поможет ли бог…

***
Сны опять, как крик совы,
Стонно, больно, тяжко…
Кто-то там идет на «вы»,
Кто-то хлещет бражку…
Кто-то бросится, как в пасть,
В море под скалою,
Ну а в ком играет страсть
Бешеной иглою…
И кошмары, звери снов
Грудь терзают жадно…
Хватит спать, в конце концов!
Я проснулся, ладно!
Я глазами в сон гляжу
Желтоглазой лупой…
Я от холода дрожу,
Жму свой рот беззубый…
И в кострах горит душа
Молча, без рыданий,
На мгновенье хороша
В сполохах страданий…
И в огромных царствах снов
Всюду – безотрадно…
Хватит спать, в конце концов!
Просыпаюсь, ладно!

***
Белую память растворю
В небе неясном, неземном.
Что же со мной? – проговорю,
Что же стоит у горла ком?

В царстве царствую – сам не царь,
Волей своей – в неволе всей.
Эй, раззвони-ка пономарь,
Что ухожу во всей красе!

Запеленали облака
В кокон тумана и тиши.

Я еще здесь… И там. Пока-
Нитью растянутой души.

Плачь, мое горе! Пой, слеза!
Руки, ловите каждый вздох!
Ах, как тревожна бирюза,
Где обитает Белый Бог.

Крепко колени обхвачу,
В сердце впущу травяной покой,
Птицей с обрыва прокричу
И… уплыву Большой Рекой.

В ту густоту шумящих древ,
В ту тишину огня и сна…
Запах щекочет каждый нерв,
Воздухом легким грудь тесна!

Не позабудь! Не позабудь!
Душу свою как встарь лечи.
Ворон укажет верный путь,
Голову снимут палачи…

Бездну огромных Белых Неб
Не испугает крик птенца
О безвозвратности Судеб,
О невозможности конца.

***
Во рту дымится сигарета,
И дым клубится за версту.
Летит по космосу комета,
Плетет, плетет свою косу.

А где-то плачут космонавты,
К иллюминаторам прильнув.
На небе тоже нету правды,
Везде – серьезнейший надув.

Гремя кастрюлями, ножами,
Колпачный повар варит суп,
Шумит большими желудями
В ночи огромный древний дуб.

Летают тучами тарелки,
А в них сидят не повара.
И возбужденные венгерки
Снуют, снуют из-под пера.

Ты понимаешь все иначе,
Ты просто так идешь на «вы»,
Я от тебя невольно прячу
Соображенья головы.

Сеньора, будьте же построже!
Не надо верить в бельэтаж.
Вы на принцессу не похожи,
Вы не принцесса, вы – мираж.

Растайте ж в дымке сигареты,
Я так устал от Ваших чар.
Прекрасны косы у кометы,
У поваров душистый пар…

***
Как долго нам осталось зимовать
В полярных льдах,
Вкруг обходивших ось?
В полярных снах, но сколько можно спать?!
И ждать в рядах
Торосов солнца гвоздь.
И ждать весны, которая вот-вот
С дыханьем ветра,
Что с материка…
В какой-то снежный зимний день сойдет,
И на полметра
Луч пронзит снега…
И кто-то вдруг услышит в вышине,
В бездонной, темной
Птичий дальний стон…
И прокричит ответ по всей длине
Оси стотонной,
Исходящей вон…
Зима, зима. И ночь. Прожектора.
Людей не снежных
Грубы свитера…
Дожить бы только, ветры, до утра,
До первых нежных
Лучиков утра…

***
Звезды как листья рассыпаны в небе,
Солнечный ветер их гонит по кругу…
Я забываю о винах и хлебе,
Я подвергаюсь ночному недугу.

Я собираю аморфное тело,
Я концентрируюсь в степени жара,
Словно по черному грифельным мелом
Путь свой черчу, отрываясь от шара.

Звезды растянутся в полосы-дебри,
Сопровождая мой путь в бесконечность,
Космос подобен языческой зебре,
Только имеет шестую конечность.

***
Из всех миров – житейских, мудрых,
Из самых подлых и глухих,
Всегда из тьмы восходит утро,
Как храм небесный всех святых.

И опадают жизни листья,
Верша надгробный холм ствола,
И усыхают наши кисти,
И остается лишь зола.

И ветер времени любого
Разносит пыль и немоту
От изголовья дорогого
То вниз, то к небу, в высоту.

***
Ах, дорога – недотрога!
И, сгорая от тоски,
Где-то светят одиноко
Вдоль дороги васильки.
Синеглазый чудный остров
Прям у жизни на краю.
Неужели все так просто
В василькововом раю.
Синий демон злой печали
Стережет поля небес.
Чтобы ни было – едва ли
Васильковый ждет венец.
Кем б ты ни был – едва ли
Васильковый ждет конец.
Ах, дорога – безнадега!
И, сжимаясь от тоски,
Видишь, светят там, у Бога,
В райском поле васильки…

***
Скоро выпадет снег
На промерзшую землю,
И погонит меня
Стая гончих зимы.
Заплутаю следы,
Закружу, заметелю.
И укроюсь во тьме
До скончания тьмы.

Горе мое малой кровью,
Счастье мое без затей.
Сам я себе изготовлю
Лапы для зимних путей.

А когда я проснусь,
Позабыт, запорошен,
Не задушит мой вой
Вновь охотничий рог.
В свежий снег окунусь,
Шкуру старую сброшу,
Запляшу под луной
Как языческий бог.

Горе мое малой кровью,
Счастье мое без затей.
Сам я себе приготовлю
Веру для зимних путей.

***
Богу привет передай
От меня, от меня.
Рай там, а может не рай,
Все равно – полынья…
Снега замели
Капканы земли,
И долго нам ждать корабли…

А те, кто остался
Сидят на мели,
А все остальные ушли.
Куда удалились вы все?
Как белки вы крутитесь в колесе…

Богу привет не нужен.
У него, от него
Не займешь пятака на ужин,
Не отдашь ничего.
Одна лишь душа
Ему хороша,
Какая – не нам решать…

А что если эта душа
Умрет…не дыша…
Зачем я живу и мчусь?
Как белка внутри колеса кручусь…

***
Я открою вам чудесные страны,
Только-только соберусь, поплыву,
Без обиды и, простите, обмана,
Не во сне, конечно, а наяву.

Буду плавать я ужасно и долго,
А потом вернусь на всех парусах,
Весь обросший и в туземных наколках,
Говорящий на семи языках.

Соберемся мы в компании тесной,
Будем кофе попивать и курить,
Будет мой рассказ таким интересным,
Что вам сразу не захочется жить.

Буду я купаться в дыме волнений,
Вспоминая золотые края,
И барахтаться в изысканной лени,
Бросив в памяти своей якоря.

Я открою вам чудесные страны,
Где и сроду не слыхали войны,
Где лишь солнце, а под утро туманы
Из огромной неземной тишины.

Там все пьют и веселятся до черта,
В закромах полно питья и еды,
Там у всех такая классная морда,
И не киснет от сплошной ерунды.

Каждый знает и себя, и соседа,
И при встрече все целуются в рот.
Там сплошное бесконечное лето,
И все верят, что зима не придет…

А даже если там не так,
Им не расстроиться никак,
Ведь они словно из огня, из перца.
Вот только сердце. Хватило б сердца…

Я завидую, и я б там остался –
Там душе моей и отдых, и рай.
Только вот ко мне изъян присосался,
Ты живи, ворчит, и не помирай…

Жалко было расставаться с блаженством,
Но душа – она же жаждет борьбы
С вашим темным и больным королевством,
Где в глазах торчат немые гробы.

***
Ветра. Ветра…
Над городом кружились.
Встаем с утра,
А лучше б не ложились.
И снова свет
В глаза нам бьет сурово.
Казалось бы, нашел ответ,
А в нем всё незнакомо!

Пора, эх, брат, пора
Из этакой темницы
Лететь в ветра
И петь подобно птице!
Туда, туда,
Где небо голубое,
Где вечно борются ветра
С упрямою волною!

Где парус твой
В цепях канатов рвется,
Где бог морской
С твоей надеждой бьется.
Где солнца блеск
Вечернею зарею
Вдруг открывает путь небес
Уставшему герою!

Но снова чай
И разносолы словом.
Любовь, прощай!
Увидимся ли снова?
Меня несет
Бушующим потоком…
И проведенье не спасет
Мой парус одинокий!

«Дорога»
Один, как перст…
И этот чин
Мне был подарен Богом.
А впереди опять молчит
И прямо в душу мне кричит
Неясная дорога…

Мне, право, прошлого не жаль,
Мне сладко льстит тревога!
А сумасшедшую печаль
Сорвет в заснеженную даль
И унесет с порога…

Друзья веселые мои,
Не поминайте, с Богом.
Глядишь, и встретимся вдали
Там, где уходят от земли
Единственной дорогой…

Черный ворон кружит где-то.
Мои песни тебе спеты.
Лето наше прошло, Бог с ним!
Наступила пора-осень.

Как давно я не знал боли,
Как давно не бродил полем!
С ног сбивает, несет ветер.
Мне тебя отпоет вечер.

***
По камням вода течет,
Чтой-то будет через год?
Что нам принесет река
Издалека-далека?

Али, вдруг, в погожий день
Проплывет по ней олень?
Али, сердце бередя,
Два красивых лебедя?

Глянь, меняет цвет вода!
Это к нам течет беда.
Али, это год подряд,
Отражается закат?

***
Я долго слушал все слова
И разные пророчества.
Болела адски голова
От этого морочества!
И вот, собрав остатки сил,
И бросив вызов обществу,
Со всей решимостью вступил
В Пустыню Одиночества.

Но не слышит, словно тень,
Тает в дымке горизонта.
И встает навстречу день,
Полный горечи о чем-то.

Черный ворон! Не кружи
Над моей главою низко.
Лучше, ворон, подскажи
Далеко идти иль близко?

Слишком много есть дорог.
Мне в какую сторону?
Я, как ты же, одинок
И похож на ворона!

И прокаркал ворон мне,
Головой качая:
«Разве дело в стороне?
Дело лишь в начале.

Нисколько не тревожит короля
Забота о своем насущном хлебе!
В вине и пляске жажду утоля,
Забудьте навсегда о райском небе.
Ах, праведники, что как снег чисты,
Безгрешными явившись при рожденьи,
На всякий случай блюдствуйте посты,
Ни то не избежать вам искушений.

«Песенка шута»
Загляделся я в дальние дали
И о дальних о далях мечтал.
Прилетел ко мне демон печали
И печаль у мечты отобрал!

Я смеюсь! Не могу не смеяться!
Хохочу в ожиданьи удач.
Лишь недавно мне стал вдруг казаться
Этот хохот похожим на плач.

Как же так!? Мои губы скривились,
И морщины скривили лицо.
И веселье с печалью сразились,
И сомкнулися в смерти кольцо!

***
О нет, мы, господа, не азиаты!
Мы просто пожелтели от трудов.
От пота, от стертых десен и ветров,
От тяжести кнута и от расплаты,

Которая нам врезалась в заплаты
Истерзанных измученных мозгов.
Не сладкогласны звуки наши льются!
Пускай они хрипят, сипят ужасно,

Пусть горло заливает кровью красной!
Со звуками кишки наружу рвутся!
Мы не поем, то наши души рвутся!
И души эти рвутся не напрасно.

Прикованы, как к веслам на галерах,
Растягиваем цепи до жгута.
До тонкого, стального лоскута.
До новой ожидающейся веры.
А может это будет запах серы?
Анти-хрис-та.

***
Я бы сел на коня, загремев серебристыми латами,
Счастью снова сказав: «Мы с тобой расстаемся навек!
Видно, Господу мы надоели своими разладами,
И не хочет Господь, чтоб был счастлив такой человек».

Я давно к неудачам привык, даже ими избалован,
А удачи боюсь, потому что не ведал удач,
Бог меня украшает безумьем, как будто наградами,
А награды на шею мне вешает скорбный палач.

И, сорвавшись с петли, поскакал я за страстными взглядами,
Поспешил за далекой и гордой звездой золотой.
Бог меня не щадил ни жарой, ни мором, ни гладами,
Лишь однажды коня пожалел он святою водой.

Я скакал, оставляя в пыли след тоски и смирения,
Я как мальчик к блестящей игрушке тянулся рукой,
Свет звезды вдохновлял мои нервы в припадке горения,
Я горел и сиял, правда черною, черной звездой.

«Зеркала»
Люблю тебя безумно, без оглядки.
Но во дворце, где тысяча зеркал,
Играя толи в жмурки, толи в прятки,
Твое я отраженье потерял.

И вот, теперь, блуждаю в дивном замке,
Смотрюсь, не налюбуюсь в зеркала.
И, как паук в стеклянной скользкой банке,
Ползу и верю: ты не умерла.

Как пуст и страшно тесен этот замок.
Но, время, ты еще не истекло.
Я бегаю, метаюсь как подранок.
Калечась об обманное стекло.

Серебряны, остры, как волос ломки,
Пушисты, но холодны и белы,
Втыкаются стеклянные иголки
В прокуренные легкие мои.

И, потным лбом прилипнув к вечным окнам,
Напрасно я разглядываю даль.
И вижу сквозь стеклянные волокна
Сплошную бесконечности печаль.

Верните мне лицо, которым брежу!
Я кровью заплачу. Жаль, вял мой рот!
Я обреченность вечно не утешу!
Стекло, стекло! Ведь это тот же лед.

Но от беды уже не отвертеться.
Ведь, даже разбивая зеркала,
Мы разбиваем собственное сердце
В холодные жемчужины стекла.

«Игрушка»
Ах, игрушка непростая!
Ах, игрушка золотая!
И играются игрушкой все вокруг, кому ни лень!
День проходит, ночь проходит.
Кто-то нас по свету водит.
И швыряет, словно куклу, в наши смертные грехи.
Вы спросите у тоски: «Кто же эти игроки. «

С самого рожденья и до смерти
Чья-то тень маячит за спиной,
В доброй белой маске, в черной злой,
Смерти нам желая иль бессмертья.

И когда вам все не удается,
И когда вы вязните во зле,
Кто-то в черной маске усмехнется
И приснится вам в кошмарном сне.

Эти заунывные виденья
Ранят ваше сердце, как алмаз!
Но звезда святого Провиденья
Все равно спасет, укроет вас.

Это сложно, это просто.
Почему сгорают звезды?
Почему мне так тоскливо от сияния небес?
Может рано, может поздно,
Все мы падаем, как звезды,
И, сгорая при паденьи, все сжигаем на пути.
А пока, пока свети! С полуночи до пяти.

Закружилась карусель Вселенной,
Зацепив волной поток времен.
Ниточка из тысячи имен
Унесется в свет звезды нетленной!

И тебя, как слабый легкий пух,
Вдруг подхватят сильные ладони.
И услышишь ты, как тихо стонет
Твой, пока еще бесплотный дух.

***
Напившись крови, почерневший, как черт,
Стоял он на склоне последней зари,
И пьяный от боли фальшивый аккорд
Он миру смертей напоследок дарил.

На свет той зари он глазами упал,
Успев добежать до припева,
И, корчась в пыли, он блаженно кричал:
«Да здравствует Королева. «

А в черном колодце не выплыть, не смочь,
Хоть черные звезды коварно близки.
А черное солнце вставало, как ночь,
И черный туман поднимался с реки.

Но не греет дурость, сэр!
Но не греет, не спасает,
Видишь, сердце замерзает.
А согреться нету мочи.
Как помочь мне? Чем помочь мне?

«Сэр, никому на свете
Мы не желали зла!
Нас любит вольный ветер,
А Вас, милорд, петля!
С ней объясниться скоро
Придется, сударь, Вам.
Кого боятся воры,
Тот бродит по лесам!»

***
Жил-был шут, серьезный шут,
Не хохмач был и не плут.
Но однажды, черт с золой,
Познакомился с петлей.
Насмерть в нее втюрился,
Взял и окочурился!

Жил монах, святой монах,
Был с грехами не в ладах.
Но однажды, бог ты мой,
Познакомился с петлей!
Пост держал, молился,
Взял и удавился!

«Похороны старого шута»
Прикованные к веслам на галерах!
Сожженные на ведьминских кострах!
Повинные в неведомых грехах!
Примите невозможное на веру,
Поверьте в эту сладкую химеру,
Утрите безысходность на щеках!

Три дня трясли костями кастаньеты,
Три дня текла молочная река,
Хвалили наступившие века
Три ночи музыканты и поэты.

И кровью пахли только мясники.
И рыцарей везде ждала награда.
И женщинам дарили серенады,
Целуя локоть царственной руки.

Шут умирает. Шут с ним, шут с ним, шут с ним!
Глаза его накрыла слепота.
Уродливая маска стала грустной,
Прекрасной стала маска у шута.

Итак, мы начинаем представленье
О похоронах старого шута!
Что жизнь его была? Ну, красота!
Ни дня без неземного вдохновенья!

Ах, в чувствах мы, конечно, короли!
Надменно бережем свои колени.
И только. Только! Только королеве
Шутами объясняемся в любви.

Прошу вас ничему не удивляться!
. Я видел, как у мертвого шута
Вдруг дрогнули остывшие уста
В бессовестной попытке рассмеяться.

И лопнула! Сломалась тень креста!
Змеиной кожей саван слез с плеча!
И свечи стали ярче неспроста!
И шут вскочил, счастливо хохоча!

Не верьте воскрешению шута. »
И шут скончался. Шут с ним, шут с ним, шут с ним!
Уста его сцепила немота.
Он был всегда притворщиком искусным,
И как нам жаль правдивого шута.

***
Пока еще не выпито вино
За всех прекрасных дам, что есть на свете,
То я шепчу в неясном этом свете:
«Не оставляй меня ты одного.

Не оставляй, не оставляй меня!
Пусть даже я сегодня слишком пьян.
Но я же пил за всех прекрасных дам!
И в том числе, конечно, за тебя!»

***
Сегодня над собою я неволен,
Сегодня опалил себе я крылья.
И плачу я, конечно, не от боли,
А от тупого мерзкого бессилья.

Но бой за тебя выиграл без потери я,
Моя страна, моя Империя.
Пусть мне твердят, что нет тебя, но верю я
В мою страну, в мою Империю!

И мне теперь, конечно, не под силу
Чужие звезды, злые расстояния.
И вот, моя Удачная фамилия
Звучит уже кому-то в назидание.

Но бой за тебя выиграл без потери я,
Моя страна, моя Империя.
Пусть мне твердят, что нет тебя, но верю я
В мою страну, в мою Империю!

Ведь бой за тебя выиграл без потери я,
Моя страна, моя Империя.

***
Звездочка упала в поднебесье.
Навсегда пропала, словно песня.
Звездочка моя, лети домой!
В край мой дорогой,
В край навек родной.
Мы с тобой, наверно, навсегда в разлуке,
Так давай припомним эти ноты звуки,
Как душа во тьме на яркий свет летела,
А потом погасла,
Почернела.

В царстве расставаний и тревоги,
Вовсе не летаем мы, как боги,
А гонимы ветром смотрим вниз.
И летим как лист, как осенний лист.
И последний путь в осеннем небе сером
Совершаем мы своей душой и телом
И, упав, уже не сможем приподняться.
Только сны приснятся.
Смерти сны приснятся.

***
Позови меня вдаль,
По высокой траве!
Все, что было, не жаль,
Там, в большой синеве.
Там засну я мертвым сном,
Сном о прошлом, о былом.
Там, во сне, возвращусь я в свой дом.

***
Или на смех, иль на горе,
Только кораблекрушенье
В неизвестном дальнем море
Всех спасло от искушенья:

Не спасло лишь человека,
Был он на берег спасен.
Йо-хо-хо! Еще полвека
Будет мучиться он!

И, помешанный водою,
Возомнил, что он спасен.
Йо-хо-хо! С такой бедою
Вряд ли справится он!

Понадеявшись на чудо,
(Хоть чудес на свете нет.)
Он решил сбежать отсюда,
Чтоб избавиться от бед.

Он как следует старался,
И, избавившись от них,
Сам бедою оказался
Для таких же бед других.

Вот так фокус, вот так чудо!
Не ходите далеко.
Йо-хо-хо! Теперь повсюду
Всем, наверно, нелегко.

***
В мерцании свечей в твоих зрачках
Проносятся неясные картины:
Галактики времен и смертный страх,
Мой дикий страх, языческий, звериный.

Мне вопли оглушают бедный мозг.
Знамение, знамение земное!
Я плавлюсь перед вечным, словно воск,
И задыхаюсь в ужасе и зное.

И я дроблюсь на мелкие куски
Калейдоскопом разноцветных стекол.
Как будто дьявол яркие мазки
Небрежными копытами процокал.

И распылил мой пыльный ураган
По голубым ступеням Мирозданья.
Родившись во Вселенной, как бурьян,
Я вырос до вселенского познанья.

Душа моя, закрученная вновь
В спиралях хаотического царства,
Безумной силой вынесла любовь,
Безумной силой смертного упрямства.

Погибли свечи, слабые как нежность,
В обмане звезд не рассчитав свой срок.
О, как же ты нелепа, неизбежность,
Но как прекрасна ночь, мой милый Бог!

***
Не мути мне душу ты,
Не растравливая зазря.
Сжег давно я все мосты,
Перепутал козыря.
Проигрался. Прокутил
Золотые я года!
Бог меня уже простил,
Не простила вот беда.
Беда, беда моя, обманщица,
Нелегкая, но верная!
А ну гадай, гадай, гадай гадальщица,
Старуха суеверная!
А коль нечего гадать,
Мол, я кончен навсегда,
Нагадай хоть помирать,
Пусть побесится одна.
Беда, беда моя, капризная,
Девчоночка голодная!
На мне петлей, петлей, петлей повисла бы,
Гадюка подколодная!
А куда я без нее?
Без родной моей беды?
Станет кислое питье-е
Без отравленной воды
Беды, беды моей, и суженной.
Люблю ее убожество.
И я, наверно, тоже нужен ей
За все мои художества!
Мне веселей средь горести,
И мне пьяней под тяжестью
В моей безумной повести,
Где нету, нету, нету места радости.
Не мути мне душу ты,
Не растравливая зазря.
Сжег давно я все мосты,
Перепутал козыря.

Проигрался. Прокутил
Золотые я года!
Бог меня уже простил,
Не простила вот беда.

***
Мчит карета по Парижу,
Изумляя роскошью.
Граждане, прошу, потише!
Я любуюсь лошадью.

Вон, подковы выбивают
Искры камня серого.
Бог, наверно, выбирает
В други только верного!

Я от женщин был в восторге,
Восхищался платьями.
Но ютятся в тесном морге
Их тела украдены.

Выше Эйфелевой башни
Невозможно глаз поднять.
Здравствуй, новый день вчерашний!
Здравствуй Снова и Опять.

***
Мы здесь так далеко
От родимых границ.
Звездное молоко
Плача, падает ниц.
Плача, падает ниц
Молодая луна.
Мы здесь так далеко,
Ну а где-то война.

Пр. Ах, эти белые манжеты
Со свежей кровью на краях!
И генералам, и корнетам
Присущ один и тот же страх.
Ах, эти белые манжеты,
Ах, эти белые манжеты
Со свежей кровью на краях.

Тихо льется вино,
Грусть гитарой звенит.
Даже здесь, в казино,
Сердце что-то щемит.
Мне бы теплым щенком
По полынным холмам!
Мне б пройтись босиком,
Мне б наведаться к вам!
Пр. тот же.

***
Ох, как ломятся столы!
Вот развалятся.
Все торжественно милы,
Все кривляются.
Ох, как действует вино,
Как безумствует!
И становится темно,
Стало пусто мне.

И, накрывшись темнотой, как спасением,
Наслаждаюсь слепотой с угощением.
И закрыв навек глаза, вечность щупая,
Я шепчу ей: «Егоза! Не пущу же я. «

Пр. Как на скатерть да на белую
Капли красного вина!
Что же я с собою делаю,
Что же кровь моя пьяна,
Что же плоть моя бледна?
Спать хочу, но нету сна!
Кровяные слезы капают,
Слезы красного вина.

Я зверею, я смеюсь,
Я корячуся!
Сам с собою подерусь,
Надурачуся!
И кровавые следы мне мерещутся.
В черном омуте беды ведьмы плещутся!

Очи черные! Почерней, чем ночь!
Мысли вздорные, уходите прочь!
Нет, вернитеся, окаянные!
Как люблю я вас, очи странные!

Пр. Как на скатерть да на белую
Капли красного вина!
Что же я с собою делаю,
Что же кровь моя пьяна,
Что же плоть моя бледна?
Спать хочу, но нету сна!
Кровяные слезы капают,
Их не выпить мне до дна!

***
Ладненько, ладненько!
Что с тобою стало?
— Гаденько, гаденько,
Верить перестал я.
Упекли меня в темницу
Мысли сумасшедшие.
И не плачется, не спится
В ночи мне волшебные.

Славненький, славненький,
Как тебе сидится,
Слабенький, слабенький,
В этакой темнице?
— Я сижу и умираю
У холодной стеночки,
Серых крыс голодных стая
Мне грызет коленочки.

***
Неужели всю жизнь не носить мне креста?
И поселится в сердце моем суета?
Заморозит всю кровь в жилах мне мерзлота?
Так куда же, куда же летите года?

Неужели всю жизнь не видать мне друзей,
Находить и прощаться навечно?
Неужель никогда нам не встретиться в ней,
В бесконечности нечеловечной?

Неужели опять за туманным окном
Не увидеть спешащих на помощь?
И опять, прижимаясь горячечным лбом,
Обжигаться о лютую полночь?

Иль, как встарь, убежать, улететь, обмануть
Свою память в жестоком усердии,
И, собравшись в нелегкий, но праведный путь,
Возвратиться к тебе, милосердие.

***
Трудно, друзья, петь без причин.
Песней нельзя сгладить морщин.
В море моем царствует штиль,
Что ж, запоем старый наш стиль.

Сказочный остров растаял вдали,
Вновь в океаны идут корабли.
Снова в надежде тонут глаза,
Как в океане слеза.

И, оторвавшись прочь от земли,
Не распрощавшись, мчим корабли.
К станам далеким, к странам чужим.
Стать одиноким в море спешим.

Вот потому-то в гавань мою
Ветер пригонит только волну.
Вот потому-то в сумерки льда
Я ухожу навсегда.

***
Когда закончатся бои,
Возьму печаль свою на мушку,
Устрою славную пирушку
И созову друзей своих.

И будем мы, хмельные львы,
В домашнем тихом новоселье,
Вдыхая кислое веселье,
Барахтаться в мирской любви.

И в тишине, во сне, в покое
Нам в креслах спать, как на конях.
Метаясь в белых простынях,
Лишь слышать залпы скрипа коек.

Семейной жизни удила нас ждут, как неизбежность кары.
С утра, как жирные гагары, усядемся вокруг стола.

Но песни ратные, как соль,
Разбередят, разбудят раны.
В душе мятежной, духом пьяной,
Воскреснет сладостная боль.

Так соберемся, чтоб поднять
Бокалы, полные надежды,
Сорвем мещанские одежды,
В которых нам не побеждать!

Прости меня, мой Бог, прости,
За то, что зря тревожу душу,
Свою расхристанную тушу
Пытаясь снова растрясти.

Давно закончились бои,
Глаза давно не видят мушку.
Со мной печаль моя, старушка,
И вещие слова твои.

***
Я не знаю, почему
Я к тебе неравнодушен.
Как слуга тебе послушен,
Словно Богу самому.

Я не знаю, отчего
Сердце бьется сладко-сладко,
И звучит во мне украдкой
Голос Бога самого.

Неразгаданную тайну
Разгадаю я случайно.

Я не знаю, в чем тут дело,
Только сердце заболело.

Ты возникнешь иль растаешь,
Но меня ты потеряешь.

***
Снег идет, и скучно нам
С нашими делами.
А где-то там, вдали, а где-то там
Море с островами.

И не пишется роман,
Ну как сказать словами,
Что где-то там, вдали, что где-то там
Море с островами.

И не залить тревоги нам
С пьяными друзьями.
Ведь видим мы, налив, за рюмкой, там
Море с островами.

И не могу отдаться снам
Душными ночами.
Мерещатся в бреду, в вдогонку дням
Море с островами.

***
Баю-бай, баю-бай, поскорее засыпай,
Сновидение придет, пожалеет и поймет,
Здесь так страшно, наяву.
Баю, баюшки-баю.

Баю-бай, баю-бай, глазки смело закрывай,
Чтоб не видеть этот дом,
Где любовь грозит грехом,
Где я шепотом пою:
Баю, баюшки-баю.

Баю-бай, баю-бай. Катится пустой трамвай!
На подножке черт с трубой,
Он зовет меня с собой.
Только песню допою.
Баю, баюшки-баю.

Ты пел о многом, изнывая,
От тех имен, которых знал,
От ада мрачного, от Рая,
От песен, что не забывал.
И от любви, и от кончины,
От пыток знаний и умов,
От сумасшествия голов,
Тех, кто не прятался в личины.

Когда мне хватит бытия,
Когда насыщу эту глотку
Селедкой, салом, песней, водкой,
Словами грязными души,
Ума чистейшими словами,
И зубы жадными волками
Не будут стоны рвать в тиши.

Тогда, за дальними горами,
В таежной мраморной глуши,
Святых узреть под облаками
Успею! Только не спеши.
В рыбачьей скомканной сети,
Нет, и с ума уж не сойти!

***
А у водки один закон:
Пей до дна! Пей до дна!
И смеется со всех икон
Нам в лицо сатана.

И куражится в пляске он,
И вопит, как вопит!
Мне приснился ужасный сон,
И душа вся болит.

Я не знал, доживу ли я
До того, как умру.
Без любви, без креста, без жилья,
Гол, как перст, на ветру.

Снег, как плетью меня стегал
И свистел, как свистел!
Я от прошлого убегал
И не пел, бел, как мел.

Я не знаю надолго ль
Наши спелись пути?
Что мы ищем? Иголку
В стоге сна. Не найти.

Я не знаю, а нужно ль
Эту мелочь искать?
Тяжело и натужно
Времена возвращать?

***
Я снова уплываю от себя
В далекий край пленительной надежды.
И вновь, сложив нелепые одежды,
Смотрю я в даль, незримое любя.
В Океан.

Я паруса надую ветром сна,
Канаты закреплю надежной верой.
В погоню за обманом и химерой!
Земля мне и пустынна и тесна.
В Океан.

***
Холодный кофе по утрам,
Улыбка Бога.
Он пропоет: «Пай-рам-пам-пам!
Пора в дорогу. «

И ты отправишься в поход
За чем-то ранним.
И Бог внутри тебя поет:
«Парай-пам-пайним!»

Вы с ним свершите странный путь
В лучах рассвета.
И Бог споет: «Ты не забудь
Про все, про это. «

Да как забыть! Душа летит,
Поет и плачет:
«Он вновь со мной, он не молчит,
Жива я, значит. «

***
Я перепробовал сто вариантов веры,
Я перебрал все лучшие слова,
Я изучил все тонкие манеры,
Увы, умней не стала голова!

Я раздарил все жаркие признанья,
Холодным взглядом разбивал сердца,
Я накопил обширнейшие знанья,
Но ничего не сделал до конца.

***
Осенью то пахнет летом,
То вдруг просится зима.
И когда приходит это,
То уходит жизнь сама.
Временами пустяками нас бросает в дождь и в грязь.
И погодными стихами рвется лиственная связь.

Обожаю провожая
Все на свете в никуда,
И, невольно обижая,
Я ломаю кромку льда.
Я ломаю старый панцирь лома сердца моего
И, кружась в осеннем танце, забываю ничего.

Путь неведом, путь незрим,
Многократно повторим,
Многопутно путь не пройден,
Многолюдно нелюдим.
Ненавидим, нелюбим,
То к тебе, а то к другим,
То стремится бесконечно,
То, как точка недвижим.

И в межзвездной пустоте,
Во вселенской немоте
Бесконечные прямые
Не сойдутся на листке.
Мне прямую бы прервать,
Мне б споткнуться, мне б упасть.
Чтобы там, в начальной точке
Мне тебя бы отыскать.

***
Офелия, я снова выбираю поединок!
Ты думала, я мёртв, что нет уж сил подняться
От глупых и безрадостных улыбок,
Смеющихся над множеством ошибок
Гитары безрассудочной моей!
Офелия, на этот раз я буду гибок.
И весь я не умру, опять и вновь,
Не за Любовь, за Кровь!

Откуда это вечное упрямство
Казнённого лишь пять секунд назад –
Уйти не в рай, а возвратиться в ад!
Вернуться, чтобы боли претерпеть,
И вновь стареть, не за любовь, за кровь.
Офелия, я тленья не приемлю,
Я сам себя зарою в эту землю!

***
Над нами сама Бесконечность
Огромным крылом трепетала.
Я клялся любить тебя вечно,
Я клялся любить неустанно.

И ты отдавала беспечно
Своё божество и изъяны,
Ты думала – это навечно.
Я думал, что я не устану.

Но Бесконечность,
Конечно, конечна…

На самые сильные плечи
Порой опускается вялость.
Я чувствовал, даже на Вечность
Находит большая усталость…

***
Так в жизни трудной и земной,
Когда ведут, связавши руки,
На ложе брачное с землёй,
Вдруг тихо пропоются звуки:
«Ты любишь? Так иди за мной. »

***
А за любовью приходит любовь,
А за печалью приходит печаль,
Первою кровью продолжится кровь,
Только за далью не видится даль…

***
Листай парусов голубые листы
Для самого верного знанья.
Листай их под светом небесной звезды
На самом краю Мирозданья.

И если в тебе нет особенных сил,
Тебе, брат, пора на покой.
И если ты пламя в груди погасил,
Не стой под Звездой.

***
Когда я вернусь…
Когда я вернусь…
Обнимет меня сладкой лапою грусть,
Когда я вернусь.
Через столько, сколько я и не жил,
Через зло, которое утешил,
Через то, что мерзостно и пошло,
Через свое будущее прошлое…
Когда я вернусь.

Когда я вернусь,
Тогда я напьюсь,
Пройдусь по развалинам правды и лжи,
Когда я вернусь.
Здесь меня, конечно, не узнают,
Здесь меня давно уж потеряют…
Буду слушать бабок и соседей,
Вспоминать о прошлом, как о бреде…
Когда я вернусь.
Когда я вернусь,
То опохмелюсь…
Любовью, которой напрасно дышал,
Когда я вернусь.
На свою могилку набреду я,
Помяну себя и украду я
Память о себе, которым не был,
Возвратиться – страшная победа!
Когда я вернусь.

Когда я вернусь…
Когда я вернусь…
Сойду с облаков я младенцем седым,
Когда я вернусь…

***
Дикость всех привлекала года и века.
Миллионы летели порой с молотка,
И свобода ценилась в два раза ценней,
Всех пьянила охота на диких коней…

Как же, Господи, сладко иметь под седлом,
Управлять, как собой, непокорным конём,
Как приятно кормить, а тем паче – травить,
Ну, а слаще всего – безнаказанно бить…

А потом, восхищаясь своей добротой,
Приласкать, пощадить и сказать: «Золотой!»
Золотою уздечкой, седлом золотым
Опьянить, одарить, да и сделать слепым…

Кабала благодарности хуже оков,
И уже не шарахнется конь от подков,
Всей святой простотой виновато глядит
И уже не орёт, а уже промолчит.

Я, как дикий мустанг, я был чёрен, как ночь,
От любви и друзей я шарахался прочь.
И дикарство моё, словно мёд, привлекло
Тех, кто сеет добро и преследует зло…

И тугая петля рокового добра
Захлестнула меня и прожгла до бедра.
Я хрипел, вырывался, но не было сил,
За добро я, как раб благодарный, платил…

***
Я ещё держу упрямо
Голову на слабой шее,
Я живой и помни, мама,
Буду я ещё живее…

Я сожму свой нерв покрепче,
Стисну зубы для улыбки,
Улыбнусь – и станет легче
В бесконечной этой пытке.

Не зажмурюсь я от страха,
Не ослабну от потери,
Не забьётся сердце птахой,
Не погибну от безверья.

Главное – держать упрямо
Голову на слабой шее!
Я смогу, я сильный, мама,
Буду я ещё сильнее.

Даже если будет мало
Мне вина, чтоб похмелиться,
Так напьюсь я, чтобы, мама,
Никогда не протрезвиться!

И в невидимых сраженьях
Кровь из красной – чёрной стала.
Страшное – не униженье,
Страшное – моя усталость.

Как устал я, боже, мама,
Нету сил любить и верить,
И зачем держу упрямо
Голову на слабой шее?

***
А что осталось нам с тобой
Под этой крышей голубой,
Под этой белою звездой,
Под этим снегом и землёй?

Как птицы нежные, зимой,
Спеша крылами, те года
Летели стаей за весной,
А улетали навсегда…

А наши души с тех вершин,
Звеня хрустальною игрой,
В меланхоличности равнин
Смешались с мутною рекой.

Но их хранили небеса –
Даря надежду из чудес.
И утешали голоса
Нам звёзды, падая с небес.

И сладко бредя от мечты,
Такой и близкой, и простой,
Мы, задыхаясь, у звезды
Судьбу просили со звездой.

И в эту тайну и обман
Мы свято верили всегда.
И вот с далёких Магеллан
К нам снова падала звезда.

Давно, как чёрное крыло,
Затмило сразу полземли.
И за окном темным-темно.
И след метели замели.

И что осталось нам с тобой?
Куда с такою головой? –
В колодец с черною водой,
В постель, где ты лежишь слепой
Под этим снегом и землёй…

***
Так, наверно, бывает во сне –
Словно в память твою…
Выпал первый нетронутый снег
И закрыл полынью…

И внезапно, в сиянье снегов
Вдруг припомнилось то,
Что давно позабыть был готов,
Что ты снял, как пальто…

…Но опять холода, белизна,
Воздух чист, воздух свеж…
Белой памяти светит страна,
Белым снегом надежд…

Ты проснешься под утро в ночи,
Словно ангел святой.
Ты меня, моя память, лечи
От души от пустой.

Ты меня, моя память, прости,
Если вдруг, по весне
Я забуду тебя навестить,
Я забуду твой снег.

И опять, и опять нету сна…
Вновь беру твой рубеж,
И звенит мне тугая струна
Белой музой надежд.

***
Спи… До конца бы не уснуть.
Сны, словно детство не вернуть.
Можно лишь тихо, неведомой музыке в лад,
Снова вернуться в тот сонный заброшенный сад…

Спи… Сны, как белая пурга
Жизни заносит берега.
И по уснувшей укрытой снегами реке
Можно идти бесконечно без сна и в тоске…

Спи… Сны, как в небе облака,
Молча взирают свысока…
На голубые пространства уснувшей земли,
И оттеняя смятенье воздушной петли…

Пустотой наполнен зал,
Где орут пустые глотки.
Пустотой пустых зеркал
Отражаются уродки.
И пустая красота
Пустотой пустит одежду,
И нагая пустота
Заползает где-то между…

Пустота надёжно прячет
Наши души и сомненья.
Я смотрю – там кто-то плачет!
Плачет страшным опустеньем…

Посмотрите на себя!
Я не вижу глаз глубоких…
Не поверю, чтоб любя
Убивали одиноких.
Значит, только пустота
В наших самых лучших чувствах…
Значит, это неспроста
Стало страшно-страшно пусто…

На Иисусовом кресте,
Плача верою святою,
Помолись о Пустоте
Ты молитвою пустою…

***
Я сюда не вернусь никогда.
Я отсюда уеду надолго.
Затеряюсь, как в сене иголка,
Затеряюсь уже навсегда.
Мой последний прощальный мотив
Прогудят второпях поезда.
Я сюда не вернусь никогда,
Разве только себя победив…

И проснутся в поту города,
Услыхав мой надорванный крик,
В бесконечный натянутый миг
Вдруг сольются разлуки года.
До свиданья! Нет, друг мой, прощай!
Расставаться должны мы легки.
Как нелепо пожатье руки,
И как сладко тревожит: «Давай. »

И надежды пленительный блеск,
И желаний тщеславная птица
Так зовут, что уж не возвратиться
Мне сюда, под твой ласковый плеск…
Что ж, обрубим канаты с лихвой!
Засмеёмся счастливой улыбкой!
Отплывём по поверхности зыбкой
И вольёмся в поток ледяной…

Как же холодно будет и страшно…
И верёвка на шею сама
Заползёт, весела и пьяна…
А что будет потом – то не важно!
Дай то бог, не погибну вдали.
А на белом, горячем коне
Я подъеду к вокзальной петле,
Опетлив все вокзалы земли.
Я сюда не вернусь никогда,
Но когда-то я всё же вернусь.
И тогда уже опохмелюсь
И останусь. Уже навсегда…

***
Ходит бог меж людей,
Ни герой, ни злодей.
Неприметен и сер
Бог совсем.

Лишь глаза выдают
Бедным душам приют.
Никогда не солгут,
Всё поймут.

Но людей клевета,
Словно тень от креста,
Затворила уста
У Христа.

Только нам, всё равно,
Не понять ничего.
«Ты не порти нам жизнь.
Отвяжись.

Что за умник такой? –
Говорят, что святой. –
— Мы видали святых,
Психбольных!»

И опять, как и встарь,
Не на крест – на фонарь,
Бога снова убьют,
Не поймут!

Только вот, в нужный срок
Не воскреснет, вдруг, бог…
И оставит ни с Кем
НАСОВСЕМ…

***
Тихую мелодию пропой…
Тихой песней сердце успокой.
И легла туманом на поля
Тихая мелодия моя.

Там, в ужасной млечной тишине,
Тихо звёзды блещут в вершине,
И от них лучится на поля
Тихая мелодия моя.

***
В холода, в холода
Души наши уносит ветром.
В никуда, в никуда,
За каким-то большим ответом.

И кричат, и кричат
Наши души, как альбатросы.
И молчат, и молчат
Все ответы на все вопросы.

Что же нам, что же нам
Остаётся средь льда и моря?
Кораблям, кораблям
Посылать позывные горя!

Может быть, может быть
Нас заметят и нас услышат…
Долго ль нам голосить?
Наши крики всё тише, тише.

И вверху – холода,
И внизу – ледяная бездна!
Стойте, души, куда?!
Если дальше уж бесполезно.

Дальше берега нет!
Край земли, пустота и звёзды…
Вот и найден ответ:
Нам пора возвращаться в гнёзда!

И обратно домой
Повернула большая стая.
И холодной водой
Их обрызгала мысль простая:

Что лети – не лети,
Всё полёту конца не будет.
Нет такого пути,
Что вопросы пути рассудит.

***
Я уезжаю, вот и всё,
Меня нелёгкая несёт
И поезд вдаль меня везёт
Без остановки…
Кто виноват, скажи-ка, брат,
Я как дурак разлуке рад,
Не то бы проклял всё подряд
И – на верёвки…
А впереди туман густой,
А у груди карман пустой,
И снова я простой-простой
И очень лёгкий.
И есть свободные места,
И память стёрла не спроста
Все строчки старые с листа
И все верёвки…
Душа опять вперёд глядит,
И за собой меня влачит,
А время, словно путь, бежит
Без остановки.
И я бегу, как от огня,
От всех, кто полюбил меня,
От всех, в кого влюбился я
И от верёвки…

***
Сочинил себе я крылья
Деревянныя.
От сухой степной ковыли
Брошусь в небо я!
Я взлечу да в чисто небо
Птицей земляной,
В те края, где сроду не был,
В колокольный зной!

Распахну свою я душу
Белым облакам.
Буду денно-нощно слушать
Колокольный гам!
Там, вверху, подать руками,
Вечная страна!
Что поётся всеми нами
Во все времена!

Оторвался от земли я,
Сбросил чешую.
Ох, вы птицы, мои крылья,
Будем мы в Раю!
То не Солнце путь мой слепит,
То Его глаза.
Ни за что уже на свете
Не свернуть назад!

И, с обрыва тяжким камнем
Я понёсся вниз.
Не о том мечтал и сам ли?
Веруй и держись!
То не пропасть, ад зияет
Прямо подо мной!
Я – не ангел, не летаю,
Я хочу домой…

***
Я вышел в бой совсем один
И долго бился невредим,
Когда ж смертельно болен был,
Меня никто не схоронил.

Лежал я молча. Как река
Бежали в небе облака.
И видел я, ко мне с небес,
Кружась, снижался ангел-бес.

И вот, собрав остатки сил,
Я прохрипел, что я любил.
Мой ангел-бес, поверь, пока
Я жив, не стоит в облака!

Средь знойных звёзд, в дыханье тьмы
Вся жизнь летела словно сны.
И колыбельную с небес
Мурлыкал тихо ангел-бес.

***
Все вокруг и плачутся, и стонут,
И ревут над старыми гробами.
И утопшие в воде не тонут,
И казнённых топчут сапогами.
И смеются, воздух сотрясая,
Над чужою болью и любовью.
А внутри затихшего сарая
Жадные до ласки губы вдовьи.

В стройный ряд поставленные кем-то
На затёкших и больных коленях,
Каблуки под тяжестью брезента,
Номера на чёрно-синих венах.
Шашлыки из порченого мяса
Пожирают тени-невидимки.
И стучит злорадствующе касса,
Собирая мелочь недоимки.

И не слышно резкого и злого.
Только шёпот по сырым стенам.
И виденья страшного былого
Защекочут насмерть по ночам.
И туман плывёт, смеясь над утром,
И под землю прячутся ладони,
И визжит натянуто и нудно
Мыльная верёвка на балконе.
И не видно глаз в прищуре солнца,
Лишь дыханье, как больное бредом.
И в подъезд испуганно метнётся
Силуэт знакомого соседа…

Я бегу за тобой по ущельям тоски…
Странный трепетный бой мне разносит виски…
И за каждым углом, где слепа темнота,
Ведьмы скошенным ртом призывают кота…
Чёрный кот! Поперёк! И неверный
Шаг я делаю, пёс суеверный…
Отступать невозможно пытаться,
Остаётся одно – расплеваться!
Всеми шрамами суетной скуки,
Расплеваться своей сумасшедшей
Жизнью рваной, блохастой, прошедшей.

***
Вино жемчужное в бокале
Сверкало в солнечном луче,
И солнце в винном зазеркалье
Звучало в солнечном ключе.

И музы солнечной долины,
Вдыхая винный аромат,
Свои хрустальные перины
Вели на пламенный закат.

И капли, словно ноты в гамме,
Дрожали в солнечном луче.
Вздыхала скрипка в океане,
Грустя о винном скрипаче…

Ах, сколько и тепла, и света,
И добрых дум, и тёплых рук,
Любви и солнечного лета
Напомнил этот дивный звук…

И мы, как боги поднебесья,
Вкушая солнечный нектар,
Поём божественные песни,
И ни один из нас не стар…

Вино жемчужное в бокале
В сиянье лунном утекло…
Но долго мы не горевали
И вновь наполнилось стекло.

***
В седых лесах покойницкого сна
Я отосплюсь за много-много лет…
Я буду спать, и в пропасти без дна
Гулять я буду в плоскости планет.

Я звёзды буду собирать
И сеять вновь в пределы пустоты…
И буду жить… Нет, нет, я буду спать!
Но разве в небе отоспишься ты?

Спи. Сны твои, как яркие холсты
Творцов, набивших руку в скуке…
Их краски и изящны, и просты,
Их руки оживляют только звуки…

Добро их непонятно велико,
Их мир, как сон, реальней сновидений…
Они близки, но страшно далеко,
И глупостью обожествлён их гений…

***
Когда твой ум щекочет ностальгия,
Когда ты плачешь и смеёшься нервно,
Когда душа и сердце, как нагие,
Тогда тебе, товарищ, очень скверно.

Когда не восхищает ожиданье,
Когда в стремленьях лень, а в жизни – скука,
Когда ты сам вина, сам – наказанье,
Тогда ты сам себе – сплошная мука.

А где-то обнимают океаны,
Придуманные странною печалью,
Далёкие и пальмовые страны,
Покрытые небесною вуалью…

Там ждут тебя, задумавшись о вечном,
Уставшие потухшие вулканы,
Там ночь тиха, а время бесконечно,
И травы исцелят любые раны…

Отправься в путь, отдай скорей швартовы,
Пусть ветер подгоняет бригантину,
И сбрось с души тяжёлые оковы,
И с памяти забытой – паутину…

Плыви навстречу множествам событий
По призрачным волнам своих фантазий,
Сойди на берег, словно отправитель
Своих же необдуманных оказий…

Войди в свой рай, в свой дом и сад последний,
Где можно, не тревожась, ждать заката,
Где будешь не богатый ты, не бедный,
И в этом ностальгия виновата…

***
Сердце моё добреет,
Руки мои растут,
Вздёрнут меня на рее,
Голову отсекут.

И голова, как мячик,
Скатится в океан…
Сердце моё не плачет,
Дух мой свободой пьян.

Выедят мне глазища
Рыбы морских широт,
Будет лишь темнотища
В банке уснувших шпрот.

Ну, а пока я целый,
Цела моя голова.
Я выдвигаю смело
Мысленные слова.

***
Лишь когда я один,
как мудрец, одинок…
То кричу, то молчу,
Мысль шальную кручу
И грущу, как подстреленный волк.

И большая луна
освещает мой сон.
В чёрном небе луна
Бесконечно одна –
Жёлтый глаз над ресницами крон.

И босая душа
вдруг уносится прочь
И блуждает средь звёзд
В мире сказочных грёз…
И поёт в эту лунную ночь.

Отчего, не скажу
серебрится душа…
От серебряных струн,
От серебряных дум,
От медведицы звёздной ковша.

И пою я в ночи
о далёкой стране,
Где я не был один,
Весел был и любим,
Где спалось и тревожилось мне.

***
Куда душа моя стремится?
В какое небо улететь?
И что, пока мне сладко спится,
Она успела рассмотреть.

И под гром поездов,
И под гул самолётов вечерних
В лабиринт городов
Мы уходим в потёмках пещерных.
Там ли ждёт нас очаг,
И тепло, и любезные речи?
Или вновь на плечах
Понесём одиночества свечи…

Времена, словно снег,
То кружат, то притихнут на время.
Нескончаемый век,
Нескончаемо тяжкое бремя,
Нескончаемый вальс
На далёком глухом полустанке,
Нескончаемый фарс…
И в конце не финал, а останки…

***
Послушай, я ещё дышу…
Мой вздох блуждает во Вселенной.
И стонет голос в плоти бренной.
Послушай, я тебя прошу…

Прошу тебя, зажмурь глаза.
Ты видишь многое обманно.
Послушай лучше вздох упрямый…
Послушай, кто тебе сказал,

Лишь фейерверки поведенья,
Лишь карты смеха, слёз, печали.
Набор конфет, оценок, стали…
И лишь предчувствие паденья…

Забудь же, слышишь, всё забудь.
И плоть, что в проволке кровавой,
И сна души твоей забавы…
Открой дыханья странный путь.

И пусть не познано так много,
Но ты познай хотя бы малость.
Не горячо, что обжигалось.
И жажда жить – не жажда Бога.

И блики созданных огней
Мерцают в теле зверя ль, птицы ль…
Назад ты хочешь возвратиться,
Но ты забыла всё о ней…

О той, кем ты была. Была ль?
Известной формы суть бессутья.
И ты бежишь, как шарик ртути.
И в стоне волосы пылали ль?

И ночь, как тёплая река,
Рука твоя ещё в закате…
И мозг безумный в винном граде
Растёкся в море на века.

В спиралях радужных миров
Из пыльных пузырей молекул
Свою ты составляешь реку
И груди млечных берегов.

И я плыву, вздымая ртуть,
Шлепками вздохов во Вселенной,
И плачет голос в плоти бренной.
Послушай, мне б не утонуть…

Послушай, это я дышу?
Дышу, ты слышишь? Слышишь, знаю.
И я тону и погибаю…
Но не спасай меня, прошу.

Прошу, лишь тонкое дыханье,
Как нити серебра сквозь кожу
Тебя иголками тревожат…-
И это лучшее познанье.

Беги, река, в просторы эти,
Крутись, молчи, визжи, хоти…
Такие бездны на пути…
Их одолеют только дети…

Доверься снам, но верь им не всегда.
Им верь, когда они пророчат радость.
Смотри, как в небе радует звезда.
И холода. тогда уже не в тягость.

И нет светлее света, чем в свету.
И нет белей, и нет его темнее.
Как бабочка к огню и на лету,
Лети смелее в свет. Лети смелее!

Источник