гурджиевские движения что это
В чём польза Гурджиевских движений
Многие актёры, танцоры, музыканты, публичные ораторы испытывают застенчивость, настолько их волнует мнение и отзывы публики, независимо от того, какое действие они производят на зрителей — возбуждающее или успокаивающее. Они не осознают себя, скорее, другие чувствуют их. Это состояние застенчивости может ощущаться как болезнь. Это унизительное состояние, в котором они чувствуют скорее сходство с нищими, чем с королями. Оценка самих себя зависит от внешней оценки. И отражение внешнего является заменой реальности настоящего момента.
Если реакция не соответствует их ожиданиям, она вызывает привычную цепь страданий, боли и напряжения. Если даже отклик соответствует ожиданиям, всё равно присутствует напряжение. Как не утратить это в будущем? Стеснительность — это постоянное давление между вами и миром.
Да, стеснительность — это составляющая возбуждения, и может выступать как дополнение. Но какая высокая цена за небольшую порцию адреналина!
Практика этих движений помогает трансформировать стеснительность в осознание себя. Стать более осознанным, более тотально включённым, пребывать в центре, осознавая в то же время периферию, сцену, огни, зрителей, но не быть раздавленными ими.
В этом смысл самовспоминания — вы действуете из осознанности, вы настолько тотальны в своих действиях, что не зависите ни от чьего внимания. Энергия, которая уходила на стеснительность, высвобождается и трансформируется в бдительность, лёгкость и текучесть.
Вот несколько важных тем:
Движения открывают участнику высшее состояние осознанности, очень активное и вибрирующее состояние, в каждом маленьком движении, которое он выполняет.
Тело, познанное лучше и живущее лучше, чувствует себя более свободно, как будто оно легче; его приводит в жизнь более тонкая энергия, которая обычно не чувствуется в нашей повседневной практике.
Движения были созданы не ради красоты, хотя они очень харизматичны; они были задуманы для того, чтобы сделать участника открытым этой высшей энергии и помочь ему достичь высшего уровня бытия в обыденной жизни.
История движений Гурджиева
Существует множество версий относительно конкретных источников гурджиевских танцев. Доподлинно известно лишь то, что Гурджиев восстанавливал и воссоздавал эти Движения, опираясь на опыт своих многочисленных путешествий по Среднему Востоку, средней Азии и Тибету. Многие Движения он создавал сам. Мы обладаем информацией о культурно-географическом происхождении лишь немногих танцев. Сам Гурджиев редко говорил что-либо об истории того или иного Движения. Условно можно сказать, что танцы принадлежат четырем основным культурам: суфийской, ассирийско-вавилонской, христианской и тибетской.
Каждое движение в этих танцах имеет свое собственное место, направление и вес. Комбинации и последовательности математически просчитаны. Позы организованы таким образом, чтобы вызывать определенные заданные ощущения.
Тот, кто наблюдает их – также участвует – он читает их как пьесу, в которой могут принимать участие высшие эмоции и высший разум. Каждая деталь танца является чрезвычайно важной, даже самый маленький элемент принят во внимание, ничто не оставлено на волю шанса или воображения.
Существует только один возможный жест, поза, ритм через который презентуется определенная человеческая или космическая ситуация. Другой жест, поза или движение не представляло бы истину – оно было бы ложно.
Если малейший просчет имел бы место, весь танец был бы осквернен, а фантазия заменила бы место Знания.
Некоторые из Движений вполне ощутимо представляют собой средства передачи опыта, который не может быть схвачен обычной рациональной мыслью. Человек может ощутить, что внутри него протекает особый алхимический процесс, который не только предстает для него как проблеск Пути, но и указывает ему дальнейшее направление.
Для многих первое впечатление от Движений являлось и является поныне настоящим открытием, несравнимым ни с чем, что было известно в мире танца. Те, кто практикуют Движения, нередко называют их «сакральными танцами» по причине их исключительного воздействия на их психологическое состояние и расширение сознания.
Эти танцы на первый взгляд кажутся лишь причудливыми упражнениями на тренировку внимания. Однако, овладев этим вниманием, ученик встречает новую задачу – наблюдение и ощущение себя как единого целого (включающего в себя три аспекта: физический, интеллектуальный и эмоциональный). Это поворот к более тонкому качеству внимания. Возникающее таким образом удвоенное усилие (тонкое управление частями тела и одновременное внимание к себе как целостности) нередко приносит с собой мимолетное и яркое ощущение свободы, которое хотя и кратковременно, но настолько незабываемо, что влечет к себе снова и снова.
Выполняя эти движения, все три центра (физический, интеллектуальный и эмоциональный) могут ощущаться как работающие одновременно и совместно. Такой опыт может служить источником спонтанно возникающего контакта с особой энергией каждого из центров, может позволить заглянуть в привычные способы действий на ментальном и физическом уровнях, являющихся базисом для внешней и внутренней активности.
Этот тип работы становится возможным, когда движения перестают управляться только интеллектуально. Устранение вмешательств «головы» позволяет проявиться новой свободе мысли и лучшему контролю жеста, а также удерживать внимание на своем внутреннем Я. Теперь Движения производятся из ясного ощущения Себя, которое рождается в активном внимании. Можно сказать, что теперь движения совершаются не мной, а через меня. Это все меняет.
Чем же являются эти движения? На этот вопрос ответит только прямой опыт Движений. Однако можно с уверенностью сказать, что они указывают путь к достижению и поддержанию состояния пробужденности.
Мы можем быть удовлетворены ощущением от нашей внутренней жизни, но внутри нас должен всегда оставаться Вопрос, ведь именно он ведет нас дальше, к тем аспектам себя, которые еще не проявлены в нас. Мы чувствуем, что должны двигаться дальше. Ощущение внутренней жизни, которое проявляется через работу над вниманием, также как и через переживание порядка и комбинации жестов и поз дает нам почувствовать новый контакт со своим телом и приносит с собой ощущение легкости и текучести, не являющееся чисто телесным.
Тело предстает как инструмент нового источника жизни. Оно становится доступным для всего, что от него требуется, и находит в этом акте служения одновременно и свободу и радость, которая является не только радостью гармонично выполненного движения или более активного участия в жизни, но радостью пребывания в Полноте, в состоянии присутствия в себе.
Теперь, мы видим возможность стать более тонкими инструментами и открыться каналам других, легчайших влияний, которые всегда протекают сквозь нас, оставаясь неузнанными. Когда же эти влияния обнаруживаются нами, они становятся питанием для тех высших сторон человека, которые создают возможность продолжать внутренний поиск.
Удивительная сила движения проявляется в материализации сил высшего порядка, что отнюдь не означает, что человеком здесь является лишь пассивным проводником этих сил. Напротив, разворачивание фигур танца позволяет раскрыться особым внутренним отношениям танцующего с высшим. Выступающие становятся активными носителями сил проявляющихся через движения (что нередко передается и зрителю). Группа, работающая вместе долгое время, испускает особое «вещество», реальность которой, как бы тонка она не была, ощущается так же реально, как свет или звук ощущается нашими органами чувств.
Человек имеет двигательный центр, инстинктивный центр, сексуальный центр, интеллектуальный центр, центр эмоций, а также существуют высший эмоциональный и высший интеллектуальный центры. Все это разные УМЫ, которые существуют в нас. Они работают отдельно друг от друга, но могут стать и единым целым. Кроме того, они часто активизируются в неподходящий момент. Интеллектуальный центр (ум) может включаться в тот момент, когда время действовать двигательному центру (уму). Например, когда размышления вмешиваются в движения, даже для того, кто в совершенстве знает движения, появятся помехи, хаос. И хаос где-то проявится, пусть даже только в маленьком пальце, который будет двигаться. Но если вы позволяете действовать двигательному центру, он знает то что, что нужно делать.
Это важно понять. Когда вы двигаетесь, вы освобождаетесь от действия других центров своего тела, и оставляете двигательный центр независимо действующим. И в день, когда вы позволите ему быть тотально свободным, появится шанс чему-то более высокому проявиться через вас. Но до тех пор, пока другие центры проявляются в вас, движение будет несовершенным. Или будет технически совершенным, но неодухотворенным. Некоторые способны практиковать и не поддаваться воздействию помех, потому что для них главное – техника. Но дух движения не живет в их движениях. Для того чтобы дух вошел в движения, необходимо время, необходимы повторения, а также внутренняя трансформация, которая происходит постепенно.
Если у вас, например, какая-либо эмоция зафиксирована в эмоциональном центре, что–то, что вы пережили однажды, и что создало страдание в вас; даже если вы совсем забыли об этом; ваш эмоциональный центр – который ученые называют ЛИМБИЧЕСКОЙ СИСТЕМОЙ – оставляет соответствующую метку в физическом теле, она записывает здесь особую программу. Таким образом, память об этом прочно записана и не только в лимбической системе, но и где-то в теле, т.к. каждая часть лимбической системы соотносится с каким-либо органом или частью тела. Пока вы не освободитесь от этого фрагмента прошлого, “зафиксированного” чаще всего в детстве, технически вы можете быть совершенны, но по малейшему поводу в вашей практике движений будут возникать помехи. Существуют техники – телесно-ориентированные и двигательные, которые влияют непосредственно на мозг. Если вы объединяете катарсис, связанный с этим переживанием, и переструктурирование мозга через другую модель движения, происходит очищение.
Для обычных людей есть предварительная практика, называемая катарсис. Они могут освободить себя немного, психологически, но, к сожалению, это не перепрограммирует лимбический мозг. Болезненное событие “зарегистрировано” в вас, и через катарсис, анализ, “разматывание”, через движения или другим способом вы снимаете определенное физическое напряжение, связанное с этим запечатлением в эмоциональном центре или лимбической системе. В физическом теле энергия напряжения высвобождается катарсисом, но информация остается в мозге, до тех пор, пока она не будет перепрограммирована, переформирована через другую модель движений, например, через Гурджиевские движения.
Некоторые движения имеют очень точное значение; они связаны с определенными группами нейронов, и в силу этого, записывают информацию в мозг. Если у вас в определенной зоне мозга есть след прошлого, вы должны переписать на него определенное движение. Стереть – это катарсический элемент, затем записать новую структуру. С этого момента ваш мозг вновь функционирует должным образом, он освобожден. Одновременно, и место в вашем теле, которое было травмировано, тоже освобождено.
Сакральные танцы являются выражением космического знания и могут быть использованы как способ познания законов высшего порядка
Гурджиевские движения что это
Одним из потрясающих аспектов учительской работы Гурджиева было то, что сейчас называется Священными танцами или Движениями. Иногда Гурджиев называл себя не иначе, как учителем храмовых танцев и отказывался от какого-либо другого статуса. Конечно, никто не воспринимал это всерьез, но для многих это было самой привлекательной частью обучения.
Безусловно, уникальной заслугой Гурджиева было уже даже то, что ему удалось познакомить запад с подборкой храмовых танцев и священных ритмов.
В некоторых монастырях и братствах долгое время сохранялись традиции тщательно скрывавшиеся от обычных путешественников. Другие танцы можно увидеть без каких либо особых препятствий. Некоторые из них широко известны, например, движение дервишей Мевлевийа и Руфаийа, на еженедельные церемонии которых допускаются посетители в том числе и европейцы. Другие же, например танцы дервишей Хельветийа, то есть «уединившихся», показывают только тем, кого признали истинно ищущим, причем, наиболее важные, центрально-азиатские священные танцы не связаны ни с какой либо конкретной религией. Они практикуются уже многие тысячи лет, и монастыри, в которых они сохраняются, обладают также и знаниями из далекого прошлого, передававшимися из поколения в поколение при помощи этих же самых священных танцев и ритуалов.
Гурджиев пишет, что отправился в один дервишский монастырь в центральной Азии, где провел два года обучаясь музыке и ритму. Скорее всего, это была текка ордена Йсевийа, которые являются в этой области специалистами высокого класса.
Рассказывая о народных танцах, Гурджиев упомянул о том что в Ташкенте были особенные танцы, но что еще дальше были совсем особенные танцы. Однако чтобы увидеть их нужен был поручитель. Там учили йесевитским танцам и он нашел учителя, который мог учить при помощи танцев тому, чему другие учили при помощи книг.
По словам Гурджиева, лишь немногие люди знали язык символов. Затем он высказал одно очень важное утверждение, которое бы показалось удивительным любому человеку, но как ни странно оно было высказано ребенку, который по счастью запомнил его слово в слово: «Где-то символ, где-то техника, а где-то танец». Это как раз соответствует особенностям орденов Накшбандийа, Джаллалийа и Йесевийа, что кроме того, свидетельствует еще и о родстве с Ходжаганом через ниточки связь между которыми в противном случае осталось бы лишь предметом догадок. Далее Гурджиев рассказал, что Йесевиты учат танцам так же как посадить семя в землю, но очень трудное. Это зеленое растение будет расти долго, потому что требует много времени, чтобы давать фрукты; даже много воды не поможет ему быстро вырасти. Иногда это трудное семя остается в земле долгое время, но когда оно начинает расти, оно меняет все. Весь пейзаж может измениться. Когда символ и техника объединяются вместе, тогда выходит другое растение, оно может расти быстро для другой цели.
Гурджиев утверждает, что научился ритуальным танцам и ритмическим упражнениям, составляющим столь важную часть его метода, в Ташкенте, Читрале, на Памире, в Кашгарии и Кафиристане. Все эти места расположены на сравнительно небольшом расстоянии от йсевитской текке, которая находилась либо в самом Кашгаре, либо не далеко от него.
На демонстрации программы храмовых танцев в Париже в 1923 году, Гурджиев упомянул о дервишском ордене, который был основан в конце 19 века и главный монастырь которого находился в кашгарском городе Танги-Хиссар. Гурджиев также упоминал и религиозные упражнения монахов Мачна, живущих в восточной части пустыни Гоби. Их традиции коренным образом отличаются от традиции кашгарского ордена. Монахи Мачна имеют общее происхождение с йсевитами и тесным образом связаны с Тибетом и Тантрическим Буддизмом. Многие из храмовых танцев по преданию происходят из Тибета.
Танец «Великая Молитва», которая как считается была сложена этим орденом, представляет собой один из наиболее выдающихся примеров символического языка, и в то же время описанием различных хал, или «состояний», через которые проходит дервиш на пути освобождения себя от иллюзий существования.
Некоторые движении были заимствованы из храма медицины Сари на Тибете, а также из ритуалов эзотерической школы, с незапамятных времен существовавшей в огромных искусственных пещерах Киджерских гор Кафиристана, кроме того Гурджиев упоминал монастыри Максари, Шериф и Хавар в Афганистане. Место Учан-су – «текущая вода»- было центром текки дервишей Сухарийа в Кашгарии.
Можно научиться понимать смысл священной гимнастики и танцев только после длительного изучения. При этом нужно посвятить равное количество времени наблюдению и участию. Тот же, кто действительно хочет научиться понимать их должен сам постичь заложенное в них искусство. В прошлом движения, выполнявшиеся тогда под аккомпанемент музыки или пения участников, можно было увидеть гораздо чаще. Многие из этих священных движений сопровождались зикром. У дервишей Хельветийа есть даже специальный декламатор, чье пение напоминает танцорам о смысле их действий.
Современные танцы, будь то балет или ритмические упражнения, ни коим образом не связаны со священной гимнастикой в той форме, в которой она существовала в прошлом. Мы рассматриваем танец даже в его наивысшем значении, как выражение эстетического опыта. Его разделяют хореограф, музыканты и танцоры. Сравнительно новые правила постановки танцев и балета находит одобрение у одних людей и неприятие у других; они диктуются модой каждого нового десятилетия и субъективны как любое проявление личного вкуса. Единственным же основанием для их авторитетности служит популярность и авторитетность разрабатывающих эти правила специалистов.
В древние времена искусству танца придавалось совершенно иное значение. Оно было непосредственно связано с религиозным и мистическим опытом, будучи при этом предметом научных разработок мудрейших людей каждой эпохи. В ходе своих собственных изысканий Гурджиев пришел к выводу, что священные танцы на сегодняшний день относятся к немногим дошедшим до нас прежде весьма многочисленным способам сохранения и передачи последующим поколениям важных знаний. По этой причине священные танцы всегда были одной из главных дисциплин, преподававшихся в эзотерических школах Востока. Они обладают двойным значением. Во-первых, священные танцы и движения содержат в себе и выражают определенные принципы или же рассказывают о тех или иных событиях, признанных настолько важными, что их сохранение просто считалось некоей обязанностью. Во-вторых, для самих участников они служат способом обретения гармоничного состояния бытия и дальнейшего продвижения духовного развития.
Гурджиев говорил, что его система развивала все стороны человеческой природы и что показанные им упражнения предназначались не только для того чтобы вырабатывать контроль над телом, его движениями и позами. По своей организации и паттерну, упражнения были весьма сложными и требовали большой концентрации внимания. В сочетании с мимикой, которая на самом деле была удивительной и непохожей ни на что обычное, эти упражнения воздействовали на эмоциональную природу.
Для правильного выполнения ритуальных движений требуется очень серьезная подготовка тела ума и чувств. Это коренным образом отличается от классического балета, в котором основные элементы доводятся до автоматизма, и танцор интерпретирует тему при помощи ума и чувств. В гурджиевских упражнениях само тело должно быть в высокой степени сознательным, и объединять функции мышления, чувствования и телесных ощущений в едином и согласованном акте выражения.
Упражнения священной гимнастики использовались Гурджиевым в качестве метода развития моральных качеств учеников, а также их воли, терпения, слуха, зрения, осязания, способности концентрировать мышление и т.д.
Произвольность наших движений иллюзорна. Психоанализ и изучение психомоторных функций по системе Гурджиева показывают, что любое наше движение, произвольное или вынужденное, представляет собой бессознательных переход от одной автоматической позы к другой. Из всех возможных поз человек выбирает именно те, которые соответствуют его личности, и как нетрудно заметить, что этот репертуар вынужден быть весьма узким. В итоге все наши позы являются механическими производными. Мы не осознаем, насколько тесно сопряжены друг с другом три наших функции: двигательная, эмоциональная и мыслительная. Они зависят друг от друга, обуславливают друг друга и находятся в состоянии постоянного взаимодействия. Изменения в работе одной из них всегда сочетаются с изменениями в работе остальных. Положение нашего тела соответствует нашим переживаниям и мыслям. Перемена эмоций неизбежно порождает соответствующее изменение мыслительного процесса и позы. Смена мыслей высвобождает новый поток эмоциональной энергии, в результате чего естественным образом меняется и поза. Чтобы изменить свой образ мышления и общую направленность чувств, мы должны сначала изменить свои позы и движения, но в то же время без изменения мыслительных и эмоциональных стереотипов невозможно освоить новые двигательные позы. Нельзя изменить одно, не изменив другое.
При помощи правильно подобранных движений, совмещаемых в правильной последовательности и с правильным пониманием их цели, можно устранить многие дефекты как физические, так и эмоциональные, вследствие чего ученик приходит в более уравновешенное и естественное состояние.
Кроме того, необходимо развивать внимание. Это достигается при помощи гимнастических упражнений, при выполнении которых необходимо сосредотачивать внимание на различных частях тела и знать, что именно они делают, не смотря на них и не думая об этом. Более сложные движения вырабатывают определенные качества восприятия и определенную степень контроля над состоянием сознания, что представляется очень трудным для обычного нетренированного западного человека.
Гурджиев утверждает, что, работая над движениями человек, вырабатывает собственное «Я», то есть «волю». На определенном этапе оно обретает возможность чувствовать совершенно независимо от собственного тела и в то же время быть безраздельным его хозяином. Можно испытывать чувства, причем даже очень утонченные, соответственно различным жестам и последовательностям движений, при этом, не отождествляясь с ними. Все это крайне важно для развития воли.
Конечно, многие видели в этих движениях нечто сродни спектаклю. Они очень красивы и производят глубокое впечатление на психику зрителей. Однако красота в этом случае вторична, и я думаю, что Гурджиев согласился бы с высказыванием индийского мудреца: «Красота не ведет нас к Богу; красота ведет нас лишь к красоте».
Гурджиев использовал методики, основанные на движениях даже в Ташкенте, где местные жители были знакомы со священными танцами. Он продолжил заниматься ими со специальной группой в Петербурге, в период революции Гурджиев временно прекратил занятия, но затем возобновил их на Кавказе и, наконец, ввел их в качестве одной из основных дисциплин в третий раз, открыв свой институт уже в Тифлисе. Он продолжал использовать их в качестве значительного подспорья в распространении своих идей сначала в институте при Фонтенбло затем в Париже и, наконец, в соединенных штатах в 1924 году незадолго до аварии. После аварии обучение движениям было прекращено на период интенсивной писательской деятельности Гурджиева, но затем вновь продолжилось в 1928 году, теперь уже движения преподавались американским группам, хотя и не вполне адекватно. Некоторые из учеников преподавали их в Англии. Сам же Гурджиев продолжил преподавать движения в Париже, во время войны обучал им, постоянно вводя нечто новое почти до самой своей смерти в 1949 году.
Одной из целей этого процесса является открытие «присутствия существа» через приведение в новое равновесие трех центров: физического, эмоционального и ментального. И нового порядка их функционирования. Ясно, что главным инструментом является физический центр. Мы используем его не так просто, как в гимнастике, разрабатывая подвижность суставов, растягивая мышцы и так далее.
Эти Танцы также оживляют внутренний огонь, глубокое страстное желание сердца, о котором говорят Суфии, смелость продолжать идти в глубину и отказ сдаваться. Следовательно, все, чему мы научаемся, практикуя эти Танцы, мы научаемся для нашей каждодневной жизни.
К тому же, Движения часто включают в себя счет, слова, фразы, которые запускают ту часть ума, которая поддерживает процесс, эта часть не имеет шанса уклониться от Здесь и Сейчас. Если же она уклоняется, немедленно проявляется ошибка в движении. Таким образом, мы учимся через ошибки. Поэтому Ум не осуждается, но более вовлекается со своей разумностью и ясностью в работу вместе с Телом и Сердцем.
Другая цель — создать дистанцию от ощущений тела, эмоций и настроений, мыслей и ассоциаций мыслей: научиться управлять ими вместо того, чтобы быть захваченными ими в рабство.
Священные Движения Гурджиева помогают участникам стать «мастерами себя», принося их больше и больше в пространство спокойствия и внутреннего умиротворения. Также мы научаемся двигаться одновременно расслабленно и быстро, а не расслабленно и лениво, и не быстро и напряженно.
Нужно уметь в любой момент отпустить состояние напряжения, которое появляется, например, при переизбытке желания, возбуждении ума, беспокойстве. Мы научаемся двигаться из расслабления, храня живым вопрос; «Как я могу двигаться из неподвижности, не нарушая её?», даже исполняя такие энергичные танцы, как Танцы Дервишей, И также мы научаемся оставаться внутренне активно присутствующими, выполняя медленные повторяющиеся движения, требующие много сфокусированной точности, такие как «Круг Ом».
Это своеобразная встреча Инь и Ян, мужского и женского принципов, которые будут излучаться в наших жизнях. Эта расслабленная живость способна открыть нас к совместному воздействию разных качеств энергии, которая движется в наших телах. За всю свою жизнь танцовщицы никакой другой подход никогда не давал мне такого блаженного ощущения, когда мое тело было живым каналом для течения тонких и очень приятных энергий.
Принимая все эти энергии, стоя между небом и землей, мы становимся точкой встречи двух миров, человеческого и другого, из которого исходит высшая энергия.
Танец приобретает тогда совершенно иное значение; ты становишься инструментом вселенской энергии. Движение по этому пути через музыку, танец и самонаблюдение, это движение к более тотальной и полной жизни.