Шекспир двенадцатая ночь или что угодно читать
Двенадцатая ночь, или Что угодно
Действующие лица 1
«ДВЕНАДЦАТАЯ НОЧЬ, ИЛИ ЧТО УГОДНО» 19
Уильям Шекспир
Двенадцатая ночь, или Что угодно
Действующие лица
Придворные, священник, матросы, пристава, музыканты, слуги.
АКТ I
Герцог
О музыка, ты пища для любви!
Играйте же, любовь мою насытьте,
И пусть желанье, утолясь, умрет!
Он слух ласкал мне, точно трепет ветра,
Скользнувший над фиалками тайком,
Чтоб к нам вернуться, ароматом вея.
Нет, хватит! Он когда-то был нежнее…
Как ты могуч, как дивен, дух любви!
Ты можешь все вместить, подобно морю,
Но то, что попадет в твою пучину,
Хотя бы и ценнейшее на свете,
Утрачивает ценность в тот же миг:
Такого обаянья ты исполнен,
Что подлинно чаруешь только ты!
Курио
Угодно ль вам охотиться сегодня?
Герцог
Курио
Герцог
О Курио, я сам оленем стал!
Когда мой взор Оливию увидел,
Как бы очистился от смрада воздух,
А герцог твой в оленя превратился,
И с той поры, как свора жадных псов,
Его грызут желанья…
Какую весть Оливия мне шлет?
Валентин
Я не был к ней допущен, ваша светлость.
Служанка мне передала ответ,
И он гласил, что даже небеса,
Ее лица открытым не увидят,
Пока весна семь раз не сменит зиму.
Росою слез кропя свою обитель,
Она затворницею станет жить,
Чтоб нежность брата, отнятого гробом,
В скорбящем сердце не могла истлеть.
Герцог
О, если так она платить умеет
Дань сестринской любви, то как полюбит,
Когда пернатой золотой стрелой
Убиты будут все иные мысли,
Когда престолы высших совершенств
Идемте же под своды рощ зеленых;
Их тень сладка мечтаниям влюбленных.
ЧИТАТЬ КНИГУ ОНЛАЙН: Двенадцатая ночь, или Что угодно
НАСТРОЙКИ.
СОДЕРЖАНИЕ.
СОДЕРЖАНИЕ
Двенадцатая ночь, или Что угодно
ОРСИНО, герцог Иллирийский.
СЕБАСТЬЯН, брат Виолы.
АНТОНИО, капитан корабля, друг Себастьяна.
КАПИТАН корабля, друг Виолы.
ВАЛЕНТИН, КУРИО – приближенные герцога.
СЭР ТОБИ БЕЛЧ, дядя Оливии.
МАЛЬВОЛИО, дворецкий Оливии.
ФАБИАН, ФЕСТЕ (ШУТ) – слуги Оливии.
МАРИЯ, камеристка Оливии.
Придворные, священник, матросы, приставы, музыканты, слуги.
Место действия – город в Иллирии и морской берег вблизи него.
Дворец герцога. Входят герцог, Курио и другие придворные; музыканты.
О музыка, ты пища для любви! Играйте же, любовь мою насытьте, И пусть желанье, утолясь, умрет! Вновь повторите тот напев щемящий, — Он слух ласкал мне, точно трепет ветра, Скользнувший над фиалками тайком, Чтоб к нам вернуться, ароматом вея. Довольно! Он когда-то был нежнее. Как ты могуч, как дивен, дух любви! Ты можешь все вместить, подобно морю, Но то, что попадет в твою пучину, Хотя бы и ценнейшее на свете, Утрачивает ценность в тот же миг! Такого обаянья ты исполнен, Что подлинно чаруешь только ты!
Угодно ль вам охотиться сегодня?
О, Курио, я сам оленем стал! Когда мой взор Оливию увидел, Как бы очистился от смрада воздух, А герцог твой в оленя превратился, И с той поры, как свора жадных псов, Его грызут желанья.
Наконец-то! Какую весть Оливия мне шлет?
Я не был к ней допущен, ваша светлость. Служанка мне передала ответ, И он гласил, что даже небеса Ее лица открытым не увидят, Пока весна семь раз не сменит зиму. Росою слез кропя свою обитель, Она затворницею будет жить, Чтоб нежность брата, отнятого гробом, В скорбящем сердце не могла истлеть.
О, если так она платить умеет Дань сестринской любви, то как полюбит, Когда пернатой золотой стрелой Убиты будут все иные мысли, Когда престолы высших совершенств И чувств прекрасных – печень, мозг и сердце — Навек займет единый властелин! — Идемте же под своды рощ зеленых; Их тень сладка мечтаниям влюбленных.
Берег моря. Входят Виола, капитан и матросы.
Где мы сейчас находимся, друзья?
Мы, госпожа, в Иллирию приплыли.
Но для чего в Иллирии мне жить, Когда мой брат в Элизии блуждает? А вдруг случайно спасся он?
Возможно: Ведь вы спаслись!
Увы! Мой бедный брат. Какой бы это был счастливый случай!
Но, госпожа, должно быть, так и есть: Когда разбился наш корабль о скалы И все мы – горсть оставшихся в живых — Носились по волнам в убогой лодке, Ваш брат, сообразительный в беде, Наученный отвагой и надеждой, Себя к плывущей мачте привязал И, оседлав ее, поплыл по морю, Как на спине дельфина – Арион. Я это видел сам.
Вот золото в награду за рассказ. Он укрепляет робкую надежду, Рожденную спасением моим, Что жив и брат. Ты здесь бывал?
Еще бы! Не больше трех часов ходьбы отсюда То место, где родился я и рос.
Высокородный и достойный герцог.
Орсино! Мой отец о нем не раз Мне говорил. Тогда был холост герцог.
Он холост был, когда я вышел в море, А с той поры минул всего лишь месяц, Но слух прошел, – ведь любит мелкий люд Судачить о делах людей великих, — Что герцог наш в Оливию влюблен.
Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.
Шекспир двенадцатая ночь или что угодно читать
Орсино, герцог Иллирийский.
Себастьян, брат Виолы.
Антонио, капитан корабля, друг Себастьяна.
Капитан корабля, друг Виолы.
Валентин |
> приближенные герцога.
Курио |
Сэр Тоби Белч, дядя Оливии.
Сэр Эндрю Эгьючийк.
Мальвольо, дворецкий Оливии.
Фабиан |
> слуги Оливии.
Фесте, шут |
Оливия.
Виола.
Мария, камеристка Оливии.
Вельможи, священники, моряки, пристава,
музыканты и другие приближенные.
Место действия: город в Иллирии и морской берег поблизости.
АКТ I
СЦЕНА 1
Комната в герцогском дворце.
Входят Герцог, Курио и другие вельможи; музыканты.
Вы будете охотиться, мой герцог?
А на кого, мой Курио?
Не я ли сам теперь, как зверь на травле?
Когда я встретил в первый раз Оливию,
Весь воздух словно чистым стал от скверны!
Я в тот же миг был обращен в оленя,
И с той поры меня, как злые псы,
Теснят желанья.
Мой государь, меня не допустили;
Но с девушкой был дан такой ответ:
Еще семь знойных лет и самый воздух
Ее лица открытым не увидит;
Под пологом черницы, день за днем,
Она кропить свою обитель будет
Горючей влагой слез; да не истлеет
Родного брата мертвая любовь,
Но сохранится свежей в скорбной думе.
СЦЕНА 2
Морской берег.
Входят Виола, Капитан и моряки.
Друзья мои, что это за страна?
И сами-то вы случаем спаслись.
О бедный брат! Он тоже, может быть.
Вот золото за это.
Мое спасенье мне сулит надежду,
А твой рассказ ей служит подтвержденьем,
Что жив и он. Ты знаешь этой край?
Да, госпожа; я вырос и родился
Отсюда нет и трех часов пути.
Душой и кровью благородный герцог.
Орсино! Я слыхала от отца.
Он холост был тогда.
Достойнейшая девушка, дочь графа,
Который умер год назад, оставив
Оливию на попеченье брата.
Тот вскоре тоже умер; и она,
Скорбя по нем, я слышал, отреклась
От общества людей.
Ах, если б я
Наняться к ней могла и скрыть от света,
Пока удобный случай не созреет,
Кто я такая!
Это вряд ли выйдет:
Она ничьих услуг не допускает,
Ни даже герцогских.
Что ж, там, где евнух, нужно и немого;
Пусть буду слеп, когда сболтну хоть слово.
Спасибо. Так пойдем.
СЦЕНА 3
Дом Оливии.
Входят сэр Тоби Белч и Мария.
Честное слово, сэр Тоби, вы должны раньше возвращаться по вечерам; ваша
племянница, моя госпожа, очень жалуется, что вы не знаете времени.
Ну и пусть себе жалуется, если ей не жалко.
Вам бы все-таки не мешало обновить ваше поведение.
Обновить! Ничего я обновлять не буду: это платье достаточно хорошо,
чтобы в нем пить, и эти сапоги точно так же; а если нет, так чтобы им
повеситься на собственных ушках!
Эти кутежи и попойки вас погубят. Я слышала, как еще вчера госпожа об
этом говорила; и о некоем нелепом кавалере, которого вы как-то вечером
приводили сюда свататься.
Это кто, сэр Эндрю Эгьючийк?
Таких бравых людей, как он, мало найдется в Иллирии.
Он получает в год три тысячи дукатов.
Ему только на год и хватит всех его дукатов: это совершеннейший дурачок
и расточитель.
Стыдно вам так говорить! Он играет на виоль-де-гамбе, <Струнный
инструмент, прототип нашей виолончели.> и говорит на трех иди четырех языках
наизусть без книги, и обладает всеми дарами природы.
Да, которыми обладают уроды. Потому что он не только дурачок, по еще и
великий задира. И не обладай он даром трусости, умеряющим его влечение к
ссорам, то, по мнению умных людей, он скоро был бы одарен могилой.
Те самые, которые добавляют, что он каждый вечер напивается в вашем
обществе.
Это он пьет за здоровье моей племянницы. Я буду пить за ее здоровье,
пока есть проход в моей глотке и питье в Иллирии. Тот трус и дрянь, кто не
стал бы пить за здоровье моей племянницы, пока у него мозги не завертятся,
как приходской волчок <Во многих деревнях в зимнюю пору было принято
согреваться, в ожидании церковной службы, пусканием и подстегиванием
большого волчка.>. Что, девица? Castiliano vulgo <Неясное выражение; скорее
всего оно означает: «на разговорном испанском языке».>; сюда идет сэр
Эндрю Эгьюфейс.
Входит сэр Эндрю Эгьючийк.
Сэр Тоби Белч! Как поживаете, сэр Тоби Белч?
Благослови вас бог, прекрасная злюка.
И вас также, сударь.
Наддай, сэр Эндрю, наддай.
Моей племянницы камеристка.
Добрейшая мистрис Наддай, мне бы хотелось более близкого знакомства.
Меня зовут Мери, сударь.
Добрейшая мистрис Мери Наддай.
Клянусь честью, я бы не решился иметь с нею дело в таком обществе. Так
вот что значит «наддай»?
Будьте здоровы, господа.
Если ты ее так отпустишь, сэр Эндрю, то чтоб тебе вовек не обнажать
меча!
Если я вас так отпущу, сударыня, то чтобы мне вовек не обнажать меча!
Или вы думаете, красавица, что вам попались в руки дураки?
Вы мне, сударь, в руки не попадались.
А вот попадусь; вот вам моя рука.
Всякий думает, что хочет. Вам бы надо снести вашу руку в погреб и
смочить ее.
Зачем, мое сердце? Что значит ваша метафора?
Она у вас, сударь, черствая.
Еще бы, я думаю! Я не такой осел, чтобы ходить с мокрыми руками. Но что
значит ваша шутка?
Это, сударь, черствая шутка.
У меня, сударь, на каждом пальце по шутке. А теперь, когда я отпустила
вашу руку, я пуста.
О рыцарь, тебе необходим стакан канарского. Видел ли я когда-нибудь,
чтобы ты так низко падал?
Я думаю, никогда в жизни; разве что, когда я падал от канарского.
Иногда мне кажется, что у меня не больше ума, чем у любого христианина или
обыкновенного человека. Но я великий едок говядины и полагаю, что это вредит
моему уму.
Если бы я так думал, я бы дал зарок не есть ее. Завтра я еду домой, сэр
Тоби.
Pourquoi <'Почему' (Франц.).>, мой дорогой рыцарь?
Что значит «pourquoi»? Ехать или не ехать? Мне бы надо было употребить
на языки то время, которое я потратил на фехтование, танцы и медвежью
травлю. Ах, отчего я не занялся витийством!
Тогда у тебя на голове были бы превосходные волосы.
А что, разве мои волосы стали бы от этого лучше?
Безусловно; ты же видишь, без витийства они не желают виться.
Но они мне все-таки идут, не правда ли?
Превосходно; висят, как лен на прялке; и я надеюсь увидеть, как
какая-нибудь хозяйка зажмет тебя между колен и начнет их прясть.
Честное слово, завтра я еду домой, сэр Тоби. Вашу племянницу видеть
нельзя; а если бы и можно было, то четыре против одного, что меня она не
желает знать; сам граф, тут рядом, сватается к ней.
Она не желает знать графа; она не возьмет мужа, который бы ее
превосходил, будь то богатством, летами или умом; она в этом клялась, я
слышал сам. Пустяки, любезный, еще не все пропало!
Я останусь еще на месяц. Я человек самого странного склада на свете; я
обожаю маскарады и праздники иногда ужасно.
Ты силен в этих безделицах, рыцарь?
Как мало кто в Иллирии, кто бы он ни был, кроме тех, кто выше меня
рангом; и все-таки я не стал бы себя сравнивать со стариком.
А в чем ты, рыцарь, особенно блещешь? В гальярде?
Да что, козлом подскочить умею.
Я предпочитаю козлом закусить.
Я думаю, что в прыжке назад я во всяком случае силен, как мало кто в
Иллирии.
Да, она сильная и очень недурна в огненного цвета чулке. Устроим мы
какой-нибудь праздник?
А что же другого нам делать? Разве мы рождены не под Тельцом?
СЦЕНА 4
Герцогский дворец.
Входят Валентин и Виола, в мужском платье.
Вы боитесь либо его изменчивости, либо моего нерадения, если ставите
под вопрос длительность его любви. Что, он непостоянен в своем благоволении?
Благодарю вас. Вот идет граф.
Входят Герцог, Курио и приближенные.
Видал ли кто Цезарио?
Здесь, государь, к услугам вашим.
Государь,
Ведь если скорбь над нею так всевластна,
Как говорят, она меня не примет.
А если встреча выйдет, что тогда?
Тогда раскрой всю страсть моей любви,
Плени рассказом, как я нежно верен;
Тебе легко мою печаль приставить,
И юности твоей скорее внемлют,
Чем более степенному послу.
Не думаю, мой герцог.
Ее сосватать.
Я постараюсь вам.
(В сторону)
Как же быть со мной?
Сват сам хотел бы стать его женой.
СЦЕНА 5
Дом Оливии.
Входят Мария и Шут.
Или скажи мне, где ты был, или я на волос губ не разомкну, чтобы
просить для тебя прощения. Госпожа повесит тебя за отлучку.
Пусть вешает. Кто на этом свете хорошо повешен, тот ничьих знамен не
боится.
Да потому, что он их не видит.
Ответ довольно постный. Я могу тебе сказать, где это выражение родилось
— «я не боюсь ничьих знамен».
Где, добрая мистрис Мери?
На войне; и его вы смело можете употреблять в ваших дурачествах.
Что ж, подай бог мудрость тем, у кого она есть; а дуракам надо
применять свои таланты.
И все-таки вас повесят за такую долгую отлучку; или если вас прогонят,
разве это не то же самое для вас, что быть повешенным?
Иной раз хорошая виселица предотвращает плохую женитьбу; а если
прогонят, лето выручит.
Этого я не скажу; но у меня есть прочные связи с двух сторон.
Так что если лопнет с одной стороны, выдержит с другой; а если лопнет с
обеих сторон, упадут штаны.
Удачно, честное слово, очень удачно. Шагай дальше. Если бы сэр Тоби
бросил пить, ты была бы остроумнейшим кусочком Евина мяса во всей Иллирии.
Тише, мошенник, на слова об этом. Вот идет госпожа. Принесите извинения
умненько, вам же лучше будет.
Остроумие, если будет на то твоя воля, пошли мне доброе дурачество! Те
остроумцы, которые думают, что обладают тобой, сплошь да рядом оказываются
дураками; а я, который уверен, что мне тебя недостает, могу сойти за умного
человека; ибо что говорит Квинапал? «Лучше умный дурак, чем глупый
мудрец».
Входят Оливия и Мальвольо.
Благослови вас бог, госпожа моя!
Уберите глупое создание.
Или вы не слышите, друзья? Уберите госпожу.
Уйдите вы, пустой дурак; не хочу вас больше; к тому же, вы становитесь
неприличны.
Сударь, я им велела убрать вас.
Преискусно, добрейшая мадонна.
Для этого я должен буду вас поисповедывать, мадонна. Добродетельная моя
мышка, отвечайте мне.
Хорошо, сударь, раз нет других развлечений, я готова.
Добрейшая мадонна, о чем ты грустишь?
Добрейший шут, о смерти моего брата.
Я думаю, что его душа в аду, мадонна.
Я знаю, что его душа в раю, шут.
Тем более глупо, мадонна, грустить о том, что душа вашего брага в раю.
— Уберите глупое создание, господа.
Что вы скажете об этом дураке, Мальвольо? Исправляется он?
Да, и будет исправляться до тех пор, пока его не сведут предсмертные
корчи. Дряхлость, вредоносная для умных, всегда на пользу дуракам.
Пошли вам бог, сударь мой, скоропостижную дряхлость, на преуспеяние
вашей дурости! Сэр Тоби готов поклясться, что я не лисица; но он и двумя
пенсами не поручится, что вы не дурак.
Что вы на это скажете, Мальвольо?
Я удивляюсь, как это ваша милость можете находить удовольствие в таком
безмозглом мерзавце. Я видел, как он давеча сплошал перед простым фигляром,
у которого мозгов не больше, чем у камня. Посмотрите, вот он уже и сдал;
если вы сами не смеетесь и не доставляете ему случая, то у него и рот
заклепан. Уверяю вас, по-моему, умные люди, которые гогочут перед этими
наемными шутами, не лучше, чем подручные этих самых шутов.
Сударыня, там у ворот какой-то молодой господин, который очень хочет
говорить с вами.
От графа Орсино, должно быть?
Не знаю, сударыня. Это красивый молодой человек и с пристойной свитой.
Кто из моих людей его задерживает?
Сэр Тоби, сударыня, ваш родственник.
Уберите его, пожалуйста, он не умеет говорить иначе, как сумасшедший.
Стыдно за него.
Вот вы сами видите, сударь, что ваши дурачества стареют и перестают
нравиться людям.
Господин? Какой господин?
Там господин один. чорт бы побрал эти маринованные селедки! Как
живешь, дурачок?
Добрейший сэр Тоби!
Дядя, дядя, как же это вы спозаранку дошли до такой летаргии?
Литургии! А ну ее, литургию! Там кто-то у ворот.
Да кто же это такой?
Пускай хоть сам дьявол, если ему угодно, мне-то что? Уж вы мне
поверьте. А впрочем, все равно.
Шут, на кого похож пьяный человек?
Ты сходи и приведи следователя, чтобы тот осмотрел моего дядюшку: он в
третьей степени опьянения, он утонул. Пойди, посмотри за ним.
Покамест он только еще с ума сошел, мадонна; и дурак присмотрит за
сумасшедшим.
Уходит.
Возвращается Мальвольо.
Сударыня, этот молодой человек клянется, что ему надо поговорить с
вами. Я ему сказал, что вы больны; он утверждает, что извещен об этом и
Шекспир двенадцатая ночь или что угодно читать
Уильям Шекспир Двенадцатая ночь, или Что угодно.
ОРСИНО, герцог Иллирийский.
СЕБАСТЬЯН, брат Виолы.
АНТОНИО, капитан корабля, друг Себастьяна.
КАПИТАН корабля, друг Виолы.
ВАЛЕНТИН, КУРИО – приближенные герцога.
СЭР ТОБИ БЕЛЧ, дядя Оливии.
МАЛЬВОЛИО, дворецкий Оливии.
ФАБИАН, ФЕСТЕ (ШУТ) – слуги Оливии.
МАРИЯ, камеристка Оливии.
Придворные, священник, матросы, приставы, музыканты, слуги.
Место действия – город в Иллирии и морской берег вблизи него.
Дворец герцога. Входят герцог, Курио и другие придворные; музыканты.
О музыка, ты пища для любви!
Играйте же, любовь мою насытьте,
И пусть желанье, утолясь, умрет!
Вновь повторите тот напев щемящий, —
Он слух ласкал мне, точно трепет ветра,
Скользнувший над фиалками тайком,
Чтоб к нам вернуться, ароматом вея.
Довольно! Он когда-то был нежнее…
Как ты могуч, как дивен, дух любви!
Ты можешь все вместить, подобно морю,
Но то, что попадет в твою пучину,
Хотя бы и ценнейшее на свете,
Утрачивает ценность в тот же миг!
Такого обаянья ты исполнен,
Что подлинно чаруешь только ты!
Угодно ль вам охотиться сегодня?
О, Курио, я сам оленем стал!
Когда мой взор Оливию увидел,
Как бы очистился от смрада воздух,
А герцог твой в оленя превратился,
И с той поры, как свора жадных псов,
Его грызут желанья…
Какую весть Оливия мне шлет?
Я не был к ней допущен, ваша светлость.
Служанка мне передала ответ,
И он гласил, что даже небеса
Ее лица открытым не увидят,
Пока весна семь раз не сменит зиму.
Росою слез кропя свою обитель,
Она затворницею будет жить,
Чтоб нежность брата, отнятого гробом,
В скорбящем сердце не могла истлеть.
О, если так она платить умеет
Дань сестринской любви, то как полюбит,
Когда пернатой золотой стрелой
Убиты будут все иные мысли,
Когда престолы высших совершенств
И чувств прекрасных – печень, мозг и сердце —
Навек займет единый властелин! —
Идемте же под своды рощ зеленых;
Их тень сладка мечтаниям влюбленных.
Берег моря. Входят Виола, капитан и матросы.
Где мы сейчас находимся, друзья?
Мы, госпожа, в Иллирию приплыли.
Но для чего в Иллирии мне жить,
Когда мой брат в Элизии блуждает?
А вдруг случайно спасся он?
Увы! Мой бедный брат…
Какой бы это был счастливый случай!
Но, госпожа, должно быть, так и есть:
Когда разбился наш корабль о скалы
И все мы – горсть оставшихся в живых —
Носились по волнам в убогой лодке,
Ваш брат, сообразительный в беде,
Наученный отвагой и надеждой,
Себя к плывущей мачте привязал
И, оседлав ее, поплыл по морю,
Как на спине дельфина – Арион.
Вот золото в награду за рассказ.
Он укрепляет робкую надежду,
Рожденную спасением моим,
Что жив и брат. Ты здесь бывал?
Не больше трех часов ходьбы отсюда
То место, где родился я и рос.
Высокородный и достойный герцог.
Орсино! Мой отец о нем не раз
Мне говорил. Тогда был холост герцог.
Он холост был, когда я вышел в море,
А с той поры минул всего лишь месяц,
Но слух прошел, – ведь любит мелкий люд
Судачить о делах людей великих, —
Что герцог наш в Оливию влюблен.
Прелестная и юная дочь графа.
Он умер год назад, ее оставив
На попеченье сына своего.
Тот вскоре тоже умер, и, по слухам,
Оливия, скорбя о милом брате,
Решила жить затворницей.
Я к ней на службу поступить могла,
До времени скрывая от людей,
Она не хочет видеть никого
И даже герцога не принимает.
Ты с виду прям и честен, капитан.
Хотя природа в благородный облик
Порой вселяет низменное сердце,
Мне кажется, в твоих чертах открытых,
Как в зеркале, отражена душа.
Поверь, тебя вознагражу я щедро, —
Ты лишь молчи, кто я на самом деле,
И помоги мне раздобыть одежду,
Пригодную для замыслов моих.
Я к герцогу хочу пойти на службу.
Шепни ему, что я не я, а евнух…
Он будет мной доволен: я пою,
Играю на различных инструментах.
Как дальше быть – увидим, а пока
Пусть правда не сорвется с языка.
Вы евнух, я немой… Ну что ж, клянусь:
Коль проболтаюсь, тотчас удавлюсь.
Дом Оливии. Входят сэр Тоби Белч и Мария.
Ну какого дьявола моя племянница так убивается о своем покойном братце? Горе вредит здоровью, это всякий знает.
А вы, сэр Тоби, пораньше возвращались бы домой. Когда вы поздно засиживаетесь бог весть где, ваша племянница, моя госпожа, прямо из себя выходит.
Ну и пусть себе выходит на все четыре стороны!
Нет, нехорошо, что вы являетесь в таком неприличном виде.
А что в нем неприличного, скажи на милость? Самый подходящий для выпивки вид. И ботфорты хоть куда. А если никуда, так пусть повесятся на собственных ушках!
Не доведут вас до добра кутежи и попойки. Вчера об этом говорила госпожа, я сама слышала. И еще она поминала вашего дурацкого собутыльника, которого вы притащили сюда ночью и навязывали ей в женихи.
Ты это о ком? О сэре Эндрю Эгьючике?
Ну, он почище многих в Иллирии.
Нам-то что от его чистоты?
А то, что у него три тысячи дукатов в год.
Ему и на полгода всех его дукатов не хватит, – такой он дурак и мот.
Ну что ты болтаешь! Он и на виоле играет, и на нескольких языках как по писаному говорит, и вообще богатая натура.
Еще бы! Дурак пренатуральный! И не только дурак, но и забияка: разумные люди говорят, что, если бы его задор не ходил в одной упряжке с трусостью, быть бы ему давным-давно покойником.
Клянусь этой рукой, они мерзавцы и клеветники, раз несут такую чушь! Кто это тебе наплел?
Те самые, от которых я узнала, что он вдобавок ко всему вечера не пропустит, чтобы не напиться в вашем обществе.
Все потому, что пьет за мою племянницу. Я буду пить за нее, покуда у меня глотка не зарастет, а в Иллирии вино не переведется. Трус и мерзавец, кто не желает пить за мою племянницу, пока мозги не полетят вверх тормашками. Тсс, красотка! Castiliano vulgo![1] Сюда шествует сэр Эндрю Чикчирик!
Входит сэр Эндрю Эгьючик.
Сэр Тоби Белч! Как живете, сэр Тоби Белч?
Дражайший сэр Эндрю!
Приветствую тебя, миленькая злючка!
И я вас тоже, сударь!
Наступай, сэр Эндрю, наступай!
Камеристка моей племянницы.
Милейшая миссис Наступай, я бы не прочь познакомиться с тобой поближе.
Меня зовут Мэри, сударь.
Милейшая миссис Мэри Наступай…
Ты не понял, рыцарь. «Наступай» – это значит «смелей», «не робей», «атакуй», «штурмуй»!
Ну, знаете, вы столько насчитали, что мне к ней теперь и подступиться страшно. Вот так «наступай»!
Желаю вам всего хорошего, господа мои.
Чтоб тебе никогда не работать твоей шпагой, сэр Эндрю, если ты так отпустишь эту красотку!
Чтоб мне никогда не работать моей шпагой, милочка, если я так тебя отпущу. Ты что же, красавица, дураками нас считаешь? Придется прибрать тебя к рукам.
Не так-то легко я даюсь в руки, сударь.
А ты попробуй, дайся: вот моя рука.
Сударь, хотенье ваше, да позволенье наше. Лучше отнесли бы вы свою руку в погреб и угостили бы ее элем покрепче.
Это зачем, душечка? Что-то мне непонятна твоя шутка.
Уж очень она слабосильная.
Вот это верно. А в моей руке и без эля силы хватает. Но в чем все-таки соль твоей шутки?
Для вас, сударь, она чересчур соленая.
И много их у тебя припасено?
Запас такой, что даже пальцы зудят. А вот сейчас я отпустила вашу руку и сразу обезопасилась. (Уходит.)
Ох, рыцарь, подкрепись-ка скорее стаканчиком канарского: отроду не видел, чтобы тебя так здорово укладывали на обе лопатки.
Пожалуй, что и не видел… Нет, канарское тоже здорово укладывало. Право, мне иногда кажется, что у меня ума не больше, чем у любого христианина, а может, и вообще чем у любого человека. Но я большой любитель говядины, а говядина, наверно, вредит моему остроумию.
Если б я и вправду так думал, ни за что не стал бы ее есть. Сэр Тоби, завтра я уезжаю домой.
Твоим волосам это ни к чему.
А при чем тут мои волосы?
Как это – при чем? Они же у тебя отроду не вились.
Ну и что же? Разве они мне к лицу?
Очень к лицу: висят, как лен на прялке. Вот ты обзаведешься женой, и я еще посмотрю, как она зажмет тебя промеж колен да как начнет прясть – только держись.
Ей-богу, завтра же я уеду. Твоя племянница не желает меня видеть. А если и пожелает, то бьюсь об заклад, что в мужья себе не возьмет: ведь за ней бегает сам герцог.
А герцог ей ни к чему: она ни за что не выйдет за человека старше себя, или богаче, или умней; я сам слышал, как она в этом клялась. Так что не все еще пропало, дружище.
Ну ладно, останусь на месяц. Странный у меня нрав: иной раз мне бы только ходить на балы и маскарады…
И ты способен на такие дурачества, рыцарь?
Могу потягаться с кем угодно в Иллирии – конечно, не считая тех, кто знатнее меня; ну, а старикам я и вовсе в подметки не гожусь.
И ты умеешь отплясывать гальярду, рыцарь?
Еще бы! Я так умею выписывать козлиные коленца…
Не лучше, чем я умею уписывать бараньи ляжки!
А уж в прыжке назад мне не найдется равных во всей Иллирии.
Так почему все эти таланты чахнут в неизвестности? Почему они скрыты от нас завесой? Или они так же боятся пыли, как портреты миссис Молл? Почему, идучи в церковь, ты не отплясываешь гальярду, а возвращаясь, не танцуешь куранту? Будь я тобой, я всегда на ходу откалывал бы джигу и даже мочился бы в темпе контрданса. Как же так? Разве можно в этом мире скрывать свои дарования? У тебя икры такой восхитительной формы, что, бьюсь об заклад, они были созданы под звездой гальярды.
Да, икры у меня сильные и в оранжевых чулках выглядят совсем недурно. А не пора ли выпить?
Что еще нам остается делать? Мы же родились под созвездием Тельца!
Телец? Это который грудь и сердце?
Нет, сударь, это который ноги и бедра. А ну-ка, покажи свои коленца. Выше! Еще выше! Отменно!
Дворец герцога. Входят Валентин и Виола в мужском платье.
Цезарио, если герцог и впредь будет так благоволить к вам, вы далеко пойдете: он вас знает всего три дня и уже приблизил к себе.
Если вы не уверены в длительности его благоволения, значит, опасаетесь изменчивости его нрава или моей нерадивости. Вы считаете, что герцог непостоянен в своих привязанностях?