Что я скажу твоим домашним как встану я перед вдовой
Песни дорог войны. Бери шинель, пошли домой
ИСТОРИЯ ПЕСНИ «БЕРИ ШИНЕЛЬ, ПОШЛИ ДОМОЙ»
Эту песню большинство считает военной и фронтовой. Победной! Между тем родилась она через три десятка лет после Великой Победы – в 1975 году.
А фронтовой – по духу, по словам и нотам – она стала потому, что пропитанные порохом стихи написал участник Великой Отечественной войны Булат Окуджава. Музыка – композитора Валентина Левашова, который почти всю войну провёл на передовой вместе с армейскими артистическими бригадами.
Автор слов – Булат Шалвович Окуджава (9 мая 1924 – 12 июня 1997) – поэт, бард, прозаик и сценарист, композитор. В апреле 1942 года он добивался досрочного призыва в армию, но призван был после достижения 18 лет в августе 1942 года и направлен в 10 отдельный запасной миномётный дивизион. Два месяца подготовки, и с октября 1942 года Окуджава – на Закавказском фронте, миномётчик в кавалерийском полку 5 гвардейского Донского кавалерийского казачьего корпуса. 16 декабря 1942 года под Моздоком он был ранен. После госпиталя в действующую армию не вернулся. С января 1943 года служил в 124 стрелковом запасном полку в Батуми, а позже – радистом в 126 гаубичной артиллерийской бригаде большой мощности Закавказского фронта, прикрывавшего в этот период границу с Турцией и Ираном. Демобилизован в марте 1944 года в звании гвардии рядового. Награждён орденом Отечественной войны I степени и орденом Дружбы Народов, медалями «За оборону Кавказа», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг.», юбилейными медалями победы и Вооружённых Сил СССР, медалью Жукова и почётной медалью Правления Советского фонда мира. Лауреат государственной премии СССР.
Автор музыки – Валентин Сергеевич Левашов (1915 – 1994) – композитор, хоровой дирижёр, общественный деятель. Народный артист СССР – за создание песен на военную тематику «Это было в 43-м», «Бери шинель, пошли домой». В годы Великой Отечественной войны руководил армейскими ансамблями песни и пляски. В 1946 – 1948 годах – художественный руководитель матросского ансамбля песни и пляски Краснознамённой Амурской флотилии. Награждён орденом Дружбы Народов.
В 1975 году на экраны вышел художественный фильм режиссёра Гавриила Георгиевича Егиазарова (1916 – 1988) «От зари до зари». Фильм рассказывал о событиях дня, прожитого Фёдором Рожновым. День оказался до предела наполненным трудом, заботами, радостями, огорчениями, непростыми отношениями с людьми и воспоминаниями о войне. Рожнов – уважаемый в деревне человек, бригадир колхоза. Но и спустя много лет не отпускают его думы о фронтовых годах, память о павших товарищах и интерес к судьбам выживших однополчан. В этом фильме впервые прозвучала песня «Бери шинель, пошли домой», более известная по другому фильму.
Примерно в это время Леонид Фёдорович Быков (1928 – 1979) снимал свою знаменитую картину «Аты-баты, шли солдаты…» (зрители увидели её в 1977 году). Этот фильм – последняя режиссёрская работа Быкова с его последней ролью в кино… Маленькая станция Подбедня. В годы войны здесь велись жестокие бои. А теперь сюда съезжаются родные тех, кто приближал победу, но не дожил до неё. В фильме показаны две сюжетные линии. Первая развивается в 1970 году, вторая – весной 1944 года. К концу фильма линии смыкаются на поле боя, который происходил 18 марта 1944 года, и память о котором чтят собравшиеся здесь через тридцать лет люди…
Вспоминает Левашов: «…Вдруг из Киева мне позвонил Быков. Он по радио услышал мою песню «Бери шинель, пошли домой». Она ему очень понравилась, он под неё уже отснял сотни метров плёнки на натуре. Его звонок был ничем иным, как предложением мне стать композитором фильма. Когда я ему сказал, что песня «Бери шинель, пошли домой» из другого фильма, он просто лишился дара речи… А потом сказал: «Я позвоню дня через два». И позвонил. Он успел взять из проката фильм «От зари до зари», просмотреть его. «Ну, что мне делать, посоветуйте!» – сказал Быков. Я посоветовал пригласить другого композитора, а песню «Бери шинель…» оставить, указав в титрах, что написали её Валентин Левашов и Булат Окуджава».
Вот что о песне «Бери шинель, пошли домой» рассказывает обозреватель газеты «Комсомольская правда» Александр Петрович Гамов (рожд. 1954):
«…А ты с закрытыми очами
Спишь под фанерною звездой.
Вставай, вставай, однополчанин,
Вставай, вставай, однополчанин,
Вставай, вставай, однополчанин, –
Бери шинель пошли домой!
Это, пожалуй, самый пронзительный куплет. Особенно в исполнении самого Булата Окуджавы и Иосифа Кобзона.
– Иосиф Давыдович, – обратился я к певцу и политику, – очередная музыкальная колонка посвящена песне «Бери шинель, пошли домой». Почему она оказалась в вашем репертуаре?
– Вопрос странный, по меньшей мере. Я всю жизнь свою посвятил этим песням. Как дитя военного времени, я пропитан песнями о Великой Отечественной войне, о высоком долге патриотизма. Сейчас я еду, вы меня застали, с собрания офицеров России, где мне вручили диплом признания «Патриотизм». Ну, это моя суть, это мой репертуар. «Враги сожгли родную хату», «Бери шинель, пошли домой», «Он не вернулся из боя» – это всё песни, посвященные печальному и трагическому подвигу в Великой Отечественной войне.
– А это вам сам Окуджава дал эту песню?
– Нет, это мне не Окуджава дал, это просто я сам взял. Её брали все, кому дорого было… Окуджава рассказал, как фронтовик, как ветеран.
– Он слышал, как вы её исполняли?
– Ну, как… Ну, если верить мне, потому что Окуджавы, к сожалению, нет, ему нравилось моё исполнение. Ему нравилось моё исполнение, кстати, я с ним дважды обменивался… В день рождения Булата, 9 мая, я стараюсь всегда в Переделкино, в музее Окуджавы выступать и петь его песни».
БЕРИ ШИНЕЛЬ, ПОШЛИ ДОМОЙ
Вот несколько клипов исполнения этой песни в Интернете:
– фрагмент фильма «От зари до зари»:
– фрагмент фильма «Аты-баты, шли солдаты…»:
– Иосиф Давыдович Кобзон (1937 – 1918) – эстрадный певец, политический и общественный деятель, музыкальный педагог. Герой Труда Российской Федерации. Народный артист СССР. Народный артист Украины. Лауреат Государственной премии СССР, премии Ленинского комсомола, премии Правительства РФ. Герой Донецкой Народной Республики. Депутат Госдумы Федерального собрания РФ созывов 1997 – 2018 гг.:
– Эдуард Максович Лабковский (рожд. 1938) – оперный и эстрадный певец, Народный артист РСФСР, солист Академического дважды Краснознамённого, ордена Красной Звезды ансамбля песни и пляски Российской Армии им. А.В. Александрова:
Простите пехоте. Булат Окуджава
Песенка о солдатских сапогах
Вы слышите: грохочут сапоги,
и птицы ошалелые летят,
и женщины глядят из-под руки?
Вы поняли, куда они глядят?
Вы слышите: грохочет барабан?
Солдат, прощайся с ней, прощайся с ней.
Уходит взвод в туман-туман-туман.
А прошлое ясней-ясней-ясней.
А где же наше мужество, солдат,
когда мы возвращаемся назад?
Его, наверно, женщины крадут
и, как птенца, за пазуху кладут.
А где же наши женщины, дружок,
когда вступаем мы на свой порог?
Они встречают нас и вводят в дом,
но в нашем доме пахнет воровством.
А мы рукой на прошлое: вранье!
А мы с надеждой в будущее: свет!
А по полям жиреет воронье,
а по пятам война грохочет вслед.
* * *
По какой реке твой корабль плывет
до последних дней из последних сил?
Когда главный час мою жизнь прервет,
вы же спросите: для чего я жил?
Средь стерни и роз, среди войн и слез
все твои грехи на себе я нес.
Может, жизнь моя и была смешна,
но кому-нибудь и она нужна.
Примета
А. Жигулину
Если ворон в вышине,
дело, стало быть, к войне.
Ей не жалко никого,
ей попасть бы хоть в кого,
хоть в чужого, хоть в свово..
Во, и боле ничего.
Во, и боле ничего.
Во, и боле никого.
Кроме ворона того:
стрельнуть некому в него.
* * *
Сто раз закат краснел, рассвет синел,
сто раз я клял тебя,
песок моздокский,
пока ты жег насквозь мою шинель
и блиндажа жевал сухие доски.
Победа нас не обошла,
да крепко обожгла.
Мы на поминках водку пьем,
да ни один не пьян.
Мы пьем напропалую
одну, за ней вторую,
пятую, десятую,
горькую десантную.
На рынке не развешенные
дрожащею рукой,
подаренные женщиной,
заплаканной такой.
О ком ты тихо плакала?
Все, знать, не обо мне,
пока я топал ангелом
в защитной простыне.
Ждала, быть может, слова,
а я стоял едва,
и я не знал ни слова,
я все забыл слова.
Слова, слова. О чем они?
И не припомнишь всех.
И яблочко моченое
упало прямо в снег.
На белом снегу
лежит оно.
Я к вам забегу
давным-давно,
как еще до войны,
как в той тишине,
когда так нужны
вы не были мне.
Джазисты уходили в ополченье,
цивильного не скинув облаченья.
Тромбонов и чечеток короли
в солдаты необученные шли.
Кларнетов принцы, словно принцы крови,
магистры саксофонов шли,
и, кроме,
шли барабанных палок колдуны
скрипучими подмостками войны.
На смену всем оставленным заботам
единственная зрела впереди,
и скрипачи ложились к пулеметам,
и пулеметы бились на груди.
Но что поделать, что поделать, если
атаки были в моде, а не песни?
Кто мог тогда их мужество учесть,
когда им гибнуть выпадала честь?
Едва затихли первые сраженья,
они рядком лежали. Без движенья.
В костюмах предвоенного шитья,
как будто притворяясь и шутя.
Редели их ряды и убывали.
Их убивали, их позабывали.
И все-таки под музыку Земли
их в поминанье светлое внесли,
Я, конечно, не помру:
ты мне раны перевяжешь,
слово ласковое скажешь.
Все затянется к утру.
Иллюстрация к добру.
Во дворе, где каждый вечер все играла радиола,
где пары танцевали, пыля,
ребята уважали очень Леньку Королева
и присвоили ему званье короля.
Был король, как король, всемогущ.
И если другу
станет худо и вообще не повезет,
он протянет ему свою царственную руку,
свою верную руку,- и спасет.
Вновь играет радиола, снова солнце в зените,
да некому оплакать его жизнь,
потому что тот король был один (уж извините),
королевой не успел обзавестись.
Но куда бы я ни шел, пусть какая ни забота
(по делам или так, погулять),
все мне чудится, что вот за ближайшим поворотом
Короля повстречаю опять.
Потому что на войне, хоть и правда стреляют,
не для Леньки сырая земля.
Потому что (виноват), но я Москвы не представляю
без такого, как он, короля.
* * *
Мы приедем туда, приедем,
проедем — зови не зови —
вот по этим каменистым, по этим
осыпающимся дорогам любви.
Там мальчики гуляют, фасоня,
по августу, плавают в нем,
и пахнет песнями и фасолью,
красной солью и красным вином.
Перед чинарою голубою
поет Тинатин в окне,
и моя юность с моей любовью
перемешиваются во мне.
. Худосочные дети с Арбата,
вот мы едем, представь себе,
а арба под нами горбата,
и трава у вола на губе.
Мимо нас мелькают автобусы,
перегаром в лица дыша.
Мы наездились, мы не торопимся,
мы хотим хоть раз не спеша.
После стольких лет перед бездною,
раскачавшись, как на волнах,
вдруг предстанет, как неизбежное,
путешествие на волах.
И по синим горам, пусть не плавное,
будет длиться через мир и войну
путешествие наше самое главное
в ту неведомую страну.
И потом без лишнего слова,
дней последних не торопя,
мы откроем нашу родину снова,
но уже для самих себя.
* * *
Не вели, старшина, чтоб была тишина.
Старшине не все подчиняется.
Эту грустную песню придумала война.
Через час штыковой начинается.
Земля моя, жизнь моя, свет мой в окне.
На горе врагу улыбнусь я в огне.
Я буду улыбаться, черт меня возьми,
в самом пекле рукопашной возни.
Пусть хоть жизнь свою укорачивая,
я пойду напрямик
в пулеметное поколачиванье,
в предсмертный крик.
А если, на шаг всего опередив,
достанет меня пуля какая-нибудь,
сложите мои кулаки на груди
и улыбку мою положите на грудь.
Чтоб видели враги мои и знали бы впредь,
как счастлив я за землю мою умереть!