Эйнштейн не указывайте богу что ему делать
Как Эйнштейн примирил религию и науку
«Бог не играет в кости», — сказал как-то Эйнштейн. Но что ученый вкладывал в эти слова? Разбираемся вместе с обозревателем Nautilus Брайаном Галлахером, что говорил Эйнштейн о боге и религии, почему ученый считал, что проблема Бога и устройства Вселенной слишком сложна для нашего ограниченного ума, существует ли вообще конфликт науки и религии и что общего у Эйнштейна, Спинозы и Илона Маска.
Отношение Альберта Эйнштейна к религии было своеобразным. Из современников его можно сравнить с Илоном Маском. Недавно на конференции с Axios у него спросили, верит ли он в Бога, — на что генеральный директор компаний SpaceX и Tesla сделал небольшую паузу, окинул взглядом аудиторию и произнес такую фразу: «Я думаю, что есть какое-то объяснение всей этой вселенной. То, что вы можете называть богом».
Эйнштейн называл это Богом.
Немецкий еврей, физик, известный открытием специальной и общей теории относительности и узнаваемый по своей безумной копне седых волос, говоря о непредсказуемой природе квантовой механики, он однажды произнес фразу «Бог не играет в кости». Эйнштейн полагал, что если и существует некое универсальное уравнение для описания вселенной, то в нем нет места случайности, поскольку, в таком случае, это уравнение было бы недостаточно полным (как копенгагенское объяснение квантовой механики). Интересно, что в настоящее время физики сходятся во мнении, что он был неправ: Бог – это и есть случай. Стивен Хокинг как-то заметил:
«Все доказательства указывают на то, что он ([Бог]) заядлый игрок, который играет в кости при каждом возможном случае».
«Я верю в Бога Спинозы, который проявляет себя в закономерной гармонии бытия, но вовсе не в Бога, который хлопочет о судьбах и делах людей»
Эта фраза из письма, которое Эйнштейн адресовал философу Эрику Гаткинду после прочтения его книги «Выбери жизнь: Библейский призыв к восстанию» («Choose Life: The Biblical Call to Revolt») – поверхностной критики религии в стиле Ричарда Докинза, Сэма Харриса или Кристофера Хитченса.
«Слово „Бог“ для меня, − писал Эйнштейн, − не более чем выражение и продукт человеческих слабостей, Библия — свод благородных, но все же примитивных легенд. Никакая интерпретация, даже самая изощрённая, не сможет для меня это изменить».
На протяжении десятилетий взгляды Эйнштейна на религию представлялись обществу крайне запутанными: в одной беседе у Эйнштейна Бог означает одно; в другой – совершенно иное. Читающим его письмо Гаткинду Эйнштейн видится атеистом. Но если послушать, что говорит Эйнштейн в других интервью, становится ясно, что это не совсем так.
«Я не атеист, − сказал он в интервью, опубликованном в 1930 году. – Я не знаю, могу ли я охарактеризовать себя как пантеист. Эта проблема слишком сложна для нашего ограниченного ума».
В этом интервью Эйнштейна спросили, считает ли он себя пантеистом. Остальную часть его ответа стоит процитировать полностью:
«Могу ли я не отвечать притчей? Человеческий разум, независимо от того, как хорошо он обучен, не может понять Вселенную. Мы подобны маленькому ребёнку, зашедшему в огромную библиотеку, стены которой забиты книгами на разных языках до потолка. Ребёнок понимает, что кто-то должен был написать эти книги. Но он не знает, кто и как их написал. Он не понимает языков, на которых написаны книги. Ребёнок замечает определённый порядок этих книг, порядок, который он не понимает, но смутно представляет. Это, как мне кажется, отражает отношение человеческого разума, даже наилучшего и самого культурного, к Богу. Мы видим, что Вселенная устроена удивительно, подчиняется определённым законам, но мы понимаем эти законы лишь смутно. Наш ограниченный разум не способен постичь загадочную силу, которая качает созвездия. Я очарован пантеизмом Спинозы. Я ещё больше восхищаюсь его вкладом в современную мысль. Спиноза — величайший из современных философов, потому что он первый философ, который относится к душе и телу как к одному целому, а не как к двум разным вещам».
Бенедикт Спиноза, еврейско-голландский философ 17-го века, также был в свое время принят за атеиста за свою фразу из трактата «Этика»:
«Все вещи составляют необходимое следствие данной природы Бога и определены к существованию и действию по известному образу из необходимости Божественной природы».
В 1929 году Эйнштейн ответил на телеграмму Герберта С. Гольдштейна (раввина из Нью-Йорка), в которой тот хотел узнать об отношении Эйнштейна к религии. Гольдштейн ссылался на высказывание Бостонского кардинала о том, что релятивистские взгляды физика – это «чистой воды атеизм». Эйнштейн ответил Гольдштейну так: “Я верю в Бога Спинозы, который проявляет себя в закономерной гармонии бытия, но вовсе не в Бога, который хлопочет о судьбах и делах людей”.
Согласно выводам исследования 2006 года, для Эйнштейна это означало «космическое религиозное чувство», которое не подразумевает существование «антропоморфной концепции Бога».
Более полно эта мысль раскрывается в его интервью журналу New York Times:
«Религиозные гении всех времен были отмечены этим религиозным чувством, не ведающим ни догм, ни бога, сотворенного по образу и подобию человека. Поэтому не может быть церкви, чье основное учение строилось бы на космическом религиозном чувстве. Отсюда следует, что во все времена именно среди еретиков находились люди, в весьма значительной степени подверженные этому чувству, которые современникам часто казались атеистами, а иногда и святыми. С этой точки зрения люди, подобные Демокриту, Франциску Ассизскому и Спинозе, имеют много общего».
Таким образом, как сказал бы Эйнштейн, нет необходимости в конфликте науки и религии, или конфликте между наукой и «религиозными чувствами».
Статья впервые была опубликована на английском языке под заголовком «How Einstein Reconciled Religion to Science» в журнале «Nautilus» 30 ноября 2018 г.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
Великий спор о природе реальности
– «Я убеждён, что Бог не играет в кости».
– Эйнштейн, не указывайте Богу, что делать!
Размышляя о взглядах своих предшественников о бытии, древнегреческий философ Пиррон заметил, что они неоднозначны и во многом противоречат друг другу. Один утверждал, что все есть вода, другой – что огонь, третий – что число. Каждый же последующий мыслитель либо дополнял идеи предыдущих и выводил из них новые, либо полностью их отвергал и придумывал нечто совершенно уникальное. Это наблюдение натолкнуло Пиррона на мысль о том, что всякое знание недостоверно и объективно познать мир мы не можем в принципе, все в нем относительно и стало быть тратить время, силы и нервы на поиск какой-то объективной истины смысла не имеет. Однако, как настоящий философ, Пиррон распространил эти принципы и на свою повседневную жизнь. Да, это именно тот самый Пиррон, который даже пальцем не пошевелил, когда увидел, что его учитель тонет в болоте. Впрочем, насколько гласит легенда, Анаксарх (а именно так звали того учителя) все же выбрался из болота и похвалил своего достойного ученика за проявленное им безразличие. Таких философов как Пиррон относят к скептикам. Это слово произошло от древнегреческого «σκεπτικός», которое означало «рассматривание, исследование».
Но если Пиррон был скептиком крайним, для которого «из двух противоречащих суждений об одном и тот же предмете ни одно не достоверно», его последователь Аркесилай предложил более умеренный вариант скептицизма, который гласил: из двух противоречащих суждений об одном и том же предмете одно более вероятно, чем другое. Таким образом, данное учение говорит о том, что нет абсолютных истин, но одна истина может быть более вероятной, чем другая. Данный вариант скептицизма также называют пробабализмом, от латинского слова “probabilis” – вероятный.
Великий спор о природе реальности
Научное познание мира, в отличие от религиозного или философского, претендует на более объективное его описание, поскольку выявлять и описывать наблюдаемые закономерности можно не только при помощи умозаключений, но и подтверждать их экспериментами, которые могут быть проведены различными субъектами для проверки их истинности. Или выражаясь проще, если один человек провел эксперимент и на его основании высказал какое-то утверждение – другой может провести такой же эксперимент и убедиться в правильности или ошибочности данного утверждения. Не смотря на то, что некоторые научные методы были разработаны еще в Древней Греции, началом современной науки принято считать период научной революции, произошедшей в XVI—XVII веках в Западной Европе. С тех пор было открыто и описано множество явлений природы. Все они строго и однозначно описывали окружающую реальность, структурируя ее в виде законов, формул и таблиц. У всего была своя причина и свое следствие. Однако в начале XX столетия, в связи с появлением квантовой физики, над гармоничным царством детерминизма стали сгущаться тучи.
Первый гром прогремел в 1927 году на необычном конгрессе в Брюсселе. Но необычным он был не только потому, что из 29 его участников – 17 были обладателями Нобелевской премии, а потому что именно здесь на V Сольвеевском конгрессе начался великий спор двух интеллектуалов: Нильса Бора и Альберта Эйнштейна. На кону данного спора лежала ни много ни мало – природа нашей реальности.
Данный спор начался с того, что Нильс Бор при поддержке Вернера Гейзенберга изложил так называемую «копенгагенскую интерпретацию квантовой механики», философская суть которой заключалась в том, что объекты микромира, например электроны, существуют только при акте их непосредственного измерения. Не наблюдаемые электроны не существуют вовсе, то есть в мире квантов нет независимой от наблюдателя реальности. Американский физик Джон Уилер описал данную суть лаконичной фразой: «Ни одно элементарное явление не является явлением реальным, пока оно не становиться явлением наблюдаемым».
Альберт Эйнштейн, который сам не так давно произвел революцию в понимании пространства и времени, позицию Бора не принял. И не смотря на довольно продуманные аргументы, расчеты и экспериментальные данные не мог согласиться с таким серьезным утверждением. Свою позицию он изложил в ёмкой фразе: «Неужели Луна существует только тогда, когда мы на нее смотрим?» Реальность Эйнштейн представлял локальной и детерминированной.
Принцип локальности заключается в том, что не существует передающегося мгновенно взаимодействия. Локальность не допускает возможности передачи со скоростью, превышающей скорость света.
Принцип детерминизма (причинности) заключается в том, что существует независящая от наблюдателя реальность, в которой объекты изначально обладают определенными свойствами и взаимодействуют друг с другом по определенным законам независимо от того есть наблюдатель или его нет.
Спор между Бором и Эйнштейном затянулся на долгие годы. За это время было придумано множество мысленных экспериментов со щелями и коробками, а также знаменитым котом Шредингера. Чтобы доказать неполноту квантовой теории Эйнштейн вместе с коллегами Подольским и Розеном придумали интересный мысленный эксперимент, названный впоследствии ЭПР-парадоксом. Однако проверка ЭПР-парадокса на опыте при помощи неравенств Белла показала, что различные теории, в которых присутствует возможные локальные скрытые параметры, не согласуются с экспериментом, а стало быть квантовая механика верна. Также эксперименты, основанные на неравенствах Белла означали, что один из двух вышеописанных принципов не выполняется. Это значит, что либо объективной реальности не существует, либо она не является локальной, то есть между частицами присутствует некое мистическое мгновенное взаимодействие, которое превосходит скорость света.
Между тем, копенгагенская интерпретация не может дать ответа на вопрос – как же тогда возникла наша Вселенная? Получается для согласованности данной интерпретации требуется некий сторонний наблюдатель вне Вселенной, чтобы она смогла выйти из состояния суперпозиции многих возможностей. Эдакое научное доказательство существования Бога.
Впрочем, есть и альтернативный взгляд, который не требует наличия наблюдателя. Его автором является Хью Эверетт. В 1957 году он опубликовал свою альтернативную интерпретацию квантовой механики, которую позже назвали “многомировой интерпретацией”. В ней Эверетт выдвинул предположение о существовании «параллельных вселенных» с одинаковыми законами и мировыми постоянными, но находящимися в различных состояниях. То есть все возможные результаты квантовых событий в этих параллельных вселенных существуют как реальные, и таким образом для коллапса волновой функции наблюдатель уже не требуется. Это в свою очередь делает нашу реальность хоть и довольно странной, но вновь детерминированной.
Как мы видим, даже в научном методе познания, который считается самым объективным, нет однозначных ответов о природе нашей реальности. Подобно древнегреческим философам, современные ученые выдвигают идеи и гипотезы, которые дополняют или опровергают предыдущие, затем появляются новые и все повторяется заново. Так может быть прав был Аркесилай, когда утверждал, что объективной истины нет, а существует только некоторая степень вероятности того или иного взгляда?
Квантовая Страна Чудес. Бог не играет в кости?
«Я, должно быть, похож на страуса, который все время прячет голову в песок относительности, чтобы не смотреть в лицо гадким квантам.» (Эйнштейн)
«Бог не играет в кости» (Эйнштейн)
«Альберт, перестань же ты, наконец, указывать Богу, что ему делать!» (ответ Бора).
«Бог не только играет в кости, но еще и бросает их туда, где никто не сможет их увидеть» (Хокинг).
В 1935 году Эйнштейн вместе с Борисом Подольским и Натаном Розеном написал статью «Можно ли считать квантово-механическое описание физической реальности полным?», в которой описал мысленный эксперимент, который впоследствии был назван парадоксом Эйнштейна—Подольского—Розена (ЭПР-парадокс).
Согласно принципу неопределённости Гейзенберга, невозможно одновременно измерить координату частицы и её импульс. Предполагая, что причиной неопределённости является то, что производя измерение одной величины, вносятся принципиально неустранимые возмущения в её движение и искажение значения другой величины, можно предложить гипотетический способ, которым данный принцип можно обойти.
Если взять две одинаковые частицы, образовавшиеся в результате распада третьей частицы, то в этом случае их импульсы должны быть связаны. Это даёт возможность измерить импульс одной частицы и по закону сохранения импульса рассчитать импульс второй, не внося в её движение никаких возмущений. Поэтому, измерив координату второй частицы, можно получить для этой частицы значения двух неизмеримых одновременно величин, что по законам квантовой механики невозможно. Исходя из этого можно заключить, что соотношение неопределённостей не является абсолютным, а законы квантовой механики являются неполными и должны быть в будущем уточнены.
Вброс оказался удачным: через 15 лет американский специалист по копенгагенской интерпретации Дэвид Бом, тесно сотрудничавший с Эйнштейном в Принстоне, придумал принципиально осуществимую версию эксперимента с использованием фотонов. В 1952 году в последней главе своей книги «Квантовая теория» Бом отмечает, что если искать доказательства концепции, изложенной в ЭПР-парадоксе, то это должно привести к поискам более полной теории, выраженной, например, в виде теории скрытых параметров.
В ЭПР-парадоксе, по его мнению, мысленно нарушался принцип неопределённости Гейзенберга: при наличии двух частиц, имеющих общее происхождение, можно измерить состояние одной частицы и по нему предсказать состояние другой, над которой измерение ещё не производилось. Анализируя в том же году подобные теоретически взаимозависимые системы, Шрёдингер назвал их «спутанными». Сам Шрёдингер считал частицы запутанными, только пока они физически взаимодействовали друг с другом. При удалении за пределы возможных взаимодействий запутанность исчезала. Т. е. значение термина у Шрёдингера отличается от того, которое подразумевается в настоящее время.
Эйнштейн не рассматривал ЭПР-парадокс как описание какого-либо действительного физического феномена. Это была именно мысленная конструкция, созданная для демонстрации противоречий принципа неопределённости. В 1947 году в письме Максу Борну он назвал подобную связь между запутанными частицами «жутким дальнодействием»
В результате вся научная дискуссия по этому вопросу перешла в стадию, когда все остаются при своем мнении, но не имеют веских аргументов, и только экспериментальная проверка могла показать, кто же был прав. Но, ко всеобщему счастью, в то время ещё никто не знал, как провести такой эксперимент. Срыв покровов был отложен на неопределённое время.
Прошло еще 15 лет, и Джон Стюарт Белл формулирует четкий критерий в форме неравенства, позволяющий опытным путем проверить наличие скрытых параметров у квантовых объектов (Теория скрытых параметров, или Теорема Белла). Основная идея заключается в следующем: в квантовой механике система спутанных частиц описывается так, что, вопреки постулатам теории относительности о предельной скорости света, между ними сохраняется мгновенная взаимосвязь сквозь время и пространство. В неравенстве Белла, хитро покрутив установки, можно было выяснить, действительно такая мгновенная взаимосвязь имеет место или же систему можно описать с позиций только одного лишь близкодействия — то есть в предположении, что частицы после разлёта могут влиять друг на друга исключительно с досветовым запозданием. Красота неравенства Белла в том, что оно строго математически позволяет отсечь любой класс основанных на близкодействии теорий — если опыт покажет те положения, которые предсказываются квантмехом.
Играющий в кости Бог.
Представление о непредсказуемости поведения микрочастиц шло вразрез со всем опытом и эстетическими пристрастиями физиков. Идеалом считался детерминизм — сведение любого явления к однозначным законам механического движения. Многие ожидали, что в глубине микромира найдется более фундаментальный уровень реальности, а квантовую механику сравнивали со статистическим подходом к описанию газа, который применяется лишь из-за того, что трудно отследить движения всех молекул, а не потому, что те сами «не знают», где находятся. Эту «гипотезу скрытых параметров» активнее всех защищал Альберт Эйнштейн. Его позиция вошла в историю под броским слоганом: «Бог не играет в кости».
А эзотерики и экстрасенсы тем временем воспряли духом, ведь появился реальный шанс поставить их учения на научный фундамент квантовой теории).
Итак, неравенства Белла были экспериментально нарушены, ЭПР-парадокс однозначно подтвердил правильность квантовой механики. Принцип неопределённости Гейзенберга нельзя нарушить, в условиях ЭПР-парадокса внесение возмущения в импульс и координату одной частицы непременно влияет на любую другую, как бы далеко та ни находилась. Это ни много ни мало «кошмарное дальнодействие» (Эйнштейн), «телепатия», но факт. И тут над постулатами ОТО и всеми классическими представлениями нависла реальная угроза, которую многие в упор не замечают, а большинство и не догадывается о существовании таковой. Квантовая механика, похоже, окончательно стала нелокальной теорией.
Свойство нелокальности квантовой теории вызывает существование корреляций между состояниями запутанных подсистем исходной системы, на каких бы расстояниях друг от друга они ни находились (квантовая сцепленность/запутанность). Поэтому, гипотетически, появляется возможность мгновенного определения квантового состояния в одном месте на любом расстоянии путём измерения запутанного с ним состояния в другом месте и, соответственно, его передача с бесконечной скоростью — квантовая телепортация и квантовая криптография. Само собой, некоторые физики и множество эзотериков и Гуру высказывают гипотезы, в которых на основе квантовой сцепленности обосновываются такие явления парапсихологии, как психокинез, телекинез, телепортация (не путать с квантовой телепортацией) и путешествия во времени.
Хоть связанные кванты и коррелируют мгновенно, но передать полезную информацию таким волшебным образом всё-таки невозможно (эзотерики и фанаты научной фантастики плачут кровавыми слезами). На то, чтобы измерить квантовое состояние и сопоставить с измерениями другого связанного кванта, нужно потратить время и воспользоваться вполне обычными средствами связи. Тем не менее, сам факт того, что две частицы, разнесенные на сколь угодно большое расстояние способны, хоть и особым образом, но мгновенно влиять друг на друга, заставил некоторых ученых ощутить когнитивный диссонанс и плохо спать по ночам, а многих вдохновил умерить свой научный догматизм и расширить своё сознание за счет альтернативных и (пока что!) псевдонаучных гипотез. А это уже само по себе неплохое достижение.
Кроме того, данное открытие было взято на вооружение секретными спецслужбами некоторых стран, были созданы системы шифрования, которые широко используются в наши дни. Об этом в следующем посте.
Спор студента и профессора о Боге и вере. Обязательно к прочтению.
Один умный профессор однажды в университете задал студенту интересный вопрос.
Профессор: Бог хороший?
Профессор: А Дьявол хороший?
Профессор: Верно. Скажи мне, сынок, существует ли на Земле зло?
Профессор: Зло повсюду, не так ли? И Бог создал все, верно?
Профессор: Так кто создал зло?
Профессор: На планете есть уродство, наглость, болезни, невежество? Все это есть, верно?
Профессор: Так кто их создал?
Профессор: Наука утверждает, что у человека есть 5 чувств, чтобы исследовать мир вокруг. Скажи мне, сынок, ты когда-нибудь видел Бога?
Профессор: Скажи нам, ты слышал Бога?
Профессор: Ты когда-нибудь ощущал Бога? Пробовал его на вкус? Нюхал его?
Студент: Боюсь, что нет, сэр.
Профессор: И ты до сих пор в него веришь?
Профессор: Исходя из полученных выводов, наука может утверждать, что Бога нет. Ты можешь что-то противопоставить этому?
Студент: Нет, профессор. У меня есть только вера.
Студент: Профессор, холод существует?
Профессор: Что за вопрос? Конечно, существует. Тебе никогда не было холодно?
(Студенты засмеялись над вопросом молодого человека)
Студент: На самом деле, сэр, холода не существует. В соответствии с законами физики, то, что мы считаем холодом в действительности является отсутствием тепла. Человек или предмет можно изучить на предмет того, имеет ли он или передает энергию. Абсолютный ноль (-460 градусов по Фаренгейту) есть полное отсутствие тепла. Вся материя становится инертной и неспособной реагировать при этой температуре. Холода не существует. Мы создали это слово для описания того, что мы чувствуем при отсутствии тепла.
(В аудитории повисла тишина)
Студент: Профессор, темнота существует?
Профессор: Конечно, существует. Что такое ночь, если не темнота:
Профессор: К чему вы ведете, молодой человек?
Студент: Профессор, вы учите студентов тому, что все мы произошли от обезьян. Вы наблюдали эволюцию собственными глазами?
Профессор покачал головой с улыбкой, понимая, к чему идет разговор.
Студент: Никто не видел этого процесса, а значит вы в большей степени священник, а не ученый.
(Аудитория взорвалась от смеха)
Студент: А теперь скажите, есть кто-нибудь в этом классе, кто видел мозг профессора? Слышал его, нюхал его, прикасался к нему?
(Студенты продолжали смеяться)
Студент: Видимо, никто. Тогда, опираясь на научные факты, можно сделать вывод, что у профессора нет мозга. При всем уважении к вам, профессор, как мы можем доверять сказанному вами на лекциях?
(В аудитории повисла тишина)
Профессор: Думаю, вам просто стоит мне поверить.
Этого студента звали Альберт Эйнштейн.
. на нашу улицу в три дома, где всё просто и знакомо, на денёк.
А его дома парень ждёт
Проблема с неназываемыми национальностями
Пришло вдруг на ум. Зачем упоминать национальности жителей юга, когда куда действеннее было бы упоминать их ПОЛНУЮ родословную? Не надо оповещать весь мир о том, что пьяный чечен Мага избил в Москве парнишку, ведь совершенно иное воздействие будет у заметки типа «Магомет Сасикуев, уроженец села Ахалай Махалайского района республики Чечня, сын прежде почтенного Султанбащи Сасикуева из тейпа Мурминдоновых, употребил спиртосодержащие жидкости и под воздействием шайтана совершил преступление против закона. Тем самим опозорив себя, свою семью и весь свой род. «
Как вы думаете, если хоть несколько журналистов или блогеров начнут освещать происшествия в таком ключе, что горцы сделают с виновником своего позора?
