Вопрос № 245085 объясните, пожалуйста, значение выражения «гонки по вертикали» natas
А вот стало ли это устойчивым выражением, означающим экстрим, я юы не сказала. По крайне мере, у меня доказательств этому нет.
Вайнеры назвали так свою книгу по самоощущению героя. У него был знакомый мотоциклист из цирка, который занимался как раз этими гонками. И героя постоянно снится, что он участвует в этих гонках по вертикальной стене, где каждую минуту можно сорваться.
Благодарим за дополнение!
[27.08.2008 16:49] – Helena
Возьму на себя смелость поблагодарить от лица всех дополнивших.
(уныло) Да пожалуйста, пользуйтесь на здоровье. Только ответ-то до сих пор висит прежний; без дополнений. 🙁
Helena, Справка, очевидно, размышляет, как все наши дополнения в совокупности поскладнее сформулировать.
>Впервые фигурно-акробатическую езду на мотоцикле по вертикальной стене киевляне увидели в середине 1970-х. Аттракцион экстремальных гонок под названием «Вертикаль», под эгидой Госцирка, гастролировал не только в Киеве, но и по всей территории Союза. Helena
> >Впервые фигурно-акробатическую езду на мотоцикле по вертикальной стене киевляне увидели в середине 1970-х.
Почто так киевлян обидели? Я бегал на такой аттракцион по крайней мере в середине 60-х.
>Почто так киевлян обидели? Я бегал на такой аттракцион по крайней мере в середине 60-х.
+1 Причём скорее в самом начале 60-х и в глухой провинции у моря.
МОТОГОНКИ ПО ВЕРТИКАЛЬНОЙ СТЕНЕ Н. Андросовой
Заворачивая, манежа, Свищет женщина по манежу! Краги — красные, как клешни. Губы крашеные — грешны. Мчит торпедой горизонтальною, Хризантему заткнув за талию!
Ангел атомный, амазонка! Щеки вдавлены, как воронка. Мотоцикл над головой Электрическою пилой.
Надоело жить вертикально. Ах, дикарочка, дочь Икара. Обыватели и весталки Вертикальны, как «ваньки-встаньки».
В этой, взвившейся над зонтами, Меж оваций, афиш, обид, Сущность женщины горизонтальная Мне мерещится и летит!
Ах, как кружит ее орбита! Ах, как слезы белкам прибиты! И тиранит ее Чингисхан — Тренирующий Сингичанц.
СИНГИЧАНЦ: «Ну, а с ней не мука? Тоже трюк — по стене, как муха. А вчера камеру проколола. Интриги. Пойду напишу по инстанции. И царапается, как конокрадка».
Я к ней вламываюсь в антракте. «Научи,— говорю,— горизонту. »
А она молчит, амазонка. А она головой качает. А ее еще трек качает. А глаза полны такой — горизонтальною тоской! 1961
[28.08.2008 10:12] – Helena
>Я бегал на такой аттракцион по крайней мере в середине 60-х Причём скорее в самом начале 60-х и в глухой провинции у моря.
Не придирайтесь. Найдите что-то получше. А это первое вразумительное, что я смогла выкопать. Про давность и про то, что аттракцион.
Да разве это придирки, Helena, да ещё к Вам — абсолютно точно указавшей «источник» названий и книги, и фильма? Всего лишь небольшие уточнения ;).
Без компромиссов: Гонки по вертикали. Я, следователь… (сборник)
Те, кто искали эту книгу – читают
Эта и ещё 2 книги за 299 ₽
Я уже привык к мысли, что процесс нашего возмужания — это вроде вступления в какое-то труднодоступное общество и, чтобы вступить в этот «Клуб опытных людей», надо долго и дорого платить — годами жизни, огромными разочарованиями, иногда болью и кровью. За это получаешь опыт, или, как говорили раньше, житейскую мудрость. Штука необходимая, избавляющая тебя, в частности, от унизительного сознания, что ты щенок. И как только избавился — тут тебе и крышка. Обязательно садишься в лужу, потому что в каких-то вещах мы до смерти остаемся щенками, и, когда уходит от тебя это понимание, ты теряешь готовность к встрече с неожиданностью, которая берет тебя за шиворот и начинает тыкать носом в твою замечательную житейскую мудрость: «Ты же ведь больше не щенок? Ты же член клуба взрослых, опытных людей? Давай, давай, реши-ка мои задачки!»
Я уже привык к мысли, что процесс нашего возмужания — это вроде вступления в какое-то труднодоступное общество и, чтобы вступить в этот «Клуб опытных людей», надо долго и дорого платить — годами жизни, огромными разочарованиями, иногда болью и кровью. За это получаешь опыт, или, как говорили раньше, житейскую мудрость. Штука необходимая, избавляющая тебя, в частности, от унизительного сознания, что ты щенок. И как только избавился — тут тебе и крышка. Обязательно садишься в лужу, потому что в каких-то вещах мы до смерти остаемся щенками, и, когда уходит от тебя это понимание, ты теряешь готовность к встрече с неожиданностью, которая берет тебя за шиворот и начинает тыкать носом в твою замечательную житейскую мудрость: «Ты же ведь больше не щенок? Ты же член клуба взрослых, опытных людей? Давай, давай, реши-ка мои задачки!»
Техника все больше машинизирует людей, им не хватает эстетического воспитания, понимания красоты искусства…
Техника все больше машинизирует людей, им не хватает эстетического воспитания, понимания красоты искусства…
Коты от удовольствия крутят хвостами. Это, правда, не значит, что, если им крутить хвосты, они получат удовольствие.
Коты от удовольствия крутят хвостами. Это, правда, не значит, что, если им крутить хвосты, они получат удовольствие.
Но из сердечной сумки ничего не выкладывают. В нее только складывают и носят. Складывают и носят в себе до тех пор, пока один из сосудов, через которые сейчас еще с шумом, неровными толчками бьет кровь, вдруг не лопнет. Как в сумке-«авоське» неожиданно лопается ниточка-перекладина, и вся поклажа, вся ноша летит на асфальт, в жидкую, растоптанную ногами грязь.
Но из сердечной сумки ничего не выкладывают. В нее только складывают и носят. Складывают и носят в себе до тех пор, пока один из сосудов, через которые сейчас еще с шумом, неровными толчками бьет кровь, вдруг не лопнет. Как в сумке-«авоське» неожиданно лопается ниточка-перекладина, и вся поклажа, вся ноша летит на асфальт, в жидкую, растоптанную ногами грязь.
Он сказал задумчиво:— У человека есть порожек, до которого его спрашивают люди: «Вы почему сегодня так плохо выглядите?» После, как перевалил, вроде радуются: «А сегодня вы замечательно выглядите!» Закон — чего необходимо, а чего достаточно.
Он сказал задумчиво:— У человека есть порожек, до которого его спрашивают люди: «Вы почему сегодня так плохо выглядите?» После, как перевалил, вроде радуются: «А сегодня вы замечательно выглядите!» Закон — чего необходимо, а чего достаточно.
Началась ненавистная мне процедура знакомства. У меня есть мерзкая привычка не слушать, когда незнакомый человек называет свое имя, из-за чего уже через две минуты я попадаю в дурацкое положение: вместо того чтобы называть его по имени, приходится выдумывать всякие безличные обращения вроде «видите ли» или «понимаете ли». Кроме того, знакомясь с неинтересным тебе человеком, нужно непременно говорить массу пустых, ничего не обозначающих слов. «Очень рад». Почему это я очень рад.
Началась ненавистная мне процедура знакомства. У меня есть мерзкая привычка не слушать, когда незнакомый человек называет свое имя, из-за чего уже через две минуты я попадаю в дурацкое положение: вместо того чтобы называть его по имени, приходится выдумывать всякие безличные обращения вроде «видите ли» или «понимаете ли». Кроме того, знакомясь с неинтересным тебе человеком, нужно непременно говорить массу пустых, ничего не обозначающих слов. «Очень рад». Почему это я очень рад.
Ушли назад, остались за спиной вчера, и позавчера, и год назад, но они не пропали, не растворились в сумерках времени, а замерли, как плиты туннеля, через который я иду к станции счастья. Я думаю, что время постоянно и существует все целиком — как мир, как вселенная.
Ушли назад, остались за спиной вчера, и позавчера, и год назад, но они не пропали, не растворились в сумерках времени, а замерли, как плиты туннеля, через который я иду к станции счастья. Я думаю, что время постоянно и существует все целиком — как мир, как вселенная.
Но жизнь мало заботится об удовлетворении нашего тщеславия. Медленно, но неустанно трясет она нас в своем жестком сите, и постепенно опадает всякая труха, забываются глупости и мелочи, исчезают вздорные аллюзии, пока не останется одно лишь человеческое ядро. Правда, мне доводилось видеть, как человек целиком превращается в шелуху, или, может быть, и не было у него своего ядра, только посмотришь на такого — и с ужасом обнаруживаешь, что рядом с тобой человек целиком ушел в отходы.
Но жизнь мало заботится об удовлетворении нашего тщеславия. Медленно, но неустанно трясет она нас в своем жестком сите, и постепенно опадает всякая труха, забываются глупости и мелочи, исчезают вздорные аллюзии, пока не останется одно лишь человеческое ядро. Правда, мне доводилось видеть, как человек целиком превращается в шелуху, или, может быть, и не было у него своего ядра, только посмотришь на такого — и с ужасом обнаруживаешь, что рядом с тобой человек целиком ушел в отходы.
Деталей я не знаю, чего там и как у них происходило, но выплыло это все наружу, потому что всякое дерьмо, сколько его ни топи, какие к нему камни ни привязывай, обязательно где-то всплывет на всеобщий погляд и удовольствие.
Деталей я не знаю, чего там и как у них происходило, но выплыло это все наружу, потому что всякое дерьмо, сколько его ни топи, какие к нему камни ни привязывай, обязательно где-то всплывет на всеобщий погляд и удовольствие.
Закон — это тебе не абстрактная картина, и смысл его выражен в форме. Саша, запомни, пожалуйста, что, когда причастные к закону люди начинают толковать его смысл, а соблюдением формы себя не утруждают, закон очень быстро превращается в беззаконие.
Закон — это тебе не абстрактная картина, и смысл его выражен в форме. Саша, запомни, пожалуйста, что, когда причастные к закону люди начинают толковать его смысл, а соблюдением формы себя не утруждают, закон очень быстро превращается в беззаконие.
Смотреть что такое «ГОНКИ ПО ВЕРТИКАЛИ» в других словарях:
Гонки по вертикали (фильм) — Гонки по вертикали Жанр детективный фильм Режиссёр Александр Игоревич Муратов В главных ролях … Википедия
Гонки (игра) — У этого термина существуют и другие значения, см. Гонки. Гонки игра на клетчатой бумаге для двух и большего числа игроков. Как видно из названия, игра представляет собой имитацию автомобильных гонок, цель прийти к финишу первым.… … Википедия
БИТЮКОВ Борис Валентинович — (25 апреля 1921, Орел 15 января 2003, Москва), российский актер, лауреат Сталинской премии (1951, «Жуковский»). Борис Битюков не имел профессионального актерского образования. До войны он учился в Московском гидромелиоративном институте и играл… … Энциклопедия кино
Дога, Евгений Дмитриевич — Евгений Дога молд. Eugen Doga Почтовая марка Молдовы, 2007 год Основная информация … Википедия
АРЗУМАНЯН Ерванд Ашотович — (р. 13 августа 1941, город Саратов), российский актер. Заслуженный артист России (1988). Окончил Театральное училище имени Б.В.Щукина (1965, класс В.К.Львовой). В 1965 1995 актер Театра миниатюр (Москва, ныне Театр Эрмитаж), с 1995 актер Театра… … Энциклопедия кино
АФАНАСЬЕВ Радий — АФАНАСЬЕВ Радий, актер. 1970 Море в огне (см. МОРЕ В ОГНЕ) 1974 Совесть (см. СОВЕСТЬ (1974)) 1975 Гамлет Щигровского уезда (см. ГАМЛЕТ ЩИГРОВСКОГО УЕЗДА) 1976 Колыбельная для мужчин (см. КОЛЫБЕЛЬНАЯ ДЛЯ МУЖЧИН) 1976 Сладкая женщина (см.… … Энциклопедия кино
БРАЗГОВКА Ирина Владимировна — БРАЗГОВКА Ирина Владимировна, российская актриса. Окончила актерский факультет ВГИКа (маст. С.Бондарчука, И.Скобцевой). В кино снимается с семи лет, пела в ансамбле Дмитрия Покровского. 1966 Иду искать (см. ИДУ ИСКАТЬ) 1968 Иван Макарович (см.… … Энциклопедия кино
ВАЙНЕР Аркадий Александрович — (р. 13 января 1931), россиский писатель, сценарист, актер. Награжден орденом Почета (2001). Окончил юридический факультет МГУ. Экс старший следователь по особо важным делам МВД СССР. Писал вместе с братом Георгием, детективные романы. Наибольший… … Энциклопедия кино
ГАФТ Валентин Иосифович — (р. 2 сентября 1935, Москва), российский актер театра и кино, народный артист РСФСР (1984). В 1957 окончил Школу студию МХАТ (мастерская В. О. Топоркова). В 1958 1969 годах работал в театрах имени Моссовета, на Малой Бронной, имени Ленинского… … Энциклопедия кино
– Мне стыдно за вас… – сказал он своим глубоким мягким баритоном.
Вот так. Ему было стыдно за нас. Или, может быть, только за меня, а за Сашку Савельева не очень? Нет, скорее всего – за нас обоих, потому что беседовали мы втроем, и Сашке он был обязан нашей встречей даже больше, чем мне. И хотя мне тоже было стыдно за свое поведение, а уж про Сашку‑то и говорить нечего, я спросил Дедушкина:
– Все‑таки расскажи мне, Дедушкин, за что же тебя наградили этим орденом.
Дедушкин достал из кармана белый платок, промокнул быстрым движением глаза и негромко, интеллигентно высморкался. Платок отвел от лица, развернул за уголки и внимательно посмотрел в него, как фокусник во время представления. Но, к моему удивлению, из платка не вылетел голубь и не полезли бумажные цветы. Он просто снова сложил платок и спрятал его в карман:
– Извините меня, но предмет разговора мне пока неясен. Впрочем, я попытаюсь удовлетворить ваше любопытство и…
И начал в пятый раз излагать какую‑то фантастическую историю о болгарском друге, с которым он познакомился несколько лет назад в Крыму. Однажды купались в штормовую погоду, и болгарин стал тонуть. И вот тогда, мол, Дедушкин, рискуя жизнью, вынес его из пенных волн. Немного очухавшись, спасенный снял с пиджака орден, которым его наградили во время войны за героизм, и подарил его своему спасителю.
– …И уж, простите меня, храню его как память, – закончил он свое прочувствованное выступление.
Почти в каждое предложение Дедушкин вставлял «прошу прощения», «уж извините», но его полный сдержанных модуляций голос дрожал от обиды, и если ты еще не совсем скотина, то должен был бы понять, что извиняться, конечно, надо тебе самому. И у Сашки Савельева был вид человека, уже осознавшего себя прохвостом и примирившегося с этим навек. Поэтому он робко спросил Дедушкина:
– А что, старый был болгарин?
Дедушкин высокомерно усмехнулся:
– Почему же это «был»? Он еще довольно молодой человек…
Изобличенный в невежестве, Сашка совсем сник и горестно закачал головой:
– Ай‑яй‑яй! Вот ведь беда какая! Теперь все совсем запуталось…
– Простите, я не пойму – почему? – с достоинством спросил Дедушкин.
Сашка быстро взглянул на меня, усмехнулся:
– Да по нашим расчетам получается, что вашему болгарскому другу, гражданин Дедушкин, должно быть сейчас лет эдак сто…
– Простите меня, но я не совсем…
Я взял со стола золотой крест с бриллиантами на муаровой ленточке и показал Дедушкину:
– Это очень старый орден. Вот здесь, на обратной стороне, написано…
Дедушкин взглянул мне в глаза, и океан скорби и стыда за все человечество затопил меня. Теперь Дедушкин стыдился не только за нас с Сашкой, но и за своего неведомого нам болгарского друга:
– Значит, он обманул меня…
– Ага, – сказал радостно Сашка. – Я‑то все волновался, что вы нам не говорите правды, а оказалось, что наврал этот прохвост. Слава Богу! Теперь надо узнать, как к вам попал этот импортный чемодан, набитый заграничными вещами, и маленькое недоразумение между нами будет улажено.
– А он, наверное, спас иностранца во время авиационной катастрофы, – невинно предположил я и повернулся к Дедушкину: – И за это иностранец наградил тебя своим чемоданом.
«Место встречи изменить нельзя», «Лекарство против страха», «Визит к Минотавру»… и вот теперь – «Гонки по вертикали»! Это – книга, которая легла в основу одного из самых известных телесериалов нашей страны. Это – не просто детектив, но книга, вошедшая взолотой фонд отечественной детективной литературы. История противостояния гениального преступника и следователя, раскручивающего запутанный клубок наслаивающихся друг на друга загадочных преступлений, по-прежнему неподвластна времени. И, как и много летназад, читатель снова невольно втянут в дуэль разумов и интуиций, в смертельно опасные «Гонки по вертикали»!
Гонки по вертикали читать онлайн бесплатно
Георгий и Аркадий Вайнеры
Гонки по вертикали
Инспектор Станислав Тихонов
…Алексей Дедушкин грустно смотрел на меня бархатными черными глазами, и я видел, как под тонкими перепонками век у него накипают слезы.
– Мне стыдно за вас… – сказал он своим глубоким мягким баритоном.
Вот так. Ему было стыдно за нас. Или, может быть, только за меня, а за Сашку Савельева не очень? Нет, скорее всего – за нас обоих, потому что беседовали мы втроем, и Сашке он был обязан нашей встречей даже больше, чем мне. И хотя мне тоже было стыдно за свое поведение, а уж про Сашку-то и говорить нечего, я спросил Дедушкина:
– Все-таки расскажи мне, Дедушкин, за что же тебя наградили этим орденом.
Дедушкин достал из кармана белый платок, промокнул быстрым движением глаза и негромко, интеллигентно высморкался. Платок отвел от лица, развернул за уголки и внимательно посмотрел в него, как фокусник во время представления. Но, к моему удивлению, из платка не вылетел голубь и не полезли бумажные цветы. Он просто снова сложил платок и спрятал его в карман:
– Извините меня, но предмет разговора мне пока неясен. Впрочем, я попытаюсь удовлетворить ваше любопытство и…
И начал в пятый раз излагать какую-то фантастическую историю о болгарском друге, с которым он познакомился несколько лет назад в Крыму. Однажды купались в штормовую погоду, и болгарин стал тонуть. И вот тогда, мол, Дедушкин, рискуя жизнью, вынес его из пенных волн. Немного очухавшись, спасенный снял с пиджака орден, которым его наградили во время войны за героизм, и подарил его своему спасителю.
– …И уж, простите меня, храню его как память, – закончил он свое прочувствованное выступление.
Почти в каждое предложение Дедушкин вставлял «прошу прощения», «уж извините», но его полный сдержанных модуляций голос дрожал от обиды, и если ты еще не совсем скотина, то должен был бы понять, что извиняться, конечно, надо тебе самому. И у Сашки Савельева был вид человека, уже осознавшего себя прохвостом и примирившегося с этим навек. Поэтому он робко спросил Дедушкина:
– А что, старый был болгарин?
Дедушкин высокомерно усмехнулся:
– Почему же это «был»? Он еще довольно молодой человек…
Изобличенный в невежестве, Сашка совсем сник и горестно закачал головой:
– Ай-яй-яй! Вот ведь беда какая! Теперь все совсем запуталось…
– Простите, я не пойму – почему? – с достоинством спросил Дедушкин.
Сашка быстро взглянул на меня, усмехнулся:
– Да по нашим расчетам получается, что вашему болгарскому другу, гражданин Дедушкин, должно быть сейчас лет эдак сто…
– Простите меня, но я не совсем…
Я взял со стола золотой крест с бриллиантами на муаровой ленточке и показал Дедушкину:
– Это очень старый орден. Вот здесь, на обратной стороне, написано…
Дедушкин взглянул мне в глаза, и океан скорби и стыда за все человечество затопил меня. Теперь Дедушкин стыдился не только за нас с Сашкой, но и за своего неведомого нам болгарского друга:
– Значит, он обманул меня…
– Ага, – сказал радостно Сашка. – Я-то все волновался, что вы нам не говорите правды, а оказалось, что наврал этот прохвост. Слава Богу! Теперь надо узнать, как к вам попал этот импортный чемодан, набитый заграничными вещами, и маленькое недоразумение между нами будет улажено.
– А он, наверное, спас иностранца во время авиационной катастрофы, – невинно предположил я и повернулся к Дедушкину: – И за это иностранец наградил тебя своим чемоданом. Нет?…
Дедушкин достал из кармана свой замечательный батистовый платок и проделал с ним полный цикл фокуснических манипуляций. Потом грустно сказал мне или нам обоим:
– Вы дурно воспитаны…
Леха Дедушкин по кличке Батон, опытный вор-«майданник» – специалист по кражам на вокзалах и в поездах, был моим старым знакомым. И, услышав это скорбно-интеллигентное «вы дурно воспитаны», я просто захохотал, поскольку с этих слов началось наше с ним знакомство восемь лет назад. Тогда он совершил непростительную для профессионала ошибку – оставил у себя редкой красоты краденые часы. Он носил их в верхнем кармане пиджака на платиновой цепочке, закрепленной какой-то изящной запонкой в петлице на лацкане. По этой-то цепочке я его и высмотрел, довольно бесцеремонно извлек ее вместе с часами из кармана, и часы повисли на лацкане, как военная медаль. Тогда-то он мне и сказал: «Вы дурно воспитаны». И весь он – седеющий, очень элегантный, с часами-медалью на груди – источал такую скорбь по поводу моей невоспитанности, что я растерялся и с развязностью пристыженного мальчишки сказал ему, чтобы он лучше о себе подумал, что воровать в его возрасте стыдно, и что… и что… В общем, доставляя Батона в дежурную часть, я поведал ему массу всяких пламенных глупостей, а он слушал меня не перебивая. Потом сказал с усмешкой:
– Да-а, пижонство вора погубило… – И с неожиданной злобой добавил: – Ненавижу я вас, сопляков из уголовки. Работать вы еще не умеете, но усердия на десятерых. Ты бы взглянул на себя, у тебя от возбуждения сейчас температура. Под сорок… Щенок.
Дело прошлое, но сейчас-то я могу честно сказать, что еще много лет не мог забыть и простить Батону «сопляка», которым он меня наградил при знакомстве. Я даже заранее придумал несколько остроумных и ехидных шуток, которые скажу ему, если доведется когда-нибудь его снова задержать. Но жизнь мало заботится об удовлетворении нашего тщеславия. Медленно, но неустанно трясет она нас в своем жестком сите, и постепенно опадает всякая труха, забываются глупости и мелочи, исчезают вздорные аллюзии, пока не останется одно лишь человеческое ядро. Правда, мне доводилось видеть, как человек целиком превращается в шелуху, или, может быть, и не было у него своего ядра, только посмотришь на такого – и с ужасом обнаруживаешь, что рядом с тобой человек целиком ушел в отходы. Да, но я не об этом. Я к тому, что много лет мне понадобилось, чтобы понять: ничего, во-первых, нет радостного в том, что я снова поймал Батона. Во-вторых, никаких слов мне не надо, чтобы доказывать ему свое нравственное и физическое превосходство, поскольку он проиграл свою партию еще до свистка. Ведь дело не в том даже, кто из нас умнее, наблюдательнее или кто быстрее бегает, а в самом характере наших взаимоотношений: я всегда преследую его, я всегда в атаке. Батон всегда должен скрываться, всегда бежать. Ну а, в-третьих, я только сейчас сообразил, что Батон был прав, назвав меня тогда щенком.
И неожиданно мне стало жаль этих своих безвозвратно ушедших лет, того душного вечера на товарном дворе Киевского вокзала, где остро пахло свежими сосновыми досками, угольной гарью, вишнями, и все всплыло в моей памяти, будто я просматривал ролик цветной киноленты, на которой было не только изображение, но и звуки, и запахи, и все мои волнения. Я видел нас обоих, будто не было восьми лет и мы все еще стоим во дворе Киевского вокзала: спокойный и прекрасно одетый Батон с часами-медалью на груди и я – злой, тощий, с модненькой в то время прической ежиком и торчащими рубиновыми ушами, в скверном, все время мнущемся, несмотря на мои ухищрения, польском костюмчике, старающийся выглядеть уверенным и спокойным и от этого еще более взволнованный и неловкий. Я помню даже тополиные пушинки, которые Батон сбил с рукава точным и легким щелчком, и его злобно-презрительное «щенок». Но в тот момент я еще не мог вспомнить слов, что сразу всплыли в памяти сейчас, через восемь лет, и которые он произнес за несколько минут до «щенка». Он сказал тогда: «Вы дурно воспитаны». И, услышав сейчас эти слова, я почувствовал себя полностью отмщенным за того давнего «сопляка» и «щенка».
– Да, не сильно ты за это время вырос, Батон, – сказал я весело. – За восемь-то лет мог придумать что-нибудь поновее.
