Экзистенциальный выбор что это
LiveInternetLiveInternet
—Музыка
—Рубрики
—Цитатник
Наши кумиры. Забытые кумиры. Вадим Козин. Наши кумиры. Вадим Козин — певец ушедшей э.
Спецоперация иллюминатов-асфальтирование поверхности Земли Все живые существа на Земле, в.
—Метки
—Ссылки
—Поиск по дневнику
—Подписка по e-mail
—Интересы
—Друзья
—Постоянные читатели
—Сообщества
—Трансляции
Экзистенциальный выбор. Ступени экзистенциального выбора
Давеча столкнулась с дилемой, меня спросили: «Вы-таки сделали свой экзистенциальный выбор?»
Ой, ну-таки легче ответить на вопрос «Согласны ли вы замуж?») Тут всё налицо, а вот за этот выбор. Тут всё «под землёй». Пошла я в «подземку», почитаю, подумаю, «Быть или не быть». ))), То бишь сделала я или не сделала? А то может уже давно всё сделано, а я и не знаю.
В последнем цикле из нескольких лекций мы представили человеческий путь как лабиринт, по которому мы ходим в полусонном, полубессознательном состоянии, кружась по одному и тому же месту. При этом мы говорили о надежде, что выход из лабиринта есть. То есть эти лабиринты должны быть так устроены, что в принципе выход всегда есть. Как в компьютерной игре, которая потеряла бы смысл, если бы перехода на следующие уровни не существовало. Его надо найти, это не просто, для этого есть какие-то условия, но, в принципе, он всегда есть. И, в общем, плодотворно думать, что жизнь наша с вами тоже так устроена, что переход на уровни повыше всегда есть.
Для этого нужно несколько вещей: во-первых, нужно представлять себе мир иерархически, то есть иметь в виду, что есть что-то выше и что-то ниже, представлять себе, что выше нас наверняка что-то есть, и ниже нас наверняка что-то есть, и мы можем подниматься, а можем падать. Дальше знающие люди говорят, что если мы не поднимаемся, то мы падаем, то есть лабиринты так устроены, что сами по себе они ведут вниз. Дальше, нужно хотеть подниматься вверх, — то есть иметь для этого желание и иметь для этого волю. И есть еще такое специальное представление об устройстве этих лабиринтов, что, опять же, как в компьютерных играх, там есть так называемые артефакты, — то есть какие-то элементы поля, которые содержат в себе более высокую энергию и дают возможность ее извлечь, ею подпитаться, если найти артефакт и суметь им воспользоваться. И есть порталы, — то есть какие-то такие специальные места, через которые можно пройти. То есть пройти выше можно не где угодно, а только в специальных местах, и плюс к тому для этого нужна специальная более высокая энергия, ведущая к более высоким состояниям, то есть порталом тоже еще надо уметь воспользоваться. Это про устройство лабиринта.
Дальше мы говорили о том, что для того, чтобы иметь такую возможность, нужно оказаться в сознании, то есть что большинство людей, которые в полусне движутся по этим лабиринтам, порталов увидеть не могут, артефактов не замечают, потому что бредут по накатанным путям, и в состоянии полусна ничего этого не видно. Для того, чтобы начать видеть артефакты и порталы, надо, во-первых, их искать, во-вторых, надо находиться в специальном состоянии сознания, то есть как минимум представлять себе, где ты есть, что ты там делаешь, и иметь возможность посмотреть шире, глубже и выше. И, конечно, для этого надо иметь соответствующую мотивацию, то есть надо очень хотеть.
По этому поводу я сейчас добавлю одну существенную вещь. Хотеть тоже нужно вовремя. То есть если говорить абстрактно, то можно подумать, что надо двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, триста шестьдесят пять дней в году все время иметь мотивацию на то, чтобы подняться выше. Естественно, никто этого не может, так не бывает. Как сказал бы уважаемый нами Гурджиев: «Этого не может сама Дева Мария». Хотеть нужно вовремя.
У учителя Беинса Дуно есть такой замечательный образ: почему некоторые люди знают, что Бог есть, а некоторые люди может даже и ищут, но не находят. «Бог», конечно, это некоторая условность, можно использовать и менее избитые, истоптанные слова, — Высшее, Единый, чего-нибудь в этом роде. Так почему? Эти люди к вечеру начинают искать солнечный свет, ищут, идут на свет, прибегают, — оказывается там лампочки, бегут — вон там дальше свет, а там тоже лампочки. Бегают, бегают, за ночь безумно устают, в конце концов под утро плюхаются сонные. Встает солнышко, они спят. Солнышко встало, прошло, зашло, они проспали, к вечеру опять просыпаются, начинают искать Солнце.
Когда есть самопамятование, то есть мы вспомнили где мы, что мы делаем, и что происходит, если мы имеем мотивацию и ощущение вертикали (то есть что есть ловушки, а есть, наоборот, артефакты) — если все это включается, тогда обычное состояние замутненной кажимости через несколько более ясное состояние видимости доходит до действительности. А действительность мы определяли как действие по отношению к реальности и отклик реальности на наши действия, это действие и этот отклик вместе создают действительность. Так вот когда это происходит, у нас есть, оказывается, выбор какую действительность мы строим. Поскольку миры множественны, и мы с вами множественны, мы имеем возможность выбирать, какую действительность, какой мир мы строим, и, соответственно, если уж мы имеем такую возможность, то мы и в ответе. То есть речь идет об экзистенциальном выборе.
Самым крупным помолом можно выделить три ступени такого выбора.
Первый экзистенциальный выбор — это выбор отвечать или не отвечать за свое существование, за то, как ты живешь. Здесь нужно различить уровни: «макро», «мезо» и «микро». На макро-уровне ты можешь быть плотником или академиком, или, как в известном анекдоте про чукчу, по четным он — академик, по нечетным — оленей пасет. Уже здесь есть выбор — отвечаешь ли ты за то, кем ты служишь. Либо ты говоришь: «Ну что ж, так вышло, куда я теперь денусь?» — и сваливаешь все на обстоятельства, на каких-то других людей, иногда на родителей, иногда еще на кого-нибудь. На мезо-уровне есть выбор, как это происходит: какой ты плотник, или какой ты академик. И, наконец, на микро-уровне, где мы живем от момента к моменту, — например, академик думает, что он академик, а на самом деле он в этот момент на жену орет, — тоже есть выбор: заметить ли и принять ли на себя ответственность за реальное протекание своей жизни.
Свойство ли это наших времен, или всегда так было, но в жизни окружающих нас людей есть постоянный фон какого-то недовольства, неудовлетворенности, что-то у нас всегда не так. Можно на это жаловаться, и тем достигать равновесия, гомеостаза. Либо можно, не жалуясь никому, поискать, что не так, и если есть возможность это изменить, — то изменить, а если нет такой возможности изменить, — принять.
Это первый экзистенциальный выбор — возможность на разных уровнях принимать или не принимать на себя ответственность за свое существование, за свою жизнь. Как вы понимаете, особенно имея в виду микро-уровень, эта штука не одноразовая, это не то, что я однажды сказал, стукнув себя копытом в грудь: «Я принимаю на себя ответственность». Это происходит постоянно: либо в данный момент я принимаю на себя ответственность, либо в данный момент я не принимаю на себя ответственность. И у большинства из нас это флюктуирует, то есть в какой-то момент мы полны желания р-работать над собой и ответственно относиться к своей жизни, а через пять минут у нас что-то не так, нам наступили на хвост, жизнь наша не хороша, и тут же мы начинаем искать, кто виноват в том, что наступил нам на хвост.
За этим наступает момент второго экзистенциального выбора. Это сложнее, это труднее понять, но это чрезвычайно важно практически. Можно пытаться управлять своей жизнью самолично и самовольно, решивши, что если я отвечаю за свою жизнь, — так я ее сам и построю. Однако же люди — существа промежуточные, так что, с одной стороны, речь идет о личной ответственности, а с другой стороны, это может быть либо «дьявольская» ответственность, когда человек пытается сам себе все сделать, и сам под себя все сгрести, либо какая-то иная, когда человек ощущает себя частицей чего-то большего и не гребет под себя, а чувствует себя, — как мы не раз с вами говорили, — работником негэнтропии. Про это есть формула из Нового Завета: «Кто не с нами, тот против нас, и кто с нами не собирает, тот расточает». Это не формула партийности, это четкое указание на то, что человек как промежуточное существо имеет возможность либо собирать ради Единого (в сторону негэнтропии), либо расточать (ведя себя эгоцентрично). Как говорил Станиславский, одни любят искусство в себе, другие — себя в искусстве. В этом — культивировать искусство в себе, или любоваться собой в искусстве — и состоит второй выбор.
И, наконец, третий экзистенциальный выбор. Допустим, мы такие сознательные, — а другие сюда не ходят, — мы хотим искренне и от всей души собирать для Единого. Здесь сразу вступает в силу простое обстоятельство, что это надо еще уметь и делать. Если ничего не умеешь, — то ничего не будет, и если умеешь и не делаешь, — тоже ничего не будет.
Есть анекдот, как сидят в трактире социалист, анархист и монархист и спорят о судьбах России. С душой спорят, заинтересованы они в судьбах России. А во дворе трактира, — естественно, грязь, слякоть, Россия, — лошадь тащит какой-то воз, поскользнулась, падает, возница начинает ее кнутом стегать, она подняться не может. И ни одному из этих наших деятелей, радетелей о судьбах России, не приходит в голову вылезти, помочь этой лошади, подсадить немножко этот воз, они продолжают ожесточенно спорить о судьбах России.
Как постоянно напоминают нам знающие люди, немногие из нас поставлены на такие места, чтобы делать великие дела. Как правило, события крупного масштаба, даже в нашей собственной жизни, от нас мало зависят. Но всегда есть масштаб, в котором нечто нам подвластно, — обычно это микро-уровень, — и все дело как раз в том, чтобы действительно делать то, что человек может.
Здесь я хочу вам напомнить идею, про которую часто забывают, но которая для Работы-над-собой, для реального принятия на себя ответственности за свою жизнь абсолютно необходима. Это Гурджиевская идея трех сил. И там дело обстоит следующим образом: есть активная сила — желание работать, есть пассивная сила — инерция обыденной жизни. Они сталкиваются лбами, зависают, и ничего не происходит. И у огромного количества людей с весьма благими намерениями так оно и есть: они хотели бы, «но к завтраку это проходит».
Так вот, третий элемент — согласующий, без которого активный и пассивный не встречаются, не производят ничего, — это оргформы, организационные формы работы. Без организации работы, — такой организации, которая вписывается в пути обыденной жизни, и тем укоренена в пассивном элементе, и, вместе с тем, является действительно реальной Работой, и тем укоренена в активном элементе, — без этого согласующего элемента, то есть реально организованных форм Работы изо дня в день, из недели в неделю, с какими-то действительно осмысленными идеями и методами, под каким-то руководством, — без этого вообще ничего не будет.
А выбор состоит в том, найти ли третий элемент, оргформы Работы и следовать им, или мечтать, но ничего не делать и ничего не уметь и ничего не мочь.
Я постоянно упоминал о том, что обнаружение светящихся артефактов, обнаружение и прохождение порталов опирается на чувство ценностей, на какое-то различение, на понимание, что хорошо и что плохо, что красиво, что не красиво, что благо, а что зло. И мне часто задавали вопрос, откуда берутся эти ценности. Ведь ценности могут быть интроецированы, и становятся тогда псевдо-ценностями. Это когда Хорошие Девочки и Хорошие Мальчики выучивают наизусть, как надо и как не надо, что ценно и что не ценно, и попадают совсем куда не надо.
Вот недавно я работал с одной парой. Люди несколько лет общались душа в душу, а потом он очень истово интроецировал идею, что евреи — враги человечества. А тут выяснилось, что его возлюбленная — еврейка, он ей сообщил, что евреи — враги человечества, и… В итоге они расстались.
Так вот, откуда же берутся не интроецированные, а реальные, живые ценности?
Об этом стоит рассказать, потому что это очень важно, потому что каждый из нас, — не то что бы мы все, «все» в данном случае не работает, — каждая/каждый из нас, должен хорошо понимать, что спросить не у кого: никто никого не может научить тому, что ценно, и что не ценно. И для того мы здесь на Земле и живем, чтобы формировать свои индивидуальные ценности, за которые мы отвечаем, и жить в соответствии со своими ценностями, отвечая за то, куда мы движемся. Потому что если кто-нибудь научит, и ты, не дай Бог это возьмешь некритически, то ты, скорее всего, попадешь ловушку, это будут не твои ценности, и Бог его знает, откуда они взялись, и чего они стоят, эти не твои ценности.
Так вот, рассказываю. Как всегда три силы, три уровня, три источника.
Во-первых, сверху. В основании Европейской культуры, насколько мы знаем, был Сократ, который, как известно, ходил в своих Афинах по агоре (то есть общественной площади), приставал к людям и задавал им вопросы. Или люди к нему обращались, считая его мудрым, а он говорил, что единственное, что он знает, — что он ничего не знает. Он задавал людям вопросы и, в рамках техники сократического диалога, — то есть спрашивая, спрашивая и спрашивая, — не отпускал, пока человек не приходил в полное замешательство. Спрашивал он: «Вот ты видишь красивые вещи, ты любуешься, и ты, наверно, отличаешь красивую вещь от некрасивой вещи, и красивые вещи ты ценишь, а некрасивые тебе не нравятся. А красота, сама по себе, есть ли нечто? А добро, само по себе, есть ли нечто? А истина, сама по себе, есть ли нечто? Есть ли красота как таковая, сама по себе? Есть ли добро, в отличие от зла? Есть ли истина, в отличие ото лжи?» Как вы понимаете, отсюда пошла вся Европейская философия, и христианская религия пошла отсюда же. Это указание на то, что есть какой-то верх. Напомню, что без понимания вертикали, без понимания градиента, то есть различия верха и низа, все это вообще не имеет смысла. Так вот, есть какой-то верх, и на самом верху есть нечто, что являет собой ценности: красота есть что-то, добро есть что-то, есть красота, есть добро. Мы можем знать, что это, можем не знать, но мы не можем не ощущать, что есть нечто такое.
Некоторым пояснением может служить идея, что человек — элемент вселенной, и как таковой он гармонизован со всей вселенной. И высшие ценности можно понимать как способы гармонизации человека со вселенной, — не больше, не меньше.
Второе — сбоку. Люди в своих жизнях как-то организованы. Организованы в какие-то общества, имеют культуру, живут в цивилизации, и эта организация, очевидным образом, является каким-то слепком, какой-то тенью этих самых вечных ценностей. Иначе бы люди не выжили. Те сообщества, те культуры, те цивилизации, которые начинают очень уж сильно отклоняться от высших ценностей, вымирают. Что, так или иначе, в то или иное время со всеми цивилизациями и происходит: как только отклонение становится критическим, цивилизация гибнет.
М.П.: Потому что вечные ценности являются способом гармонизации человека и вселенной. И если данный социум слишком далеко от них отходит, то он оказывается во вселенной нежизнеспособным. Потому что устройство цивилизации должно отображать способ гармонизации человека и вселенной, а если данный социум оказывается слишком не гармоничен, он сам себя съедает, он гибнет.
У всего есть свое время существования. В том и состоит закон энтропии, что все с течением какого-то времени протухает, и в том состоит закон негэнтропии, то есть наша с вами работа, что на месте гибнущей цивилизации, — например, сегодняшней нашей, — возникает какая-то еще.
Итак, мы посмотрели источник ценностей «сверху», и источник «сбоку». По Гурджиеву — это так называемые «влияния С» (сверху) и «влияния В» («сбоку»), — то есть сочетание того, что пришло сверху, с тем, как живут люди в своих сообществах.
И, наконец, есть источник снизу, — то есть от нашей с вами практической жизни. Это описывается просто, а делается сложно. Каждый из нас ищет, — скажем условно, не цепляясь к словам, — счастливой жизни, ищет для себя счастья, что бы он под этим ни понимал. При этом этот каждый движим «сзади» неудовлетворенностью своей жизнью. Сзади, — Толстой это описал в красивом образе, — «сзади гонит бык». А спереди какие-то мечты, то, как бы хотелось. Это вещи очень индивидуальные. Люди наделены чудесным разнообразием, — астролог сослался бы тут на планеты в знаках и домах, — и это делает неповторимо разнообразным их движения к своему счастью. Каждый и каждая движутся к своему счастью своими путями, учитывая и используя культурные ценности, ориентируясь на собственные смутные представления о высших ценностях. И этот поиск и есть ответственное существование человека.
Тут мы возвращаемся к самому началу. Почему речь именно об экзистенциальном выборе, а не эссенциальных представлениях? Дело в том, что тут никто никому не судья, тут каждый человек отвечает за то, как он/она видит свое счастье и движется к своему счастью, — если на первом уровне принимает на себя за это ответственность, если на втором уровне встает под Закон, а не пытается подгрести под себя, и если, соответственно, на третьем уровне имеет формы для осуществления этого движения.
Эта Работа, это движение, поскольку это вещь экзистенциальная, начинается в том месте, где человека застает Работа, то есть в тех условиях, с теми его неувязками, с теми его «тараканами», как принято говорить, какие есть. И хорошо бы понимать, что наша Работа, — это не то, что нужно заставлять себя делать (хотя иногда приходится и заставлять), а по сути это — движение к собственному счастью, не больше и не меньше.
Из этого следует один странный вывод, — очевидный для ума, трудно постижимый для реальной психики, вместе с тем совершенно необходимый и очень оптимистичный: в смысле времени Работа всегда перпендикулярна текущему времени жизни. Она всегда, в каждый момент текущего времени ортогональна всему остальному. В каждый момент текущего времени жизни она начинается как бы заново. То есть Работа в этом смысле всегда начинается. Работа всегда начинается в данный момент, и всегда начинается в том месте, где ты есть, в том состоянии, в котором ты есть, оттуда, где ты начинаешь, и всегда ты начинаешь двигаться к своему счастью, с одной стороны, убегая от своих несчастий, а, с другой — стараясь реализовать, воплотить свою мечту. Что, кстати, накладывает на наши мечты большие требования: нужно, чтобы они нас вели.
Дамы и господа! А вы? Вы сделали свой выбор?
Экзистенциальный выбор что это
ОГЛАВЛЕHИЕ >>>
3-1-3. ПРОСТАЯ ЛЕКЦИЯ ОБ ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОМ ВЫБОРЕ [ 1 ]
Выбирая, я не полагаю начала выбираемому оно должно быть уже положено раньше, иначе мне нечего будет и выбирать; и все-таки если бы я не положил начала тому, что выбрал, я не выбрал бы его в истинном смысле слова. Предмет выбора существует прежде, чем я приступаю к выбору, иначе мне не на чем было бы остановить свой выбор, и в то же время этого предмета не существует, но он начинает существовать с момента выборам.
( Киркегор. Наслаждение и долг )
В какой ситуации человеку приходится осуществлять выбор и принимать решения?
Однако в «Гештальт-подходе» Перлз предлагает и другую парадигму. Он рисует картину человека в человеческом обществе или в группе, представляя ее в виде трехуровневой системы:
«Человек, способный жить в заинтересованном контакте со своим обществом, не будучи поглощен им, но и не отчуждаясь от него это хорошо интегрированный человек. Он опирается на себя самого, поскольку понимает отношения между собой и обществом, как часть тела инстинктивно понимает свои отношения к телу-как-целому. Это человек, который чувствует контактную границу между собой и обществом, который воздает кесарю кесарево и оставляет себе то, что принадлежит ему [ 2 ]. Цель психотерапии создать такого человека.
Идеал демократии создать общество, обладающее подобными характеристиками, в котором, при определенности его потребностей, каждый участвует на благо всех. Такое общество находится в заинтересованном контакте со своими членами. Контактная граница между индивидом и группой ясно прочерчена и определенно чувствуется. Индивид не ставится на службу группе, так же как группа не отдается на милость отдельного индивида. Таким обществом правит принцип гомеостаза, саморегуляции. Такое общество, как тело, реагирует прежде всего на свои доминирующие нужды. Если всему обществу угрожает пожар, каждый будет стараться погасить пламя, спасая жизнь и имущество. Подобно телу, которое стремится сохранить в целости все свои члены, в хорошо регулируемом или саморегулирующемся обществе к борьбе с пламенем, угрожающим хотя бы одному дому, присоединятся соседи, а если необходимо то и все общество. Члены общества и его правители отождествятся друг с другом.
Врожденное стремление человека к социальному и психологическому равновесию, по-видимому, столь же тонко и точно, как его чувство физического равновесия. В каждый момент он движется на социальном или психологическом уровне в направлении этого равновесия, устанавливая баланс между своими личными потребностями и требованиями общества. Его трудности возникают не из желания отвергнуть такого рода равновесие, а из неправильности движений, призванных его устанавливать и поддерживать».
Однако не случайно Перлз в качестве «групповой» приводит такую ситуацию, которая очевидна в своей чрезвычайности. Дело в том, что из трех уровней этой сложной системы только один уровень самого индивида имеет «центр сознания и выбора». Именно индивид принимает решения как за органы (Перлз где-то приводит пример, когда лиса отгрызает себе ногу, чтобы вырваться из капкана), так и за группу: в группе решения принимает либо тот, кто на это уполномочен, либо тот, кого проблема больше всего касается, а остальные либо соглашаются с ним, либо группа распадается, либо в случае политических игр участники группы подвергаются манипуляции или прямому насилию.
Рассмотрим простой пример ситуации выбора из туристской жизни. Небольшая дружная компания за завтраком в походе. Молодой человек вчера стер ногу, она у него с утра болит. Между тем компании предстоит пройти 25 км по горам. Для него этот маршрут и со здоровыми ногами на пределе сил. А для его приятелей наоборот: это уступка ему ради компании; вообще-то они сюда пришли, чтобы получить хорошую нагрузку, и соглашаются на такие короткие для них переходы только ради того, чтобы он мог с ними пойти. К тому же на поход, на то, чтобы получить свою нагрузку, у них всего полторы недели в году, больше не будет (семьи, дачи и пр.). Есть еще и дополнительное обстоятельство маршрутная книжка: кому-то в компании важно то ли получить, то ли подтвердить какую-то «категорию», что станет невозможным, если компания свернет с маршрута. Для полноты картины можно добавить, что в компании находится девушка, в которую молодой человек влюблен.
Нужно принимать решение, как идти. Можно, уступив больной ноге молодого человека, пройти более коротким и легким путем; правда, тогда его друзья совсем не получат своей нагрузки, «накроется» квалификационная сторона дела, и, к тому же, путь этот значительно менее интересен. С другой стороны, молодой человек может попытаться сделать усилие и все-таки пройти эти 25 км. Еще один вариант расстаться на этом месте. Но решить это надо сейчас: если идти по маршруту, то минут через двадцать надо уже выходить, чтобы засветло успеть дойти до места привала.
Здесь нет пожара, так что «сходу» решение не очевидно. И принимать его нужно самому молодому человеку никто за него этого не может сделать. Другое дело, что, когда он его примет, остальные могут с ним не согласиться; может возникнуть конфликт, группа может распасться и пр. Но за него никто решить не может.
Значительная заслуга экзистенциальной психотерапии, в частности и в особенности Перлза (а также В.Франкла [ 3 ]), состоит в том, что идеи экзистенциализма были переведены в сферу повседневной, обыденной жизни. Промежуточным звеном оказывается невротик, который в своей «обычной» жизни живет как в «пограничной ситуации». Гештальттерапия обращает внимание невротика (то есть и наше с вами, «здоровых невротиков») на то, что возможность реального и вполне позитивного (то есть ведущего к совершенствованию нашей жизни) экзистенциального выбора «постигает» нас по несколько раз в день (это поначалу, а потом, для более опытного человека, гораздо чаще). Мы имеем достаточно возможностей практиковать экзистенциальный выбор в повседневной жизни, и эта практика увеличивает саму эту способность: » Каждая трудность, которую пациент разрешает, облегчает разрешение следующей, потому что каждый раз, когда он справляется с какой-либо трудностью, он увеличивает свою способность опираться на самого себя «. [ 4 ]
Через всю книгу Перлза «Гештальт-подход» проходит замечательный пример ситуации, в которой человек встает перед выбором, пример смешной и очень «человеческий».
Перлз сначала красиво расписывает действительность социального ритуала, его реальность, эмоциональность и пр., и говорит, что человек, участвуя в ритуале, приобщается к социальному организму. Но для того, чтобы участвовать в ритуале, человек должен полностью «отдаться» ему и группе, которая этот ритуал осуществляет. А дальше Перлз описывает ситуацию, когда собственные органические потребности человека входят в какой-то момент в противоречие с осуществляемым групповым ритуалом: участнику церковного хора во время священного песнопения понадобилось в туалет. Что человеку делать? С одной стороны, ему следует переживать высшие моменты ритуала, а с другой ему бы сейчас улизнуть, по возможности никого не беспокоя.
По-видимому, за всем за этим стоит представление о том, что возможен «хороший» выбор, гармоничное соотнесение «себя» и «других», и, соответственно, мера «преступности» или невротичности определяется отклонением от этого «хорошего» выбора: » Врожденное стремление человека к социальному и психологическому равновесию, по-видимому, столь же тонко и точно, как его чувство физического равновесия. В каждый момент он движется на социальном или психологическом уровне в направлении этого равновесия, устанавливая баланс между своими личными потребностями и требованиями общества «.
Речь, конечно, идет не о внешней «правильности» выбора, что соответствовало бы конформизму. Выбор не был бы экзистенциальным, если бы были «правила», по которым его можно осуществить; это был бы не выбор, а решение упражнения из задачника с заранее известным ответом. Речь идет о внутреннем, удовлетворяющем человека гармоничном разрешении ситуации. Этому соответствует перлзовский термин » удовлетворяющие отношения»: у человека могут быть удовлетворяющие его, здоровые отношения с другими людьми, с миром тогда, когда найдена гармония индивидуальных и социальных требований.
Иван Иванович Тапочкин, муж своей жены, отец двоих детей, средний научный сотрудник Лаборатории проектирования этикетирования Института кефира [ 5 ], влюбился. Он приносит лаборантке Верочке цветы, красиво ухаживает за ней, не забывая, впрочем, забирать детей из детского сада, ходить на рынок за картошкой и на праздники дарить подарки жене. Все довольны: жена тем, что «оживший» (а также чувствующий себя виноватым) муж больше помогает по дому и возится с детьми; лаборантка Верочка оказываемым ей вниманием; Иван Иванович просто сияет, настолько хороша стала его жизнь. Пока ничего не приходится выбирать: адюльтер, как нетрудно показать, является неотъемлемым атрибутом современного брака.
Но любовь, как тонко заметил антисоветский классик [ 6 ], подобна велосипеду: чтобы не упасть, велосипедисту нужно ехать вперед. После какого-то институтского вечера с шампанским Иван Иванович и Верочка нечаянно оказываются в интимной ситуации. Через некоторое время Верочка, смущаясь и краснея, сообщает Ивану Ивановичу, что она беременна. И спрашивает, что ей делать.
И вот тут Иван Иванович может оказаться в ситуации выбора. Он влюблен в Верочку и какой-то частью своей души как бы даже и рад ее беременности. Но ведь он муж своей жены и, более того, отец своих детей. Как влюбленному мужчине ему следует бежать за цветами, а потом, вместе с Верочкой, в ЗАГС. Как мужу своей жены ему следует строго поставить Верочку на место «поиграли и будет». Там дети, которые в нем нуждаются, но и тут ребенок, который, если родится [ 7 ], будет в нем нуждаться.
Теоретически можно сказать об этом так. В ситуации экзистенциального выбора человек оказывается в точке пересечения двух или нескольких несогласованных, живущих каждая по своим законам, действительностей. В каждой из этих действительностей по отдельности человек имеет вполне определенный способ поведения, ему ничего не нужно выбирать. Как-бы-одновременное существование Ивана Ивановича в качестве мужа и любовника возможно как раз потому, что, будучи с женой, он закрывает глаза на свои «маленькие шалости», а как любовник он с еще большей охотой забывает свою семейную жизнь как некстати приснившийся сон [ 8 ].
Но ситуация-в-целом может сложиться таким образом, что необходимый способ поведения в одной из частичных действительностей несовместим с поведением, требуемым другой частичной действительностью. Как позже сказала Верочка, утешая вконец запутавшегося Ивана Ивановича, «как ты ни поступи, ты все равно подлец» [ 9 ].
Могло ведь быть и так, что Ивану Ивановичу давно надоела его жена, и он только и искал предлога, чтобы с нею расстаться. И вот предлог находится: зачатому ребенку нужен отец, и это настолько очевидно для Ивана Ивановича, что никакого выбора не требуется. Или, наоборот, интрижка с Верочкой Ивану Ивановичу наскучила, и он хочет ее прекратить. Для него очевидно, что беременность Верочки его не касается, и он говорит: «Это твои проблемы, оставь наконец меня в покое», так сурово, что совершенно невозможно поверить, что это именно он месяц назад дарил ей букеты роз. Здесь ситуация выбора тоже не возникает. Или Иван Иванович, как в известном анекдоте, давно хотел заняться наукой, так что пользуется создавшейся неразберихой, чтобы махнуть на все это рукой и отправиться «на чердак». И так далее.
Только если по каким-то внутренним причинам Иван Иванович чувствует, что не может расстаться ни с женой, ни с любовницей, что ему необходимо быть отцом и старшим детям, и новому, еще не родившемуся ребенку, то есть что он как личность не может «отпустить» ни одну из несовместимых действительностей, только при этом условии ситуация выбора начинает существовать.
Продолжая теоретические рассуждения, можно сказать, что это виртуальная ситуация, которая поддерживается личностью и в которой, собственно, личность только и проявляется, поскольку в прочих, «гомогенных» ситуациях те или иные субличности справляются сами.
Рассмотрим эти свойства экзистенциального выбора по порядку.
Способность опираться на себя (self-support) одна из центральных категорий перлзовской гештальттерапии. При этом Перлз подробно и во многих местах поясняет, что под этим не имеется в виду изолированность от среды или от других людей, отказ от сотрудничества, от общения и т.п. Но общение и сотрудничество становятся по-настоящему возможными только для человека, способного опираться на себя. Если это не так, то вместо подлинного общения и сотрудничества получаются различные формы взаимной манипуляции, реализующие не «человеческий потенциал», а невротические механизмы.
Невротические механизмы это принимаемые человеком на уровне психической установки регулярные способы избегания экзистенциального выбора, перекладывания его на кого-то другого или на что-то другое.
Как мы видели, перлзовских оленей нельзя понимать как модель; это метафора, хотя очень важная. У антилопы-гну есть механизм, который автоматически выбирает в каждый данный момент ведущую потребность. У человека, осуществляющего экзистенциальный выбор, такого автоматизма нет и быть не может. Между тем метафора указывает именно на то, что спонтанность является неотъемлемым качеством экзистенциального выбора. Как же нужно понимать эту спонтанность?
Дело произвольного внимания в ситуации выбора обеспечить последовательное рассмотрение каждой из имеющих отношение к делу действительностей, с ее наделенными интересом фигурами, чтобы человек имел возможность оценить свой интерес по отношению к фигурам этой действительности. Это, впрочем, может потребовать от человека значительных волевых усилий, в особенности тогда, когда в ситуации много фигур, наделенных отрицательным катексисом.
А дело спонтанности откликнуться и положительным или отрицательным интересом или констатировать его отсутствие, то есть прочувствовать, чем является для человека то, на что сейчас направлено его внимание.
Таким образом, произвольность отвечает за то, что все действительности, имеющие отношение к делу, рассмотрены. А спонтанность за то, что все интересы спонтанно вспыхнули, их значение и вес таковы, каковы они есть «на самом деле» (для данной личности, конечно). Предметно, по содержанию это все разное, а по весу, по интенсивности интереса становится понятным, что чего стоит [ 11 ].
В этом смысле экзистенциальный выбор спонтанен, потому что все интересы спонтанны, и окончательный выбор, который проясняется после рассмотрения и сопоставления интересов сделан, тоже оказывается спонтанным.
Целостным экзистенциальный выбор должен быть в двух смыслах. Первый смысл это специфическое единство психических функций: мышления, эмоций, инстинктивных ощущений комфорта и дискомфорта и пр.
Приведение к сопоставимым интересам и выбор не может быть осуществлен ни одной из психических функций в отдельности. Это не может быть делом только интеллекта, потому что интеллект не может достаточно знать об интересах. Это не может быть делом эмоций, потому что эмоции не способны «рассадить по стульям» все субличности, живущие в разных действительностях, и представить в деталях их предметности; прежде, чем эмоции смогут включиться, интеллект должен все это правильным образом расставить.
Если описывать техническую схему процесса, все это происходит не один раз, а многократно: эмоция вспыхивает, интеллект «пересаживает» всех участников «круглого стола», эмоции опять дают свою реакцию, они опять пересаживаются и т.д., до тех пор, пока вся ситуация не становится ясной. То же относится к ощущениям комфорта-дискомфорта, телесного желания-нежелания.
Субличности должны как бы «вспомнить» о том, что последствия выбора будут испытывать не «части», а человек как целое [ 13 ]. С другой стороны, личность-как-целое должна обеспечить вхождение в это целое всех частей, то есть каждая субличность должна быть уверена, что ее выслушают, ее мнение, ее представительство будет учтено и решение принято не без нее и не вопреки ей.
Экзистенциальный выбор не имеет отношения к вопросу о наличии или отсутствии достаточной «информации». Необходимость выбора (экзистенциалисты называют ее «вызовов», challenge) возникает в ситуации с той мерой информированности, какая имеет место. Вызов совершенно не предполагает, что человек должен знать все обо всех действительностях [ 14 ]. Все «знания» и «незнания» в процессе выбора необходимо обозначить и, в соответствии с общим принципом, представить как интересы, наделенные определенным катексисом. Что человек знает то знает, чего не знает того не знает, и при этом интересы у него расставлены определенным образом.
В ситуации недостаточности информации обращаются к эксперту, если он есть, а если нет к астрологу. Но нужно иметь в виду, что это иная ситуация, это не про экзистенциальный выбор. Одна ситуация может предшествовать другой, или даже одна может быть вызвана другой (в обе стороны), но это разные ситуации.
Уже Кьеркегор отмечает, что выбрать себя это не значит выбрать из А, В и С. Выбрать себя значит признать (заметить become aware of) собственное существование существование себя такого, каков человек реально в данной ситуации есть. Это значит принять ответственность за ту личность, какой человек является в данный момент.
А выбирая конкретную расстановку и относительный вес своих интересов, приходя к консенсусу своих субличностей, личность выбирает свой стиль и образ жизни, ее уровень, содержание и пр.
ОГЛАВЛЕHИЕ >>> Библиотека Фонда содействия развитию психической культуры (Киев)