гроздья гнева чем заканчивается книга
Гроздья гнева
В дороге Джоуды знакомятся с мужем и женой Уилсонами. Во время одной из остановок в палатке Уилсонов умирает старый дед Джоуд. Его хоронят прямо около дороги. Том и младший брат Эл помогают Уилсонам починить машину, и две семьи продолжают путь вместе.
Кажется, вся страна бежит на Запад от какого-то врага. Когда одна семья делает привал, рядом всегда останавливаются ещё несколько. По ночам вдоль шоссе возникают миры со своими законами, правами и наказаниями. Человек, у которого есть еда, кормит голодного. Озябшего согревают. Семья, в которой кто-то умирает, находит утром возле палатки горстку монет. И по мере продвижения к Западу эти миры становятся все более совершенными и благоустроенными, потому что у строителей появляется опыт. Здесь начинается переход от «я» к «мы». Западные штаты беспокоятся — близки какие-то перемены. А в это время полмиллиона людей движутся по дорогам; ещё один миллион охвачен тревогой, готов в любую минуту сняться с места; ещё десять миллионов только проявляют признаки беспокойства. А тракторы проводят борозду за бороздой по опустевшей земле.
Чем ближе к Калифорнии, тем чаще попадаются на дороге люди, которые бегут в обратном направлении. Они рассказывают страшные вещи. Что народу понаехало много, работы не хватает, платят гроши, на которые нельзя даже прокормиться. Но надежда, что страна с рекламной картинки — белые домики среди зелёных садов — все-таки существует, ведёт людей вперёд. Наконец, вместе преодолев все трудности долгого пути, Джоуды и Уилсоны добираются до Калифорнии.
Перевалив через горы, они делают привал у реки. Впереди последний тяжёлый переезд через пустыню. И тут старший брат Ной вдруг отказывается ехать дальше и, ни с кем не прощаясь, уходит вниз по реке, возле которой, как он говорит, всегда можно прокормиться. Люди ещё не успели отдохнуть как следует, а возле палаток уже появляется шериф. Он велит всем убираться оттуда. Вечером Джоуды уезжают, чтобы пересечь пустыню ночью, пока нет солнца. Уилсоны остаются — больная жена Уилсона не в состоянии ехать дальше.
Во время переезда через пустыню у Джоудов умирает бабка. Ее хоронят в городе Бейкерсфилде на общественный счёт. В Калифорнию Джоуды прибывают, имея всего около сорока долларов, и на хорошие похороны, о которых мечтала бабка, денег у них не хватает.
Плодородная страна враждебно встречает толпы голодных кочевников. Собственники вооружаются кто винтовкой, а кто киркой, готовясь защищать свою собственность. Оплата труда падает. Люди, жаждущие работы, готовые пойти на все ради того, чтобы накормить детей, заполняют все дороги. И в их сознании начинает бродить ярость.
Джоуды останавливаются в придорожном лагере, называемом Гувервиль. Здесь семью покидает Кони, муж сестры Тома Розы Сарона. Беременная Роза тяжело переживает его уход. В этот день в Гувервиле появляется подрядчик, нанимающий рабочих на сбор фруктов. Его сопровождают шерифские понятые. Один молодой человек требует у подрядчика документы. Понятые тут же обвиняют его в красной агитации и пытаются арестовать. Начинается потасовка, в которой участвует Том. Чтобы у Тома не было неприятностей с полицией, проповедник Кейси берет вину на себя. Понятые увозят его с собой, на прощание обещая поджечь лагерь. Поздно вечером Джоуды уезжают. Они двигаются к югу, чтобы разыскать правительственный лагерь Уидпетч, о котором слышали в Гувервиле. О правительственных лагерях люди говорят хорошо. Там самоуправление, полиция туда не суётся. Там даже есть горячая вода. Там можно почувствовать себя человеком. Ночью их останавливает группа вооружённых людей и требует, чтобы эти проклятые Оки (то есть оклахомцы) ехали в любом другом направлении. Том поворачивает грузовик, еле сдерживаясь, чтобы не устроить драку. Пока они колесят по просёлочным дорогам, мать пытается успокоить Тома. Она говорит, что не надо переживать из-за этих людей, ибо народ нельзя уничтожить, он будет жить всегда. Тома удивляют её рассуждения.
В правительственном лагере действительно прекрасные условия для жизни. Но работы в окрестностях нет. Люди пытаются понять, что надо делать, чтобы жить по-человечески. Среди них появляются агитаторы, которые призывают создавать союзы, держаться друг за дружку, потому что власти способны бороться только с одиночками. В Калифорнии хорошая земля. В урожайный год ветви гнутся под тяжестью наливающихся соком плодов и лозе тяжело от виноградных гроздьев. Но закупочные цены слишком низки. Мелкие фермеры не всегда могут собрать урожай, у них нет денег платить за уборку даже по самой низкой цене. Уцелеть могут только крупные собственники, имеющие консервные заводы. И урожаи гниют, и над страной витает запах гниения. А дети умирают от недоедания, потому что пищу гноят намеренно. Горы фруктов горят, политые керосином. Картофель выбрасывают в реки. Люди приходят подобрать продукты, но охрана гонит их прочь. И в глазах, и в душах голодных людей наливаются и зреют тяжёлые гроздья гнева, и дозревать им теперь уже недолго.
Вскоре Джоуды покидают Уидпетч. В поисках работы они едут на север. Неожиданно полицейские на мотоциклах преграждают им путь и предлагают работу. Машина сворачивает с шоссе, и Том с удивлением видит стоящих вдоль дороги и что-то скандирующих рабочих. В сопровождении мотоциклистов грузовик Джоудов вместе с другими машинами въезжает в ворота лагеря для сборщиков фруктов. Вся семья начинает работать на сборе персиков. Проработав целый день, они зарабатывают только себе на ужин. Цены в местной лавке гораздо выше, чем в других местах, но продавец — не хозяин лавки, он тоже всего лишь наёмный рабочий, не он устанавливает цены. Когда мать берет в лавке продукты, у неё не хватает денег на сахар. Она пытается уговорить продавца отпустить ей в долг. В конце концов он отпускает ей сахар, положив в кассу свои деньги. Уходя, мать говорит ему, что точно знает, что за помощью надо идти только к беднякам, только они и помогут.
Сбор хлопка заканчивается. Работы теперь не будет до весны. Денег у семьи совсем не осталось. Начинается сезон дождей. Река выходит из берегов, и вода начинает заливать вагончики. Отец, дядя Джон и ещё несколько человек пытаются построить плотину. В этот день Роза Сарона рожает мёртвого ребёнка. Река прорывает плотину. Тогда мать решает, что нужно уходить куда-нибудь, где посуше. Пройдя немного по дороге, они видят на пригорке сарай и устремляются туда. В сарае лежит умирающий от голода человек. Мальчик, его сын, в отчаянии умоляет спасти отца. Мать вопросительно заглядывает в глаза Розе Сарона, у которой после родов грудь набухла от молока. Роза понимает её взгляд, молча ложится рядом с умирающим, притягивает его голову к своей груди, и лицо её озаряет загадочная счастливая улыбка.
Понравился ли пересказ?
Ваши оценки помогают понять, какие пересказы написаны хорошо, а какие надо улучшить. Пожалуйста, оцените пересказ:
Что скажете о пересказе?
Что было непонятно? Нашли ошибку в тексте? Есть идеи, как лучше пересказать эту книгу? Пожалуйста, пишите. Сделаем пересказы более понятными, грамотными и интересными.
Краткое содержание романа «Гроздья гнева» Стейнбека Д.
Давно установился стереотип об Америке, как об экономическом рае. Страна свободы и демократии. Однако с этим наверняка не согласился бы Джон Стейнбек. «Гроздья гнева», написанные им, расскажут читателю о том, насколько тяжёлой могла быть жизнь рядового американца в годы Великой Депрессии. Роман не утратил своей актуальности и сегодня, причём, применительно не только к Соединённым Штатам.
Фридрих Энгельс в незавершённом труде «Диалектика природы» предполагал: не что иное как труд сделал из обезьяны человека. Тезис так и остался лишь гипотезой, но в том, что труд определённо облагораживает и развивает, есть какая-то правда. Именно трудом человек зарабатывает себе и своей семье на жизнь. В труде он самореализуется (сюда относится, разумеется, и труд интеллектуальный).
Но также и эксплуатация существует столетиями. Зачастую на труде работника наживается кто-то ещё. В этом антагонизме заключена классовая борьба. Но что, если человека, желающего работать, попросту лишают возможности трудиться? Отнимают всякие условия для честного обеспечения себя и своей семьи?
Эти вопросы, пожалуй, ставил себе любой, столкнувшийся с безработицей. Автор настоящей статьи сам совсем недавно, уже в XXI веке, на собственной шкуре уяснил, каким жестоким может быть рынок труда в деградирующей рыночной экономике.
Как быть безработному? Анатолий Чубайс однажды, в 90-е годы, бросил фразу: «Они не вписались в рынок».
В Соединённых Штатах Америки, этой Земле Обетованной для любого предпринимателя, похожая философия ходила на 60 лет раньше — зверствовала Великая Депрессия. Справедливый свободный рынок тогда вышвырнул на улицы 25% взрослого населения — тоже «невписавшиеся». Снижение прибылей, ничего не поделаешь.
Великая Депрессия в США
Но это люди. Целые семьи, которые просто хотели бы трудиться и жить. О судьбе таких людей в годы кризиса и написал свой роман прозаик Джон Стейнбек. «Гроздья гнева» — это великая книга о бедах трудового народа в условиях капитализма.
Джон Стейнбек, краткая биография
Стейнбек был потомком немецких и ирландских эмигрантов, покинувших Родину еще в девятнадцатом столетии. Сын школьной учительницы и казначея, он провёл практически всё детство в сельской провинции. Ещё мальчиком видел тяжёлый труд фермеров и мигрантов. Образы людей земельного труда в дальнейшем постоянно описывал в своих произведениях Джон Стейнбек («Гроздья гнева», «О мышах и людях», «К востоку от рая»).
Писатель родился в 1902-м году. Его смело можно отнести к той плеяде авторов, что пережили столь насыщенную событиями первую половину XX века (в других статьях мы уже говорили о Джордже Оруэлле и Роберте Пенне Уоррене). Кстати, также как его британский коллега Оруэлл, в 20-е годы американец Стейнбек перебивался самыми разными неквалифицированными заработками, лелея мечту в конечном итоге стать писателем. В 30-е же годы литературная карьера, наконец, началась и совпала по времени с мраком Великой Депрессии.
В 1936-м году Джон Стейнбек много проводил времени с сезонными работягами в штате Калифорния, собираясь написать цикл документальных очерков. Однако изначальный замысел сильно трансформировался. Писатель с удивлением обнаружил не только чудовищные условия жизни и работы этих людей – но ещё и то, что в большинстве своём они были обычными американцами, а не приезжими из Мексики.
Эти и другие наблюдения, в конце концов, помогли прозаику написать один из важнейших американских романов ХХ века – «Гроздья гнева».
Кроме всего прочего, Стейнбек дважды бывал в СССР: в 1937-м и 1947-м. В результате второй поездки появилась документальная книга «Русский дневник», призванная рассказать американскому населению о быте обычного советского гражданина. В Советском Союзе регулярно издавались произведения Джона Стейнбека, в том числе и собрания сочинений.
В 1962-м году получил Нобелевскую премию по литературе.
Краткое содержание Гроздья гнева – Стейнбек Джон
Книга «Гроздья гнева»
США, 1930-е. Южный штат Оклахома. Из-за череды неурожайных лет, совпавших с тотальным экономическим кризисом по всей территории страны, крупные землевладельцы и банки, руководствуясь соображениями финансовой целесообразности, начинают выселять фермеров, арендующих участки. Сотни семей попросту сгоняют с места, не предлагая никаких альтернатив или помощи.
Достойное чтиво для господ: Стейнбек, «Гроздья гнева»
Мы не так уж часто касаемся классики и пишем о ней постольку поскольку. Но иногда прочитанная книга дает столько опыта и переживаний, что молчать оказывается решительно невозможно. На этот раз мы с головой погрузились в книгу «Гроздья гнева» Джона Стейнбека, мрачную и бурную, как пылевая буря Оклахомы. История о Великой депрессии, великих переселениях и великих тяготах, которые способны преодолеть люди, которым нечего терять, кроме своих цепей. Рассказываем о том, почему роман определенно стоит прочитать.
В самый разгар Великой депрессии, поставившей на колени половину цивилизованного мира, в центральных регионах Соединенных Штатов разыгралась трагедия, о которой не принято упоминать. С 1930-го по 1940-ой год в американских и канадских прериях бесчинствовали пыльные бури, практически беспрерывно метавшиеся с места на место, уничтожая посевы, которые едва пробились из выжженной земли.
Гонимая ветрами пыль стачивала с домов и автомобилей краску, глубоко въедалась в шерсть животных и непроницаемой пеленой обволакивала солнце. Воистину, от нее не было спасения. Но самым страшным было то, что пыль оседала в легких несчастных, вызывая пневмонию, и толстым слоем устилала пахотные земли, лишая возделывавших их фермеров большей части урожая. В последствии эти события нарекли «Пыльным котлом».
Если бы апогеем этой истории стал закономерный, но поддающийся контролю голод, то о ней не было бы и повода вспоминать. Беда в том, что в те времена в Соединенных Штатах была крайне популярна издольщина. Это одна из множества форм аренды земли, при которой арендатор расплачивается с собственником большей частью собранного урожая. Но поскольку бури раз за разом, подобно изголодавшейся саранче, губили и без того чахлые посевы, арендаторам было нечем платить. Долги копились, терпение землевладельцев кончалось, и не знавшие ничего кроме работы на земле фермеры оказывались на улице. Без крыши над головой, без куска хлеба и лишенные всякого понимания, в каком направлении двигаться дальше.
«В конце мая небо выцвело, и облака, всю весну державшиеся кучками высоко в небе, мало-помалу растаяли. Тучи появлялись ненадолго и исчезали, а потом и вовсе перестали собираться. На поверхности земли образовалась тонкая спекшаяся корка, и по мере того как выцветало небо, выцветала и земля: красные поля становились жухло-розовыми, серые выгорали до белизны».
Одни оставались в родных краях и с трудом приспосабливались к изменившимся реалиям, а другие перебирались в соседние штаты в поисках хоть какой-то работы. По официальным данным за десятилетие их набралось огромное количество: больше двух с половиной миллионов. И примерно десятая часть от этого числа двинулась в направлении солнечной Калифорнии, нисколько не пострадавшей от натиска пыльных бурь и славившейся успехами сельского хозяйства. То была вынужденная миграция, подпитываемая ужасом голодной смерти в чистом поле, попутно — финальная глава в освоении Дикого Запада.
Главный роман нобелевского лауреата Джона Стейнбека, «Гроздья гнева», берет начало в Оклахоме в самый разгар «Пыльного котла». Дороги по щиколотку усыпаны густой желтой пылью, некогда пышущие зеленью поля тяжело дышат под натиском невиданной доселе напасти, а ошарашенные фермеры с нескрываемым страхом таращатся в пустую глотку собственного будущего. Именно в это тяжелое время на сцену выходит главный герой романа — Том Джоуд.
«Я хочу заклеймить позором тех жадных ублюдков, что ответственны за Великую депрессию и ее последствия»
К счастью, Том не одинок, у него есть не самая крепкая, но все же семья, для которой его прошлые прегрешения ничего не значат. Для них он любимый сын, внук и брат, без которого им пришлось худо. И, тем не менее, в его отсутствие они честно работали на арендуемой земле и стойко переносили все горести. До той самой поры, пока чаша страданий не превратилась в неподъемную ношу. Собственник в лице безликого банка согнал их с земли, на которой трудилось не одно поколение Джоудов, а построенный ими дом втоптал в серую пыль прямо у них на глазах. В итоге, они, как и сотни тысяч других семей, остались без крыши над головой и без средств к существованию. Обездоленные работяги, решившие попытать счастья на западном побережье обескровленной родины.
«Банк — чудовище — должен получать прибыль все время. Чудовище не может ждать. Оно умрет. Нет, уплату налогов удерживать нельзя. Если чудовище хоть на минуту остановится в своем росте, оно умрет. Оно не может не расти».
Что интересно, главной движущей силой романа, его лицом и сердцем, является не Том, а вся его семья, насчитывающая в начале пути ровно дюжину человек. Но по мере продвижения на Запад, напоминающего мучительную дорогу в Преисподнюю, измотанное с самого начала семейство постепенно, но неумолимо, редеет. Кто-то умирает, кто-то ступает на свой собственный путь, исключающий каких бы то ни было попутчиков, но, несмотря на все удары, ядро семьи остается в целости и сохранности. В отдельные моменты может показаться, будто «Гроздья гнева» создавались как дань уважения семье, но это вовсе не так.
Стейнбек написал очень жестокий и откровенный роман, ставящий во главу угла неравноправие и беспринципность власть имущих. Ведь именно по воле этих безликих сволочей с насквозь прогнившими сердцами на простых людей начинают сыпаться невзгоды. Сначала алчные и влиятельные люди выгоняют работяг с земли, а потом предлагают работу, платы за которую не хватит даже на достойный ужин.
Здесь миром правит жажда наживы и поразительный эгоизм, позволяющий не замечать того, что за прибылью скрываются умирающие от голода дети, задыхающиеся от тоски по дому старики и спящие на холодной земле женщины, в чреве которых ютится якобы святая жизнь. Говорят, что деньги не пахнут, но деньги, заработанные подобным образом, пахнут гниющей плотью.
Хотя, если быть справедливым, богачи — не единственное зло, запечатленное Стейнбеком. Дело в том, что прибывшие в Калифорнию бедняки оказываются здесь чужаками и дешевой рабочей силой, считаться с которой нет никакой необходимости. Даже простой калифорнийский люд, которому повезло чуточку больше, пренебрежительно именует переселенцев «оки» и вытесняет их на окраины городов в так называемые Гувервилли — грязные и затхлые селения, собранные из различного бесхозного скарба.
Коренные жители видят в переселенцах захватчиков, претендующих на их рабочие места. Соответственно, помогать бедолагам никто не горит желанием. Более того, многие не рады им до такой степени, что ради выдворения из родной Калифорнии, поджигают Гувервилли и избивают их измученных постояльцев. Чем не гражданская война в миниатюре?
«Люди приходят с сетями вылавливать картофель из реки, но охрана гонит их прочь; они приезжают в дребезжащих автомобилях за выброшенными апельсинами, но керосин уже сделал свое дело. И они стоят в оцепенении и смотрят на проплывающий мимо картофель, слышат визг свиней, которых режут и засыпают известью в канавах, смотрят на апельсиновые горы, по которым съезжают вниз оползни зловонной жижи; и в глазах людей поражение; в глазах голодных зреет гнев. В душах людей наливаются и зреют гроздья гнева — тяжелые гроздья, и дозревать им теперь уже недолго».
Каждая глава книги пропитана отчаянием и болью, здесь нет ни единого просвета до самого финала, да и тот не особо обнадеживает. «Гроздья гнева» — крайне убедительное и откровенное высказывание на тему алчности и бессердечности и возглас в пользу утопичного равноправия. После некоторых эпизодов романа поперек горла становится настолько увесистый ком, что проглотить его не удается по нескольку часов к ряду. И даже когда он, погребенный под сутолокой дней, оказывается глубоко внутри, порожденные им смятение и гнев продолжают медленно тлеть. Прочитать «Гроздья Гнева» стоит хотя бы ради этого мощного впечатления.
Джон Стейнбек «Гроздья гнева»
«То, над чем трудились корни виноградных лоз и деревьев, надо уничтожать, чтобы цены не падали, — и это грустнее и горше всего. Апельсины целыми вагонами ссыпают на землю. Люди едут за несколько миль, чтобы подобрать выброшенные фрукты, но это совершенно недопустимо! Кто же будет платить за апельсины по двадцать центов дюжина, если можно съездить за город и получить их даром? И апельсинные горы заливают керосином из шланга, а те, кто это делает, ненавидят самих себя за такое преступление, ненавидят людей, которые приезжают подбирать фрукты. Миллионы голодных нуждаются во фруктах, а золотистые горы поливают керосином. И над страной встает запах гниения.
Жгите кофе в пароходных топках. Жгите кукурузу вместо дров — она горит жарко. Сбрасывайте картофель в реки и ставьте охрану вдоль берега, не то голодные все выловят. Режьте свиней и зарывайте туши в землю, и пусть земля пропитается гнилью.
Люди приходят с сетями вылавливать картофель из реки, но охрана гонит их прочь; они приезжают в дребезжащих автомобилях за выброшенными апельсинами, но керосин уже сделал своё дело. И они стоят в оцепенении и смотрят на проплывающий мимо картофель, слышат визг свиней, которых режут и засыпают известью в канавах, смотрят на апельсинные горы, по которым съезжают вниз оползни зловонной жижи; и в глазах людей поражение; в глазах голодных зреет гнев.»
Роман родился из серии газетных очерков.
Создание книги опустошило Стейнбека
Название заимствовано из «Боевого гимна республики»
Жена Стейнбека Кэрол предложила использовать слова «гроздья гнева» из «Боевого гимна республики»: «Я увидел, как во славе сам Господь явился нам, / Как Он мощною стопою гроздья гнева разметал». Стихотворение, ставшее затем песней, было написано в 1861 году Джулией Уорд Хоуэ. Она же в свою очередь позаимствовала выражение «гроздья гнева» из библейского Откровения 14:19. Выбирая такое заглавие, Стейнбек подчеркивал, что книга не является коммунистической пропагандой – он ожидал, что именно так ее будут называть.
Роман был признан критиками и стал бестселлером – к февралю 1943 года было выпущено около 430000 экземпляров. Но в то же время она вызвала полемику. Калифорнийская Ассоциация фермеров выразила свое возмущение книгой, в которой утверждалось, что они используют переселенцев как дешевую рабочую силу. Они называли книгу «сплошным враньем» и начали кампанию против нее, публично бросив книгу в костер и обвинив в коммунистической направленности. Другие общественные организации запретили книгу из-за бранных слов и того, что в финале женщина кормила грудью умирающего от голода мужчину.
После выхода книги Стейнбеку пришлось приобрести оружие
Экранизация 40-го года стала хитом
Книга сама по себе достигла успеха, а фильм 1940 года закрепил за ней статус классики. Экранизацию поставил Джон Форд с Генри Фондой в роли Тома Джоуда. Известно, что Стейнбеку понравилась картина Форда, он даже сказал, что она заставила его «поверить собственным словам». Форд получил «Оскар» как лучший режиссер, а Джейн Дарвелл как лучшая актриса второго плана за роль Ма Джоуд.
Книжная лига
12.6K постов 58.6K подписчика
Правила сообщества
Мы не тоталитаристы, здесь всегда рады новым людям и обсуждениям, где соблюдаются нормы приличия и взаимоуважения.
При создании поста обязательно ставьте следующие теги:
«Ищу книгу» — если хотите найти информацию об интересующей вас книге. Если вы нашли желаемую книгу, пропишите в названии поста [Найдено], а в самом посте укажите ссылку на комментарий с ответом или укажите название книги. Это будет полезно и интересно тем, кого также заинтересовала книга;
«Посоветуйте книгу» — пикабушники с удовольствием порекомендуют вам отличные произведения известных и не очень писателей;
«Самиздат» — на ваш страх и риск можете выложить свою книгу или рассказ, но не пробы пера, а законченные произведения. Для конкретной критики советуем лучше публиковаться в тематическом сообществе «Авторские истории».
Частое несоблюдение правил может в завлечь вас в игнор-лист сообщества, будьте осторожны.
Одна из моих самых любимых книг.
говорят в СССР фильм то ли запрещен был, то ли просто был не понят
бедный фермер имел машину «нам бы такую бедность!»
после того, как банк отобрал их землю за долги
Так-то Джоуды были арендаторами, а земля принадлежала банку.
«Аренда больше не оправдывает себя. Один тракторист может заменить двенадцать — четырнадцать фермерских семей. Плати ему жалованье и забирай себе весь урожай.»
Почему-то вспомнилась книга «Ташкент — город хлебный»
Прежде чем боготворить США, учите историю, там такое иногда похлеще любого ГУЛАГа!
Интересно,в 1933 году какой-нибудь советский писатель смог бы написать книгу про голод в СССР,и чтобы эту книгу свободно продавали в магазинах?Вопрос риторический,господа совкодрочеры, можете не отвечать.
Спасибо! С этой книги я полюбила Стейнбека
И апельсинные горы заливают керосином из шланга, а те, кто это делает, ненавидят самих себя за такое преступление, ненавидят людей, которые приезжают подбирать фрукты. Миллионы голодных нуждаются во фруктах, а золотистые горы поливают керосином. И над страной встает запах гниения.
Мне лично она не зашла,сколько не пробовал прочесть, но остановился на моменте когда они приехали в первый лагерь по дороге к американской мечте. Как то не затягивает, больно уныло.Но это лично мое мнение
В твоём сраном совке народу от голода погибло на порядки больше, но ты не рефлексируй продолжай дальше орать что у них там негров вешают
А можно пруф, только не русскоязычное говно, а нормальный, англоязычный?
Accused by some critics of writing a sentimental novel, Steinbeck defended himself in a letter to his editor, Pascal Covici:
‘I’ve done my damndest to rip a reader’s nerves, I don’t want him satisfied…. I tried to write this book the way lives are being lived not the way books are written…. Throughout I’ve tried to make the reader participate in the actuality, what he takes from it will be scaled entirely on his own depth or hollowness.’ (qtd. in DeMott xviii)
Наверное он в сша был типа как наш солженицын.
Киноистория: Гроздья гнева
Переместимся на 100 лет назад. Соединительные Штаты Америки.
Газета «Нью-Йорк Трибьюн» пишет: «Позор законам, которые посылают здоровых, сильных людей, мечтающих о работе и умеющих работать, в дома для бедных, вместо того, чтобы дать им участок земли, который мог бы прокормить их и их семьи. Закон о бесплатной раздаче государственных земель избавил бы города от половины нищих. Кто видел фермера, который бы голодал на собственной земле?». Консерваторы возражали: «В Европе неурожай и безработица. Если следовать совету уважаемой «Нью-Йорк Трибьюн», то скоро все ночлежки Ирландии, Германии и Скандинавии опустеют, и их обитатели примчатся на наш плодородный Запад».
И многие, действительно, примчались. Всего бесплатные участки земли получили более двух миллиона семей. Среди них было много немцев, ирландцев, скандинавов и наших братишек с самоваром, естественно. Нужно было заплатить всего 10 долларов за оформление документов. Поселенец, приступивший к обработке земли и начавший возводить на ней строения, получал бесплатно право собственности на эту землю по истечении 5 лет.
Получить землю мог любой человек, достигший 21 года и не воевавший на стороне Юга(отправим негров обратно в Африку, они больше не рабы) против Севера(пущай остаются, они больше не рабы). Это могла быть женщина(!), это мог быть бывший раб(!!), и это мог быть иностранец(. ), выразивший желание стать гражданином США. По этому закону было роздано 115 миллионов гектаров – 12% территории страны.
Что могло пойти не так?
Получив землю на Великих равнинах фермеры начинают активно ее распахивать. Плодородный слой почвы земель достигал несколько десятков сантиметров. Во время активной эксплуатации он стремительно истощался. Выпас скота добил всю местную растительность: фермеры разрешали на заброшенных полях пастись скоту до тех пор, пока вся растительность не была истреблена, отчего почва стала еще больше истощаться и ее легче было подхватить ветру. Начались мощные пылевые бури, которые уничтожали урожай и вызывали силикоз у людей – болезнь шахтеров и бурильщиков. В 1932 году на Среднем Западе было 14 пылевых бурь, а в 1933 – уже 38(!). Экстенсивная обработка почвы привела к возникновению «пыльных котлов» – Dust Bowls.
А тут ещё и мировой кризис.
Великая Депрессия добивает фермеров. Денег нет практически ни у кого. Фермеры начинают закладывать землю. Долги быстро увеличиваются. Процветает издольщина – арендаторы начинают работать за часть урожая на чужой земле. Мелкие хозяйства не выдерживают конкуренции, и банки начинают выгонять людей с их собственной земли.
Пустеют города. Мигранты бросают фермы в Оклахоме, Арканзасе, Канзасе, Миссури, Техасе, Колорадо, Айове, Небраске. 3,5 миллиона переселенцев! Их презрительно называют «оки» (оkie). Более 500 000 американцев остаются без крова.
О жизни этих переселенцев пишет серию статей журналист Джон Стейнбек. Он проводит лето среди сезонных рабочих Калифорнии. Увиденное потрясает писателя. Оказывается, что подавляющее число сезонников — это не пришельцы из Мексики, а обычные американские граждане. Стейнбек совершит несколько поездок в лагеря сезонников, проедет сам на автомашине по их пути из Оклахомы в Калифорнию, прежде чем он напишет книгу «Гроздья гнева».
Роман сразу становится бестселлером. На него записываются в очередь в библиотеках. Его постоянно цитируют: «Сколько у тебя есть в кармане, на столько у тебя и свободы», «Если тебе нужна помощь, иди к беднякам», «Женщины и дети твердо знали: нет такой беды, которую нельзя было бы стерпеть. Лишь бы она не сломила мужчин».
Стейнбека тут же называют коммунистическим пропагандистом. На что Стейнбек предлагает господам просто выглянуть в окно и увидеть толпы голодных людей. Господа угрожают расправой. Стейнбек покупает ружьё.
Через год великий режиссер Джон Форд снимает фильм «Гроздья гнева». Тот самый Форд – единственный обладатель четырех(!) премий «Оскар» за лучшую режиссуру («Осведомитель», «Гроздья гнева», «Как зелена была моя долина», «Тихий человек»).
Джон Форд: «Я не смог забрать первых трех «Оскаров». Один раз я поехал на рыбалку, второй раз был на войне, а в третий случайно напился».
Прежде, чем приступить к съемкам фильма Форд посылает своих помощников в лагеря переселенцев – действительно ли все обстоит так плохо, как это описывает Стейнбек. Взрослые мужчины возвращаются в слезах: всё гораздо хуже, Джон.
Опасаясь, что ему будут мешать в съемках, Форд делает вид, что снимает кино под липовым названием «Шоссе 66». Именно по нему едут герои фильма из Оклахомы в Калифорнию. Route 66 – это «Главная улица Америки» или «Мать Дорог». А фильм фактически становится первым фильмом жанра «роуд муви».
Семейство отправляется в дорогу. Ведь у них есть листовка «В Калифорнии требуется 800 человек на уборку урожая». А значит, есть надежда. И сотни тысяч таких же фермеров тоже едут в Калифорнию.
А дома такой надежды нет. Их дома больше нет. Разрушен у них на глазах железной пятой.
Шедевральный момент в фильме:
– Да ведь ты сын Джо Дэвиса?
– Он самый,- отвечал тракторист.
– Зачем же ты пошел на такую работу – против своих же?
– Три доллара в день. Надоело пресмыкаться из-за куска хлеба и жить впроголодь. У меня жена, дети. Есть-то надо. Три доллара в день, и работа постоянная. Мой младший сынишка еще в жизни своей не носил башмаков.
– Я собственными руками построил этот дом. Выпрямлял старые гвозди для обшивки, прикручивал проволокой стропила. Дом мой. Я сам его строил. Только попробуй его зацепить. Я стану у окна с ружьем. Только попробуй подъехать поближе, я тебя пристрелю, как кролика.
Есть тут и луч света в тёмном царстве.
Одна из самых сильных сцен – покупка хлеба за десять центов. И двух пятицентовых леденцов за один цент. И водители, не взявшие сдачу.
Форд очень старался не поссориться с правительством при съемке фильма. Убрано богоборчество. В фильме показан чистый лагерь, управляемый Министерством сельского хозяйства. Правительство создает лагеря для «сезонников», где есть умывальники, туалеты и даже душевые с тёплой водой, куда не суются шерифы, поджигающие поселения обездоленных.
Различается и концовка. У Стейнбека это практически эпос. Женщина кормит грудью голодающего. У Форда это патетическая мечта о справедливости: «Я везде буду, куда ни глянешь. Поднимутся голодные на борьбу за кусок хлеба, я буду с ними. Где полисмен замахнется дубинкой, там буду и я. Если Кейси правильно говорил, значит, я тоже буду с теми, кто стерпит и не закричит. Ребятишки проголодаются, прибегут домой, и я буду смеяться вместе с ними – радоваться, что ужин готов. И когда наш народ будет есть хлеб, который сам же посеял, будет жить в домах, которые сам выстроил, – там буду и я, понимаешь?»
Как же были наивны люди до Второй мировой войны.
Когда начнется война режиссер Джон Форд, писатель Джон Стейнбек и актер Генри Фонда, сыгравший главную роль в фильме, не будут отсиживаться дома. Форд служил во флоте, принимал участие в высадке на Омаха-бич. По окончании войны ему было присвоено звание контр-адмирала. Стейнбек участвовал в диверсионных набегах и получил ранение. Фонда добровольцем поступил в Военно-морские силы США и прослужил три года. Был награждён «Бронзовой звездой» и отмечен Благодарностью Президента.
Роман «О мышах и людях»
«О мышах и людях» Джона Стейнбека — это очень трогательная история дружбы двух мужчин, оказавшихся на задворках общества и на грани экономического обнищания в годы Великой Депрессии в 30-е годы. Посредством тончайших и искуснейших мазков Стейнбек изображает словесную картину, в которой завуалировано это глубинное стремление рабочего класса Америки к реализации собственных чаяний и надежд. В своем небольшом рассказе Стейнбек, наверное, как никто другой из писателей, возносит жизнь бедных и обездоленных людей на новый, символический уровень. Читатель определенно может найти в нем глубокий опыт трагического переживания, а также посыл к тому, что вопреки любым происшествиям жизнь продолжается дальше. Как вы уже могли догадаться, концовка повести до боли трагична и, пожалуй, может произвести неизгладимое впечатление даже на самые черствые сердца. Поэтому, если вы до сих пор не знакомы с содержанием рассказа, но уже заинтригованы вступлением, советую сначала обратиться к оригиналу.
История начинается с появления двух рабочих, которые пешком пересекают необъятную страну в поисках работы. Один из них — Джордж Милтон — приземистый мужчина, смотрящий на мир сквозь призму цинизма и недоверия. Его попутчик — Ленни Хилли — дородный и крепкий мужчина, к которому Джордж относится как страший брат, напутствующий его на истину. Примечательно, что в переводе фамилия Хилли была интерпретирована: в одном из эпизодов работник на ранчо, услышав его фамилию, говорит, что не такой он уж и хилый. В оригинале Стейнбек использует фамилию Small — переводится как «маленький». Таким образом, Джон Стейнбек играет словами, ведь гигантского вида Ленни отнюдь не мал и не хил, однако вся его слабость заключается в голове — ментальном расстройстве, которое делает из здоровенного детины ребенка в теле взрослого.
При одной только мысли о Ленни сразу всплывает параллельный образ Бенджи Компсона из книги «Шум и ярость» Уильяма Фолкнера, такого же ребенка в душе, но взрослого снаружи. Впрочем, еще более четкое сходство вызывает образ Джона Коффи из произведения Стивена Кинга «Зеленая миля», столь ярко воплощенный в одноименной киноленте. Джон Коффи — такой же верзила как и Ленни, страдающий психическим расстройством, но наделенный чем-то ярким: Коффи — необычным даром, а Ленни — редкой по нашим временам добротой и наивностью.
Итак, Джордж и Ленни лелеют одну заветную мечту: они хотят обзавестись собственным земельным участком, выращивать там свой урожай, ухаживать за живностью, а главное — Ленни жаждет выращивать и кормить кроликов. Но для этого им необходимо заработать денег! Именно поэтому они ищут новое ранчо, где им дадут кров и работу, ведь определенные обстоятельства их вынудили покинуть предыдущее место работы. В этом эпизоде Стейнбек действует как искусстный рыболов: в начале рассказа он насаживает наживку на крючок, лишь вскользь упоминая, что друзьям приходится скоро покинуть предыдущее их место труда; затем забрасывает эту наживку, рассказывая случай в предыдущем городе, когда Ленни привлекло красное платье одной девушки, он решил его потрогать (без какого-либо сексуального подтекста), но был обвинен в изнасиловании; а после этого умело подсекает, сопроводив свой рассказ событием с женой Кудряша на ферме.
Кульминационное событие всего произведения завязано на любви Ленни ко всему мягкому и приятному на ощупь: он хотел потрогать платье девушки, гладил мышей и новорожденных щенков, а также гладил шелковые волосы жены Кудряша, причем по ее собственной просьбе, но в силу своей психической неполноценности Ленни не отдает себе отчет во всех своих действиях. Женщина, испуганная тем, какое чрезмерное внимание Ленни уделяет ее волосам, пытается вырваться, но в крепких руках верзилы она — беспомощный щенок, которого Ленни буквально «залюбил» до смерти. Все что ему теперь остается — вновь искать спасение бегством.
На мой взгляд, «О мышах и людях» — это история триумфа настоящей дружбы и товарищества. Помимо этого, избегая догматических и формализированных форм и постулатов, рассказ обнажает пороки, царившие в том обществе: расизм, сексизм, нетерпимость, предрассудки по отношению к ограниченным людям. Честь и хвала Джону Стейнбеку за то, что он описывает все эти изъяны в рамках абсолютно естественных и человеческих форм. Вы можете спросить, при чем здесь триумф товарищества?! Возможно и так! Но кто сказал, что настоящая дружба должна проявляться лишь в форме обоюдной помощи, когда это удобно обеим сторонам? Стейнбек явно думал иначе…