другие голоса другие комнаты о чем книга
Другие голоса, другие комнаты
«Другие голоса, другие комнаты» — роман Трумана Капоте.
Произведение отличается готическим антуражем и элементами автобиографии. Дебютировав в 1948 году, Капоте становится одним из наиболее ярких американских писателей послевоенной Америки. Герои Капоте, странные и неустроенные люди, где бы они ни жили — в таинственном мрачном ветшающем доме посреди глуши или в самом центре шумного многолюдного Нью-Йорка — всегда стремятся к подлинности и чистоте человеческих чувств. Роман стартовал с девятого места в Списке бестселлеров журнала The New York Times. [1]
Содержание
История написания
Трумэн Капоте начал писать книгу, вдохновленный прогулкой по лесу в штате Алабама. Он тут же отбросил черновую рукопись «Summer Crossing», и приступил к работе над книгой «Другие голоса, другие комнаты». После отъезда из Алабамы Капоте продолжил написание в Нью-Орлеане, штат Луизиана. Слава начинающего писателя свела его с другим писателем-южанином Карсоном Маккалерсом. Как близкий друг, Карсон помог найти Трумэну издательство (Random House). Капоте продолжает работу над романом в Северной Каролине и заканчивает ее в штате Массачусетс. На написание книги Трумэну Капоте потребовалось 2 года. [2]
Сюжет
Персонажи
Крылатые выражения
Мир – пугающее место – да, он знал это, – ненадежное: что в нем вечно? Или хоть кажется таким? Скала выветривается, реки замерзают, яблоко гниет; от ножа кровь одинаково течет у черного и у белого; ученый попугай скажет больше правды, чем многие люди; и кто более одинок – ястреб или червь? Цветок расцветет и ссохнется, пожухнет, как зелень, над которой он поднялся, и старик становится похож на старую деву, а у жены его отрастают усы; миг за мигом, за переменой перемена, как люльки в чертовом колесе. Трава и любовь всего зеленее; а помнишь Маленькую Трехглазку? Ты к ней с любовью, и яблоки спеют золотом; любовь побеждает Снежную королеву, с нею имя узнают – будь то Румпельштильцхен или просто Джоул Нокс: вот что постоянно.
Трумен Капоте «Другие голоса, другие комнаты»
Другие голоса, другие комнаты
Other Voices, Other Rooms
Язык написания: английский
Перевод на русский: — В. Голышев (Другие голоса, другие комнаты) ; 1993 г. — 11 изд.
Роман в переводе В. Голышева впервые опубликован на русском в журнале «Иностранная литература». — 1993. — №12.
Доступность в электронном виде:
Буквально с первых строк этого произведения я влюбился в стиль этого автора. Он – прекрасен. Может быть, даже чуточку слишком красивый язык. Впрочем, не настолько витиеват, чтобы вызвать отторжение своей неестественной красивостью.
Капоте – прекрасный рассказчик. Да и история, которую он рассказал в этой книге – берет за душу с первых страниц и не отпускает почти до самого конца. Автор дает такие мощные посылы в начале книги! И лишь в третьей, заключительной части, когда ты уже дочитал почти до конца, понимаешь – что посылы на супермощный закрут, по большей части так и остались посылами.
Немного поделюсь с вами этими самыми посылами. Книга рассказывает о мальчике-подростке. Его родители рассорились и расстались давным-давно, еще когда мальчик был младенцем. Мальчик остался с мамой, отец – уехал. Вы знаете, так бывает. Потом мама умерла. Мальчик переехал жить к тете, у которой своих детей было пятеро. Денег было мало, и тетя с облегчением, хоть и не без грусти, восприняла письмо отца мальчика, который приглашал мальчика к себе жить.
Собственно, с этого и начинается книга. Мальчик, которого зовут Джоул, добирается к отцу. В странную местность, в странноватый дом. Странности, странности, странности. Странные люди, странные места. Но как же замечательно все написано! За любым поворотом сюжета, на любой странице можно ожидать либо новых тайн, либо раскрытия старых.
А тут еще просыпающаяся сексуальность мальчика, его попытки определиться – кто нравится ему больше – то ли негритянка почти 30 лет от роду, то ли девчонка-сорванец, сверстница, то ли – лилипуточка?
Но под конец, в той самой третье части (к счастью – самой маленькой в романе) автор откровенно слил. Интересное, полное тайн повествование превратилось почти в поток сознания. Который, конечно, сам по себе тоже есть хранитель тайн, но только это тайны несколько иного рода – «что хотел сказать автор? А не перелистнул ли я сразу 2 страницы? – а то уж очень несвязно выходит…»
Так что чтение – явно на любителя (впрочем, а разве бывает по-другому? – у каждой книги, наверное, есть свои любители и свои ненавистники).
А вот чего, кажется, у книги может быть в избытке – так это продолжений. Так что, авторы фанфиков – советую присмотреться к этому произведению повнимательней!
Это шедевр, хоть и немного болезненный. Дивной красоты психоделическая картина. Изысканный слог автора рисует диковинные картины довоенного американского Юга. Невесёлая и странная картина взросления. Роман крайне визуален, в некоторых местах, часто, несколькими словами автор заставляет увидеть сцены великих созерцаний.
Читать легко, но читать лучше внимательно и без помех, чем глубже погружает, тем больше деталей и удовольствия.
Совершенно неожиданно для себя набрел на жемчужину там, где не очень-то ее и ждал.
Роман Трумена Капоте «Другие голоса, другие комнаты» попал ко мне случайно, но зацепил прочно. Он написан совершенно удивительным образом, совершенно обыденные зарисовки из жизни американской глубинки срываются здесь в невероятно атмосферные трипы, в настоящий круговорот образов, слов, эмоций — только затем, чтобы через какое-то время снова войти в размеренное течение «провинциального» романа.
Сюжет здесь, собственно, очень прост — мальчишка-подросток приезжает в старый заброшенный дом к своему больному отцу, которого никогда раньше не видел. Там он знакомится со своим кузеном, соседской девочкой-сорванцом и… и всё, собственно. Как таковой, сюжет на этом заканчивается. Все остальное — прекрасные истории персонажей и какая-то удивительная, тщательно созданная атмосфера, которую трудно описать, но которой тяжело не проникнуться.
У Капоте с необыкновенной легкостью детская игра может превратиться в карнавал с призраками, а вечерняя сказка заканчивается проникновенной исповедью. В итоге получаем роман, в котором сюжет имеет очень относительное значение, а вместе с тем оторваться от книги практически невозможно. Прекрасно получились персонажи — все до единого, даже самые эпизодические, судьба которых — сгинуть через полторы страницы после своего появления.
Капоте при всей необычности подачи удалось прекрасно показать несколько месяцев жизни в американской глубинке глазами мальчишки — огромный мир вокруг, люди, которые таят в себе всяческие интересности, приключения на каждом шагу. Так воспринимает окружающее ребенок, хотя, отстранившись, понимаешь, что приключений как таковых в книге очень немного, а огромный мир суживается до размеров обветшалого дома в небольшом поселке…
Прекрасный роман. Мне, правда, потребовалось некоторое время, чтобы «въехать» в него, но оно того стоило.
Ничего особенного не ждала от этой книги, но, как оказалось, ошиблась. «Другие голоса» в некотором смысле пошатнули сложившееся у меня представление об американской классике 20 века. Слишком уж выделяется эта книга на общем фоне своей ни на что не похожей гипнотической атмосферой, странностью, недосказанностью, аллегоричностью.
А сюжет, в принципе, незамысловат : мальчика, потерявшего маму, отправляют жить к отцу, которого он никогда не видел, и, добравшись до пункта назначения, он оказывается в глухом захолустье, в странном доме, постепенно уходящем под землю, с каждым из обитателей которого что-нибудь да не так. Каждый из них заточил себя в свою собственную тюрьму, из которой нет выхода: Рандольф по всему свету рассылает письма, на которые никто никогда не ответит; мисс Эйми вынуждена исполнять роль сиделки при нелюбимом муже; Зу умирает от страха в ожидании убийцы, которому однажды помешали довершить начатое. И непонятные вещи творятся вокруг: красный теннисный мячик то и дело скатывается по лестнице со второго этажа; дама в парике, не числящаяся среди обитателей дома, смотрит из окна на запущенный сад; и в заброшенной гостинице неподалеку до сих пор слышны голоса давно исчезнувших постояльцев.
По сути, эту историю можно было бы воспринять как мрачную готическую сказку с нотками сюрреализма, но сдается мне, что по силе эмоционального воздействия она превосходит любую сказку. Не знаю, свойственен ли этот эмоциональный надрыв всему творчеству Капоте, но то, что он так явно чувствуется уже в раннем его произведении, лично мне говорит об авторе многое.
Bildungsroman
Gay роман
СОДЕРЖАНИЕ
Зачатие
участок
Символы
Эдвард Р. Сансом: парализованный отец Джоэла, бывший менеджер по боксу.
Мисс Эми Скалли: острая на язык мачеха Джоэла, которой за сорок и она ниже Джоэла. Персонаж мисс Эми напоминает Калли Фолк, старшую двоюродную сестру, с которой Трумэн Капоте жил в Алабаме. Она также напоминает бабушку Капоте по материнской линии, Мэйбл Нокс, которая всегда носила перчатку на левой руке, чтобы прикрыть неизвестную болезнь, и была известна своим южным аристократическим укладом.
Миссури Лихорадка (зоопарк): внучка Иисуса, которой около 20 лет. Она носит шарф на своей удлиненной шее, чтобы скрыть большой шрам, нанесенный Кегом Брауном, который был приговорен к цепной банде за свое преступление. Персонаж Missouri Fever основан на поваре по имени Литтл Бит, который жил и работал в доме в Алабаме, где Капоте жил в детстве со своими старшими двоюродными братьями.
Пепе Альварес: латинский профессиональный боксер, который является изначальной навязчивой идеей и музой Рэндольфа, и прототип, который привел к одержимости Рэндольфа молодым Джоэлем, поскольку предполагается, что Джоэл похож на Пепе.
Эллен Кендалл: добрая, благородная тетя Джоэла, которая отправляет его из Нового Орлеана жить с отцом.
Мисс Глициния: белокурая карлик, которая дружит с Джоэлом и Идабель на ярмарке, путешествующей по Нун-Сити.
Основные темы
Сам Капоте неоднократно заявлял, что центральной темой « Других голосов, других комнат» является поиск сына своим отцом. По словам самого Капоте, его отец, Arch Persons, был «отцом, которого в самом глубоком смысле не существовало». И снова, своими словами, Капоте пишет, что «центральной темой« Других голосов, других комнат » был мой поиск существования этого по существу воображаемого человека».
История публикации
Он был опубликован Random House в январе 1948 года.
Прием и критический анализ
Прием романа начался до того, как роман попал на книжные полки. Еще до того, как он был опубликован, 20th Century Fox приобрела права на экранизацию романа, не увидев его. Кроме того, журнал Life предоставил Капоте равное место с другими писателями, такими как Гор Видаль и Джин Стаффорд, в статье о молодых американских писателях, хотя он никогда не публиковал романов.
Когда в 1948 году была опубликована « Другие голоса, другие комнаты », она оставалась в списке бестселлеров The New York Times в течение девяти недель, продав более 26 000 экземпляров.
Продвижение и споры вокруг этого романа катапультировали Капоте к славе. На фотографии Гарольда Халмы 1947 года, использованной для рекламы книги, был изображен 23-летний Капоте, лежащий на полу и смотрящий в камеру. Джеральд Кларк, современный биограф, заметил: «Знаменитая фотография: фотография Гарольда Халмы на суперобложке из« Других голосов, другие комнаты » вызвала столько же комментариев и разногласий, сколько и проза внутри. Трумэн утверждал, что камера застала его врасплох, но в факт, что он представил себя и отвечал как за фотографию, так и за рекламу ». Вначале внимание к Капоте было сосредоточено на различных интерпретациях этой фотографии, которые некоторые считали позой, наводящей на размышления. По словам Кларка, фотография вызвала «шум» и дала Капоте «не только литературную, но и публичную личность, которую он всегда хотел».
Адаптации
ЧИТАТЬ КНИГУ ОНЛАЙН: Другие голоса, другие комнаты
НАСТРОЙКИ.
СОДЕРЖАНИЕ.
СОДЕРЖАНИЕ
Другие голоса, другие комнаты
Лукаво сердце человеческое более всего и крайне испорчено; кто узнает его?
Книга пророка Иеремии, 17,9
Нынче путешественник должен добираться до Нун-сити как сумеет: ни поезда, ни автобусы в ту сторону не идут, только грузовик скипидарной компании «Чуберри» шесть раз в неделю приезжает в соседний городок Парадайс-Чепел за почтой и припасами, и, если вам надо в Нун-сити, шофер Сэм Редклиф может вас подбросить. Поездка тряская, на что ни сядь; ухабистые дороги живо разболтают даже новенькую машину, и приезжие остаются недовольны. Да и края тут унылые; в болотистых низинах цветут тигровые лилии с голову величиной, зеленые бревна светятся в илистой воде, как тела утопленников, едешь иной раз, и ничто не шелохнется окрест, кроме дымного столбика над печальной фермой да узкоглазой птицы, кругами парящей над глухим сосновым лесом.
Из глубинки в Нун-сити ведут две дороги: одна с севера, другая с юга; эта вторая чуть получше первой, хотя разница невелика: километр за километром тянутся обе сквозь болота, леса и поля, и ни души нигде, только изредка встанет у дороги щит с рекламой пятицентовых сигар «Ред дот», ситро «Доктор Пеппер» и «Нэхи», микстуры Гроува и одеколона. Как дальний гром громыхают под проезжим колесом деревянные мосты над гнилыми речушками с именами сгинувших индейских племен, стада свиней и коров бродят по дорогам где попало, да иногда фермерская семья разогнется над бороздой, чтобы помахать быстрой машине, и грустным взглядом будет провожать ее, покуда она не скроется в рыжей пыли.
Однажды знойным днем в Парадайс-Чепеле, когда шофер скипидарной компании Сэм Редклиф, рослый и лысоватый человек с грубым мужественным лицом, жадно пил пиво в кафе «Утренняя звезда», к нему, обняв за плечи незнакомого мальчишку, подошел хозяин кафе.
– Здорово, Сэм, – сказал хозяин, которого звали Сидни Кац. – Тут, видишь, парнишка хотел бы доехать с тобой до Нун-сити. Со вчерашнего дня не может отсюда выбраться. Не подвезешь, а?
Редклиф поглядел на мальчика поверх стакана, и мальчик ему не очень понравился. У шофера были свои представления о том, как должен выглядеть настоящий мальчишка, а этот в них как-то не укладывался. Уж больно он был хорошенький, хрупкий и белокожий, уж больно правильны были черты его нервного лица, а глаза, большие и карие, смотрели по-девичьи нежно. В коротких каштановых волосах выделялись чисто золотые пряди. Усталое, умоляющее выражение застыло на его худом лице, и плечи сутулились не по-детски. На нем были мятые белые льняные штаны, синяя рубашка с расстегнутым воротом и сильно поношенные коричневые туфли.
Стерев пену с верхней губы, Редклиф спросил:
– Как тебя звать, мальчик?
– Джоул. Джо-ул Хар-ри-сон Нокс. – Он произнес имя раздельно, словно обращался к глухому, но голос его был необычайно тих.
– Вон что? – протянул Редклиф, опустив на стойку порожний стакан. – Богатое имя у тебя, мистер Нокс.
Мальчик покраснел и повернулся к хозяину.
– Он хороший мальчик, – поспешил вмешаться тот. – И умненький. Такие слова знает, каких мы с тобой и не слышали.
Редклиф был раздосадован.
– А ну, Кац, по второму, – велел он. И когда хозяин укатился за новым стаканом пива, Сэм дружелюбно сказал мальчику: – Не хотел тебя дразнить. Ты из каких краев?
– Из Нью-Орлеана. Я уехал оттуда в четверг, сюда приехал в пятницу, а дальше – никак. Никто меня не встретил.
– Вон что, – сказал Редклиф. – К родственникам едешь в Нун-сити?
– К отцу. Буду жить с ним.
Редклиф поднял глаза к потолку, несколько раз пробормотал: «Нокс», потом недоуменно помотал головой:
– Нет, никого, по-моему, не знаю с такой фамилией. Скажи, а ты не ошибся адресом?
– Нет, – ответил мальчик, ничуть не встревожась. – Спросите мистера Каца, он слышал об отце, я показывал ему письма, и… Подождите. – Он побежал между столиками в глубину сумрачного кафе и вернулся с громадным жестяным чемоданом, судя по его гримасе, очень тяжелым. Чемодан был весь покрыт яркими, но потертыми наклейками из самых дальних мест на свете: Париж, Каир, Венеция, Вена, Неаполь, Гамбург, Бомбей и так далее. Странно было видеть такой предмет жарким днем в захолустном городке Парадайс-Чепел.
– Ты побывал во всех этих местах? – спросил Редклиф.
– Не-е-е, – ответил мальчик, возясь со старым кожаным ремнем, скреплявшим чемодан. – Это дедушкин; дедушка был майор Нокс, вы, наверное, читали о нем в книжках по истории. Он был известным человеком в Гражданскую войну. В общем, с этим чемоданом он поехал в свадебное путешествие вокруг света.
– Вокруг света? – на Редклифа это произвело впечатление. – Богатый человек был, а?
– Ну, это давно было. – Мальчик порылся в аккуратно сложенных пожитках и вынул тонкую пачку писем. – Вот они.
Перед тем как раскрыть письмо, Редклиф повертел его в руках; наконец осторожно вынул неловкими
Другие голоса другие комнаты о чем книга
Нынче путешественник должен добираться до Нун-сити как сумеет: ни поезда, ни автобусы в ту сторону не идут, только грузовик скипидарной компании «Чуберри» шесть раз в неделю приезжает в соседний городок Парадайс-Чепел за почтой и припасами, и, если вам надо в Нун-сити, шофер Сэм Редклиф может вас подбросить. Поездка тряская, на что ни сядь; ухабистые дороги живо разболтают даже новенькую машину, и приезжие остаются недовольны. Да и края тут унылые; в болотистых низинах цветут тигровые лилии с голову величиной, зеленые бревна светятся в илистой воде, как тела утопленников, едешь иной раз, и ничто не шелохнется окрест, кроме дымного столбика над печальной фермой да узкоглазой птицы, кругами парящей над глухим сосновым лесом.
Из глубинки в Нун-сити ведут две дороги: одна с севера, другая с юга; эта вторая чуть получше первой, хотя разница невелика: километр за километром тянутся обе сквозь болота, леса и поля, и ни души нигде, только изредка встанет у дороги щит с рекламой пятицентовых сигар «Ред дот», ситро «Доктор Пеппер» и «Нэхи», микстуры Гроува и одеколона. Как дальний гром громыхают под проезжим колесом деревянные мосты над гнилыми речушками с именами сгинувших индейских племен, стада свиней и коров бродят по дорогам где попало, да иногда фермерская семья разогнется над бороздой, чтобы помахать быстрой машине, и грустным взглядом будет провожать ее, покуда она не скроется в рыжей пыли.
Однажды знойным днем в Парадайс-Чепеле, когда шофер скипидарной компании Сэм Редклиф, рослый и лысоватый человек с грубым мужественным лицом, жадно пил пиво в кафе «Утренняя звезда», к нему, обняв за плечи незнакомого мальчишку, подошел хозяин кафе.
– Здорово, Сэм, – сказал хозяин, которого звали Сидни Кац. – Тут, видишь, парнишка хотел бы доехать с тобой до Нун-сити. Со вчерашнего дня не может отсюда выбраться. Не подвезешь, а?
Редклиф поглядел на мальчика поверх стакана, и мальчик ему не очень понравился. У шофера были свои представления о том, как должен выглядеть настоящий мальчишка, а этот в них как-то не укладывался. Уж больно он был хорошенький, хрупкий и белокожий, уж больно правильны были черты его нервного лица, а глаза, большие и карие, смотрели по-девичьи нежно. В коротких каштановых волосах выделялись чисто золотые пряди. Усталое, умоляющее выражение застыло на его худом лице, и плечи сутулились не по-детски. На нем были мятые белые льняные штаны, синяя рубашка с расстегнутым воротом и сильно поношенные коричневые туфли.
Стерев пену с верхней губы, Редклиф спросил:
– Как тебя звать, мальчик?
– Джоул. Джо-ул Хар-ри-сон Нокс. – Он произнес имя раздельно, словно обращался к глухому, но голос его был необычайно тих.
– Вон что? – протянул Редклиф, опустив на стойку порожний стакан. – Богатое имя у тебя, мистер Нокс.
Мальчик покраснел и повернулся к хозяину.
– Он хороший мальчик, – поспешил вмешаться тот. – И умненький. Такие слова знает, каких мы с тобой и не слышали.
Редклиф был раздосадован.
– А ну, Кац, по второму, – велел он. И когда хозяин укатился за новым стаканом пива, Сэм дружелюбно сказал мальчику: – Не хотел тебя дразнить. Ты из каких краев?
– Из Нью-Орлеана. Я уехал оттуда в четверг, сюда приехал в пятницу, а дальше – никак. Никто меня не встретил.
– Вон что, – сказал Редклиф. – К родственникам едешь в Нун-сити?
– К отцу. Буду жить с ним.
Редклиф поднял глаза к потолку, несколько раз пробормотал: «Нокс», потом недоуменно помотал головой:
– Нет, никого, по-моему, не знаю с такой фамилией. Скажи, а ты не ошибся адресом?
– Нет, – ответил мальчик, ничуть не встревожась. – Спросите мистера Каца, он слышал об отце, я показывал ему письма, и… Подождите. – Он побежал между столиками в глубину сумрачного кафе и вернулся с громадным жестяным чемоданом, судя по его гримасе, очень тяжелым. Чемодан был весь покрыт яркими, но потертыми наклейками из самых дальних мест на свете: Париж, Каир, Венеция, Вена, Неаполь, Гамбург, Бомбей и так далее. Странно было видеть такой предмет жарким днем в захолустном городке Парадайс-Чепел.
– Ты побывал во всех этих местах? – спросил Редклиф.
– Не-е-е, – ответил мальчик, возясь со старым кожаным ремнем, скреплявшим чемодан. – Это дедушкин; дедушка был майор Нокс, вы, наверное, читали о нем в книжках по истории. Он был известным человеком в Гражданскую войну. В общем, с этим чемоданом он поехал в свадебное путешествие вокруг света.
– Вокруг света? – на Редклифа это произвело впечатление. – Богатый человек был, а?
– Ну, это давно было. – Мальчик порылся в аккуратно сложенных пожитках и вынул тонкую пачку писем. – Вот они.
Перед тем как раскрыть письмо, Редклиф повертел его в руках; наконец осторожно вынул неловкими пальцами тонкий зеленый листок и, шевеля губами, стал читать:
Эдв. Р. Сансом, эск., Скаллиз-Лендинг, 18 мая 19…
Любезная Эллен Кендал, благодарю Вас за столь скорый ответ на мое письмо – он пришел обратной почтой. Да, действительно, получить известие от меня после двенадцатилетнего перерыва несколько странно, но уверяю Вас, столь долгое молчание вызвано было уважительными причинами. Однако, прочтя в «Таймс-пикиюн», на воскресный выпуск которой мы подписаны, о кончине моей прежней жены, да упокоит Господь ее добрую душу, я тотчас рассудил, что единственным достойным решением будет вновь вернуться к моим родительским обязанностям, неотправляемым, увы, уже столько лет. И моя нынешняя супруга, и я были рады (более того, совершенно счастливы!), узнав, что Вы готовы пойти навстречу нашему желанию, хотя, как Вы заметили, Ваше сердце будет разбито. И мне не понять всю тяжесть Вашей жертвы, если сам я испытал подобные чувства, когда был вынужден после той ужасной истории покинуть моего единственного и бесконечно дорогого мне ребенка в младенческом возрасте. Но все это дело прошлое. Будьте покойны, моя добрая леди, мой сын найдет у нас в Лендинге красивый дом, здоровую пищу и культурное общество.
Теперь что касается переезда: нам бы очень хотелось, чтобы Джоул прибыл сюда не позже 1-го июня. Из Нью-Орлеана он должен доехать на поезде до Билокси, в каковом пункте сойти и приобрести автобусный билет до Парадайс-Чепела, города в тридцати километрах к югу от Нун-сити. В настоящее время мы не располагаем моторным экипажем; поэтому лучше всего, если он заночует в П.-Ч., где над кафе «Утренняя звезда» имеются номера, а потом уже будет доставлен к нам. Присовокупляю чек для покрытия расходов, с которыми это может быть сопряжено.
Редклиф, озадаченно хмурясь, вздохнул и засунул письмо в конверт, как раз когда подоспел хозяин с пивом. Шофера привели в недоумение две вещи; во-первых, почерк: коричневое, цвета засохшей крови, кружево завитушек, витиеватые «н» с изящными кружочками вместо перекладин. Что это, к черту, за мужчина, который так пишет? И во-вторых:
– Если папа твой Сансом, почему ты назвался Ноксом?
Мальчик смущенно потупился.
– Да вот, – он взглянул на Редклифа с упреком, словно шофер у него что-то отнял, – они развелись, и мама всегда звала меня Джоулом Ноксом.
– Э-э, милый, – сказал Редклиф, – зря ты ей разрешал. Запомни: отец есть отец, что бы ни было.
Мальчик просительно обернулся теперь к хозяину в поисках поддержки, но тот, избегая его взгляда, отошел, чтобы обслужить другого посетителя.
– Я его никогда и не видел, – сказал Джоул, бросив письмо в чемодан и застегивая ремень. – А вы знаете это место? Скаллиз-Лендинг.
- другие вторичные гонартрозы что это
- другие интерстициальные легочные болезни с упоминанием о фиброзе что это