Что является предпосылкой свободы человека
Как обрести свободу личности и зачем это делать: советы профессиональных психологов
Приветствую вас, друзья!
Сегодня мы поговорим о том, в чем заключается свобода личности и как развить ее в себе. Тема очень актуальная и интересная. Не буду томить вас долгими вступлениями – перейдем сразу к делу.
Но прежде чем мы приступим к обсуждению сегодняшней темы, рекомендую вам узнать, что такое личность человека и каждый ли ею становится.
Что такое свобода личности
Свобода личности – это сложное многогранное понятие, определить которое однозначно очень сложно. Если максимально упростить, то свобода личности – это отсутствие зависимости от чего бы то ни было: других людей, вредных привычек, психологических комплексов, общественного мнения и т. д.
Свободный человек уверен в себе, знает, чего хочет от жизни, и действует исходя из своих интересов. Это помогает ему добиваться успеха в жизни и занимать высокое место в социальной иерархии.
Представление о свободе менялось на протяжении веков. К современному пониманию человечество пришло совсем недавно. Примерно с начала XIX века люди стали воспринимать свободу как свое незыблемое право и начали активно отстаивать ее. Под свободой стали подразумевать следование своим стремлениям, реализацию внутреннего потенциала личности, осуществление самостоятельного выбора личного пути.
Очень важно понимать, что свобода не бывает абсолютной. Свобода одного человека заканчивается там, где начинается свобода другого. Это очень тонкий философский вопрос. Прежде чем начать работать над развитием внутренней свободы, нужно сформировать морально-этический стержень личности. Без него свобода может превратиться в произвол и привести к антисоциальному поведению.
Для чего нужно развивать свободу личности
А так ли нужна индивиду свобода личности? Может, лучше жить своей обычной жизнью, не замахиваясь на столь глобальные цели? Каждый человек сам делает свой выбор. Главное, чтобы он был осознанным.
Свобода – это не так просто, как может показаться на первый взгляд. Она неразрывно связана с ответственностью и самоограничением.
Да, вы не ослышались, именно с самоограничением. Свобода не даст права делать все, что вам вздумается. Она поможет стать центром собственной жизни и начать действовать исходя из своих интересов. Но взамен вам придется отказаться от чужой опеки над собой и стать по-настоящему взрослым.
Итак, что вам даст внутренняя свобода:
11 способов обрести личностную свободу
Свобода личности не дается человеку с рождения. Это то, что нужно взращивать в себе волевыми усилиями. Невозможно за один день стать свободным, если до этого вы много лет были зависимыми – материально, духовно, эмоционально. Но осознание своей несвободы – это уже первый шаг к избавлению от нее.
Следующие советы помогут вам пройти путь от внутреннего рабства до полной внутренней свободы.
Избавьтесь от ограничивающих убеждений
Истинная свобода личности приходит изнутри, поэтому и основные враги ее находятся внутри. В первую очередь это негативные мыслительные паттерны. Они оказывают огромное влияние на наш образ жизни в целом. Не зря говорят, что мысль – первопричина всего.
Что из себя представляют ограничивающие убеждения? Это выводы, которые человек делает на основе объективных данных. Возможности познания человека ограничены, поэтому мозгу приходится самостоятельно “достраивать” картину реальности. От того, как он это делает, зависит очень многое.
Представьте ситуацию. Человек заблудился в незнакомом городе и решил обратиться за помощью к прохожему. Но тот, вместо того чтобы указать путь, отнял у бедолаги телефон и скрылся в неизвестном направлении. Какие выводы мог сделать человек на основе имеющихся данных:
Это пример того, как возникают ограничивающие убеждения. Неправильно считать их обычными мыслями, от которых можно отмахнуться. Это самые настоящие деструктивные программы, которые поражают сознание подобно компьютерным вирусам. Они заставляют человека менять поведение, вопреки его изначальным планам.
А ведь всего этого можно было избежать, если бы он не позволил мозгу укоренить искаженные выводы в сознании. Ведь неприятную ситуацию можно было трактовать по-разному. У человека всегда есть выбор, как ему реагировать на то или иное событие.
Если хотите стать по-настоящему свободным, вы должны научиться отслеживать такие ограничивающие убеждения и искоренять их. К ним относятся все грубые обобщения и категоричные выводы. Откажитесь от них совсем. Старайтесь смотреть на мир непредвзято и не ждать от него соответствия своим ожиданиям.
Станьте самостоятельным
Личная свобода начинается с самодостаточности. Любая нужда в ком-то или в чем-то делает вас зависимым и ограничивает возможности. Поэтому стремитесь к самостоятельности во всех сферах жизни.
Начать нужно с материального самообеспечения. Если вы до сих пор живете за счет родителей, начните делать первые шаги в сторону самостоятельности. Устройтесь на работу, снимите квартиру или комнату, начните сами обеспечивать свои нужды. Без этого ни о какой свободе личности можно и не мечтать.
Следующим шагом будет развитие бытовой самостоятельности. Научитесь обеспечивать самому себе комфортный быт: готовить вкусную еду, поддерживать порядок, ухаживать за вещами. Даже если сейчас кто-то делает все за вас, это не значит, что вы можете полностью расслабиться.
В жизни бывает всякое. Вы должны уметь позаботиться о себе в любой ситуации. Это дает ощущение уверенности и внутренней устойчивости.
Еще одно важное условие для обретения свободы – эмоциональная самодостаточность. Это означает, что вы сами в состоянии себя развлечь и утолить эмоциональный голод. Вы не испытываете скуку наедине с собой и способны самостоятельно организовать интересный и насыщенный досуг.
Учитесь принимать решения
Принятие решения – это акт возложения на себя ответственности за свой выбор. Какими бы ни были последствия, вы готовы стойко принять их и при необходимости разрулить.
Нерешительные люди очень боятся ответственности, поэтому всеми силами пытаются разделить ее с кем-то. Они советуются с родственниками, друзьями, коллегами, а потом еще долго колеблются перед вынесением окончательного вердикта. Особо одаренные могут даже предъявлять претензии знакомым за плохой совет.
Нужно постепенно избавляться от этой привычки. Учитесь принимать решения самостоятельно и без оглядки на чужое мнение. Каждый раз, когда возникает желание спросить совета у кого-либо, одергивайте себя. Исключением могут быть лишь случаи, когда вы не обладаете необходимой компетенцией для принятия решения, например, плохо подкованы юридически или экономически.
Формируйте независимую самооценку
Не привязывайте самооценку к оценкам других людей. Это делает вас зависимым и тревожным. Вы будете постоянно озираться по сторонам в поисках чужого одобрения, а от критики впадать в уныние.
Учитесь оценивать себя самостоятельно. Только пищей для оценок должны быть реальные факты, а не ваши иллюзии и психзащиты. Оценивайте себя, как и других людей, то есть без поблажек. Представьте на месте себя какого-то чужого человека и постарайтесь оценить его объективно со всех сторон.
Вы сразу увидите все свои сильные стороны и слабые места. Ваша самооценка перестанет качаться туда-сюда от малейшего дуновения ветерка. А когда вы начнете активно работать над собой, она будет расти пропорционально реальным успехам. Вот и вся наука.
Развивайте саморегуляцию
Большинство людей почему-то считают, что ограничивающие свободу факторы находятся вовне. К ним они относят чужую волю, обстоятельства, превратности судьбы и т. п. Но человек также может быть рабом своих инстинктов, страхов, негативных эмоций.
Представьте ситуацию. Коллега хочет спихнуть на вас часть работы. Вас такая перспектива совсем не радует, но отказывать страшно и некомфортно. Вы соглашаетесь, а потом чувствуете себя несвободным и ущемленным. Вам может казаться, что это коллега ограничивает вашу свободу своей неуместной просьбой. Но ведь у вас был выбор: можно было либо отказаться, либо согласиться. А вы пошли на поводу у своего страха, сознательно ограничив свою свободу.
Учитесь владеть собой даже в стрессовых ситуациях. Не позволяйте деструктивным эмоциям контролировать вашу жизнь. Улучшить саморегуляцию вам помогут следующие советы:
Рекомендую пройти аутогенную тренировку по видео.
Формируйте свою точку зрения
Свободный человек отличается свободным мышлением. У него есть собственное мнение по каждому вопросу, которое он может обосновать. Но при этом он никому не пытается его навязать и толерантно относится к другим точкам зрения.
Почаще спрашивайте себя: “А что я думаю по этому поводу?” Даже самые пустяковые события пытайтесь оценить через призму собственных ценностей и жизненного опыта. Прочитали новость в интернете – задумайтесь над собственным отношением к ней. Стали свидетелем какого-то происшествия на улице – зафиксируйте свои мысли по поводу происходящего.
Следите, чтобы ваше мнение было достаточно стабильным. Если любой прохожий способен поколебать его и заставить вас сомневаться, значит, вам не хватает уверенности в себе. Но и в другую крайность бросаться не стоит. Бывает, что мнение оказывается ошибочным или устаревшим. В этом случае спокойно откажитесь от него и сформируйте новое.
Общайтесь с независимыми людьми
Окружите себя людьми, обладающими теми качествами, которые вы хотите развить: самодостаточностью, уверенностью в себе, свободомыслием. Вы будете инстинктивно тянуться к ним и копировать желаемое поведение.
Интересуйтесь их жизненным опытом, принципами, ценностями. Заряжайтесь энергией от этих людей. Как правило, они охотно делятся ею с окружающими.
Только слишком не увлекайтесь и не впадайте в зависимость. Воспринимайте их как временных наставников. Как только вы почувствуете первые ростки свободы внутри, сосредоточьтесь на них и продолжайте растить их уже самостоятельно.
Перестаньте оправдываться
Отследите у себя привычку оправдываться и начните избавляться от нее. Обычно люди даже не замечают, что постоянно прибегают к оправданиям. Это кажется им естественным и безальтернативным.
А между тем оправданиями вы ставите себя в зависимую позицию и делаете свой образ в глазах других людей слабым и некрасивым. Запомните: окружающим не нужны ваши оправдания, особенно развернутые и эмоциональные. Они хотят общаться по делу, а не тратить время на чужие стенания.
Если вы накосячили, кратко извинитесь и предложите компенсировать косяк. Например, опоздав на работу, скажите, что готовы задержаться и отработать пропущенное время. Скорее всего, это и не понадобится, зато начальник оценит ваш деловой подход и будет благодарен за отсутствие бесполезных оправданий.
Больше читайте
Чтение развивает мозг, расширяет кругозор и помогает сформировать критическое мышление. Согласно исследованиям, люди, которые много читают, меньше подвержены вредоносному влиянию извне, лучше распознают манипуляции и противостоят им.
Естественно, не всякая литература обладает таким эффектом. Некоторые книги не только бесполезны, но и вредны. Избегайте бульварных романов, низкосортных детективов, мемуаров поп-звезд.
Хорошо, если в вашей библиотеке будут книги по психологии, фундаментальные научные труды, биографии великих людей. Они помогут заложить правильные основы для формирования зрелой и свободной личности.
Развивайте экспертность
Прокачивайте свои знания и навыки в какой-то конкретной области, а лучше всего в профессиональной сфере. Она будет вашим местом силы. Когда вы достигнете высокого уровня экспертности, у вас появится реальное влияние среди людей. Они признают в вас авторитет и будут тянуться к вам. Это состояние противоположно состоянию зависимости. Вы должны хорошенько прочувствовать его.
Оно дает ни с чем не сравнимое ощущение личной свободы и устойчивости. Вы почувствуете себя центром, к которому притягиваются люди и важные события. Вам обязательно захочется перенести это чувство и на другие сферы жизни.
Избавляйтесь от вредных привычек
И последний совет – перестаньте быть рабом своих вредных привычек. Пока вы полностью не избавитесь от них, они будут тянуть вас вниз. Речь идет не только о распространенных зависимостях (никотиновой, алкогольной, игровой, пищевой и прочих), но также и о закрепившихся в сознании паттернах поведения, препятствующих личностному развитию.
К ним можно отнести, например, следующие привычки:
Заключение
Мы с вами рассмотрели, что такое свобода личности, в чем она проявляется и как стать свободным человеком.
Свобода личности – непременное условие гармоничной и счастливой жизни. Зависимый человек не владеет собой в полной мере, не может самостоятельно принимать решения, плохо понимает, чего он хочет, и постоянно испытывает тревогу.
Но стать свободным в одночасье, как по мановению волшебной палочки, невозможно. Этому предшествует долгая и кропотливая работа над собой. Придется распрощаться с детской ролью, взять на себя ответственность за жизнь, стать полностью самостоятельным. Только пройдя через все эти сложности, человек сможет насладиться истинной свободой.
А вы считаете себя свободной личностью? Делитесь в комментариях.
1. Свобода от предпосылок и предпосылка свободы
1. Свобода от предпосылок и предпосылка свободы
Феноменология впервые в европейской философии ставит вопрос о внутренней свободе мышления, отличающего себя от любых своих предметов, об открытости опыта сознания миру, опыта, который не растворяется в том, чему он открыт; феноменологическая философия – это прежде всего свободная дескрипция опыта и мира, которая имеет внутренний ресурс сопротивляться «искушению языком», т. е. отстраняться, с одной стороны, от раз и навсегда заданных терминологических конструкций, убивающих опыт, а с другой – от свободных ассоциативных рядов, имитирующих мышление.
Одна из догм европоцентризма, которой придерживался и Гуссерль, состоит в том, что философия, по крайней мере, по своему происхождению, – это европейское явление, элемент «греческого чуда». Парадокс в том, что гуссерлевское мышление опровергает этот тезис, ибо гуссерлевская философия сочетает в себе не только греческое устремление к теории и сближение философии и науки в самом широком смысле, но и восточную идею освобождения. Отнюдь не случайно феноменология получила широкое распространение в странах Востока. Конечно, следуя Гуссерлю, который в Венской лекции разделяет теоретическую и практическую установки, можно отнести идею освобождения к практической установке. Однако в феноменологическом мышлении как раз переплетаются «теория» и «практика» – теория сознания (структуры интенционального акта, ноэтические и ноэматические структуры и т. д.) с практикой феноменологической редукции, с практикой эпохе – воздержания от «привязанности к объектам мира» и к своему «Я».
В европейской философии тема человеческой свободы одна из основных. Однако речь идет прежде всего о свободе действий, о свободе совести, о свободе слова. Свобода мысли при этом постулируется, как бы ни решался вопрос о свободе действий. Аксиомой считается то, что достаточно обратиться к самой мысли, отвлекаясь от внешних обстоятельств (например, в стоицизме) или от предрассудков (например, идолы у Ф. Бэкона, религиозные суеверия у Спинозы и т. д.) – и сама мысль потечет спокойно и легко. Как предположение: не связана ли эта «аксиома» с принципом тождества мышления и бытия, одним из самых основных принципов европейской философии?
«Какие люди странные! – читаем мы один из афоризмов эстетика у Киркегора. – Никогда не пользуясь присвоенной им свободой в одной области, они во что бы то ни стало требуют ее в другой: им дана свобода мысли. Так нет, подавай им свободу слова»[242].
Итак, свобода мысли дана, но ею никогда не пользуются. В самом деле, странная ситуация – никогда не пользоваться предоставленной свободой. Может быть, потому, что пользоваться свободой мысли нельзя время от времени, один или несколько раз. Как раз здесь был бы уместен принцип «или-или»: или никогда не мыслить свободно, или постоянно заботиться о свободе. Свобода, о которой постоянно нужно заботиться, – это нечто еще более странное, чем свобода, которую никогда не используют. Странным это кажется потому, что свобода мысли подменяется неявно свободой действия, свободой выбора, которая, если верить Сартру, как тяжкое бремя, дана изначально. Вопрос в том, дана ли изначально свобода мысли?
Вопрос об изначальной данности свободы – это скорее вопрос метафизический или даже теологический, но не вопрос феноменологии сознания и мышления. Является ли изначальная свобода человека предположением или тайной, которую мы никогда не разгадаем – в любом случае феноменология дистанцируется от такого рода предположений и тайн. «Постулатами» и «тайнами» феноменологии являются лишь изначальные различия.
Перефразируя Гуссерля: мышление в своих исходных точках наивно, т. е. несвободно. Роль феноменологической рефлексии состоит не только в том, чтобы зафиксировать эту наивность, но и в том, чтобы преодолеть ее. Рефлексия – это не наблюдение за сознанием и мышлением, но их оживление, пробуждение той изначальной свободы (если ее все же предполагать), которой никак не удается воспользоваться в мире уже прочерченных линий восприятия, памяти, воображения, оценок и т. д. Если же отказаться от допущения изначальной свободы мысли, то рефлексию следовало бы считать исходной точкой свободы. В любом случае рефлексия – это не только процедура дескриптивная и верифицирующая, но и процедура, фальсифицирующая неявные предпосылки как внутренние препятствия мышления. Феноменология не сводится к «заклинанию»: мышление имеет место только в акте мышления как событии. Такого рода утверждения не ложны, но и не истинны, они остаются просто декларациями, пока не заданы процедуры, в которых сознание отделяется от осознаваемых предметов, мышление – от предметов, мыслимых мышлением.
Различие между мышлением и предметом мышления являет себя как первичный источник смысла, оно конституирует первичное пространство различенностей – пространство-феномен, пространство границ, структурирующее соотносительность смыслов, пространство, модификациями которого являются физическое, социальное и другие пространства.
В методологических целях и целях критического анализа мы можем рассматривать определенное смысловое пространство (конфигурацию значений) в качестве посредника между мышлением, мыслящим предмет, и предметами, мыслимыми в мышлении. Тогда каузальные и функциональные связи выступают как модификации смысловой. Это означает, что каузальным и функциональным связям между мышлением и предметом может быть придан объективный смысл: тогда мышление отношения между мышлением и предметами принимает вид или естественнонаучного исследования (если речь идет о каузальных связях), или трансцендентального исследования в кантовском понимании (если речь идет о чисто функциональных связях).
То, что в основе каузальной и функциональной связи лежит связь смысловая, объясняет, как можно мыслить обусловленность мышления или, по крайней мере, его границы. В учениях, утверждающих встроенность мышления в бытие, вторичность мышления и сознания в целом, обусловленность мышления, его эпифеноменальность и т. д., нет недостатка. Примечательно, что неявной предпосылкой такого рода учений (например, у Маркса, Ницше, Фуко) также является предпосылка свободы мышления, т. е. убежденность в том, что свобода мысли – это нечто само собой разумеющееся. Иначе говоря, сама аргументация обусловленности не является предметом рефлексии; теория апеллирует к фактам, но сам способ отсылки к фактам не проясняется.
Крайней формой учений об обусловленности мышления является, как известно, теория отражения. Мышление обнаруживает себя в качестве раба предметностей и в качестве «творческого отражения» пытается в свою очередь стать господином. Однако господин также не свободен, хотя не свободен иначе, чем раб. «Творческое отражение» – это лишь весьма упрощенный, идеологизированный вариант кантовского трансцендентального субъекта, соединяющего в себе рецептивность чувственности и спонтанность рассудка. Кажется, что внешняя несвобода рецептивности с избытком компенсируется внутренней свободой воображения – «слепой, хотя и необходимой функции души». Но именно слепая функция души не может быть внутренне свободной. Эту слепую силу нашей природы можно лишь направить в определенное русло, а точнее, в целую систему каналов, т. е. схем чистого рассудка, и получить в результате категории как направляющие линии мысли.
В отличие от Канта, Фихте, Гегеля, Маркса, да и почти всех основных представителей новоевропейской философии, Гуссерль не только не обращается к проблеме свободы в традиционной ее постановке, но даже избегает самого этого слова[243]. Там, где Гуссерль употребляет прилагательное «свободный», речь идет не о свободе слова или о политической свободе вообще, но о свободной вариации смысла, эйдетической вариации, благодаря которой устанавливается смысловой инвариант предмета.
«Свобода» остается для Гуссерля сокровенной темой, для Гуссерля это не тема-предмет, но тема-источник, не тема, рассмотрение которой приводит к определенному результату, но тема, которая «ведет» любое рассмотрение. Эта тема – свобода мышления как свобода от предпосылок, не реализуемых в опыте. Феноменологический императив свободы: «вернуться к самим вещам». Мыслить «саму вещь» означает, что мышление отстраняется как от материала чувственности, так от формообразующей деятельности рассудка, отстраняясь при этом от самого этого ложного различия; мышление самой вещи «принимает» вещь как смысл среди других смыслов, каждый из которых трансцендентен акту мысли.
Во введении к II тому ЛИ Гуссерль формулирует «принцип беспредпосылочности теоретико-познавательных исследований»: «исключение всех допущений, которые не могут быть полностью и всецело реализованы феноменологически» (во втором издании: «строгое исключение всех высказываний»)[244]. Причем принцип беспредпосылочности означает здесь не только отказ от всякого рода предвзятых мнений, теорий, объяснений и т. п. Речь идет также и об отказе от вопроса о существовании мира: «Вопрос о существовании и природе внешнего мира есть метафизический вопрос»[245]. Согласно Гуссерлю теория познания проясняет сущность и смысл познающего мышления, она рассматривает вопрос, возможно ли и в какой степени возможно знание или разумное предположение о предметах, которые принципиально трансцендентны переживаниям, в которых осуществляется познание, но не рассматривает вопрос, можем ли мы на основе фактических наличных данных (gegebene Daten) действительно достичь такого знания. Кроме того, Гуссерль пишет о противоестественном (widernat?rlich) направлении созерцания и мышления, которое требуется при феноменологическом анализе[246], что означает противопоставление естественной и феноменологической установок.
Конечно, в ЛИ Гуссерль лишь кратко наметил основные принципы феноменологического метода, в первой своей крупной феноменологической работе он еще не ставил перед собой задачи развернутой экспликации принципов феноменологии, иначе говоря, методологические вопросы на первом этапе его творчества еще не были строго отделены от вопросов, касающихся содержания рассматриваемых проблем, еще не был поставлен вопрос о самообосновании феноменологии.
Однако, быть может, как раз в этом и состоит особая значимость первых гуссерлевских работ, их преимущество? А именно: в ЛИ (1900–1901) и в последовавших за ними Лекциях по феноменологии внутреннего сознания времени (1904–1905), которые были изданы гораздо позже (1928), Гуссерль пытался непосредственно связать постановку проблемы сознания с конкретными феноменологическими описаниями, с конкретной феноменологической работой.
В первой книге Идей (Ideen I) конкретная работа отодвинута на задний план, а преимущество получили вопросы методологии и самообоснования.
Разумеется, в любом более или менее завершенном труде Гуссерля имеет место определенная пропорция между методологией и дескрипцией, однако сами эти пропорции можно определить только в том случае, если методологические разработки подкреплены описанием того, какие же конкретно действия, какая же конкретно «работа сознания» осуществляется в ходе феноменологической редукции.
Вопрос о феноменологической редукции, как известно, это вопрос предельного обоснования (самообоснования) феноменологии и философского знания вообще. Впервые Гуссерль ввел термин «феноменологическая редукция» в лекциях 1907 г. в Геттингене[247]. Начиная с этих лекций, во всех работах Гуссерля в качестве основы основ феноменологического метода полагалась редукция, считалось само собой разумеющимся, что феноменологическая работа, т. е. работа дескриптивная, возможна только при условии выполнения редукции. Это – с одной стороны. С другой стороны, Гуссерль не просто постоянно возвращался к теме редукции, но постоянно пытался дать более точную и подробную ее экспликацию. Гуссерль неоднократно пытался уточнить понятие редукции, структурировать его (например, отделить от феноменологической редукции редукцию трансцендентальную), прояснить его с помощью различных метафор: «заключение в скобки», выключение, выведение из действия, воздержание от суждения (эпохе) и т. п. «Основа основ», таким образом, постоянно была в центре внимания, постоянно перестраивалась, постоянно была источником беспокойства и неудовлетворенности. Это означает, что принцип беспредпосылочности и принцип редукции (второй – как обобщение и систематизация первого) не являются принципами в обычном смысле слова, т. е. первоположениями, на основе которых можно было строить знание философии, уже не заботясь о фундаменте.
«Величайший урок редукции заключается в невозможности полной редукции, – пишет Мерло-Понти. – Вот почему Гуссерль все снова и снова занимается вопросом о возможности редукции. Будь мы абсолютным духом, редукция не составляла бы никакой проблемы. Но поскольку мы, напротив, пребываем в мире, поскольку наши размышления имеют место во временном потоке, который они пытаются уловить (в который они, как говорит Гуссерль, sich einstr?men), нет такого мышления, которое охватывало бы нашу мысль. Философ, как говорится в неизданных работах Гуссерля, – это тот, кто все время начинает с начала»[248].
Бесспорны утверждения о невозможности полной редукции и о том, что философ должен всегда начинать с самого начала. Однако аргументация отнюдь не бесспорна. Мерло-Понти представляет дело так, что редукция необходима из-за недостаточности нашего мышления. Думается, что, наоборот, редукция необходима из-за его избыточности. Ведь цель редукции – это не достижение абсолютного мышления, которое охватывало бы «всю нашу мысль», но превращение любого акта мышления в дескриптивное положение дел.
Если речь идет о нашем пребывании в мире, о том, что наши размышления всегда оказываются лишь частью временного потока, куда они вливаются, и мы, пытаясь ухватить этот временной поток в целом, всегда терпим неудачу, то перед нами кратко, но энергично поставленная проблема познания многообразного мира и ориентации в этом мире. Феноменологически непроясненным оказывается как раз центральное место аргументации – временной поток. Дескриптивно неубедительным и даже противоречивым является сочетание требования каждый раз начинать все сначала и указание на то, что наши размышления каждый раз вливаются в общий поток. То, что мы начинаем размышление с самого начала, как раз означает, что оно не вливается во временной поток, но образует новое временное начало. Мерло-Понти смешивает здесь само описание естественной установки у Гуссерля и его основное методологическое требование к этому описанию. Такого же рода смешение представляет собой высказывание о том, что «радикальная рефлексия есть осознание ее собственной зависимости от нерефлексивной жизни…»[249]. Непроясненной оказывается здесь как раз эта «зависимость», даже если допустить, что рефлексия терпит неудачу в радикальном отстранении от нерефлексивной жизни. Тем не менее описание различных видов «включенности» сознания и мышления в жизненный мир становится возможным только благодаря такому отстранению или, по крайней мере, благодаря постоянным попыткам осуществить его.
Несомненно, что гуссерлевские экспликации феноменологической редукции дают повод для подобного рода смешений. Гуссерль представляет редукцию как универсальный поворот, как своего рода религиозное обращение. Однако исходный пункт дескрипции самой редукции лежит в естественной установке. Иначе говоря, Гуссерль сначала описывает естественную установку как то, от чего следует отстраниться. Возникает вопрос: какова исходная точка описания естественной установки? При этом вполне оправдан вопрос Хайдеггера: насколько естественна эта естественная установка, не примешивается ли уже к ее описанию установка естественнонаучная?[250]
Насколько вообще совпадают принципы и предпосылки феноменологии Гуссерля? Провозглашая принцип беспредпосылочности, осознает ли Гуссерль все предпосылки своего собственного учения? Гуссерль, следуя Декарту, провозгласил своей целью создание философской науки, обладающей абсолютным основанием, свободной от всех непроясненных предпосылок. Насколько это соответствует действительности?
Чтобы ответить на этот вопрос, следует предварительно определить метод исследования, как это должен сделать каждый, приступающий к анализу гуссерлевской философии. В этом отношении возможны весьма различные позиции – от полного неприятия феноменологии до попытки защитить все ее положения и объявить их истинами в последней инстанции. Конечно, в современном философском мире эти крайности отыскать уже трудно, однако все же позиции в отношении феноменологии Гуссерля остаются существенно различными.
На первый взгляд, для прояснения исследовательской позиции в отношении феноменологии Гуссерля достаточно было бы отказаться от двух указанных крайностей – с одной стороны, от так называемой внешней критики, а с другой – от безоговорочного принятия гуссерлевской методологии. Избегая крайностей, мы попадаем в ситуацию «степени приверженности», т. е. мы должны определить, что в гуссерлевском учении остается для нас «незыблемым», что в той или иной степени приемлемым, что сомнительным, а что ошибочным. Ответы на эти вопросы весьма разнообразны не только в исследовательской и комментаторской литературе, не только в работах непосредственных учеников Гуссерля (например, у О. Финка и Л. Ландгребе), но прежде всего в трудах Хайдеггера, Шелера, Сартра, Мерло-Понти, а затем М. Фуко и Ж. Деррида.
Возможны ли, однако, степени приемлемости в отношении философии, претендующей на абсолютное самообоснование? Иначе говоря, какой методологии следовало бы придерживаться, чтобы отделить в феноменологии Гуссерля «пшеницу от плевел» (ибо феноменологический плод уже созрел)?
Когда Гуссерль выделял в учении Ф. Брентано «феноменологические зерна», он претендовал на создание нового, феноменологического метода. Как же обстоит дело с его собственным учением? Возможно ли исследовать феноменологию феноменологически, скажем, выявлять предпосылки феноменологической редукции с помощью феноменологической редукции?
Сомнения в том, достигнуто ли в феноменологии Гуссерля самообоснование, имеют различные основания. «Радикальное сомнение» состоит в том, возможно ли вообще ставить вопрос о самообосновании учения, исходной проблемой которого является проблема сознания. Хайдеггер полагал, что сама конституирующая инстанция нуждается в раскрытии своего бытия, иначе говоря, интенциональность требует обоснования: «Интенциональность основана в трансценденции Dasein и возможна единственно на ее основе»[251]. Хайдеггер подвергает критике Брентано, Гуссерля и Шелера за то, что они оставили нерассмотренным бытие того сущего, свойством которого они объявляли интенциональность[252]. Казалось бы, что при рассмотрении бытия сущего, в котором интенциональность находит свою основу, будет прояснено свойство рассматриваемого сущего (Dasein) – интенциональность. Однако если Гуссерль (вслед за Брентано) оставил, согласно Хайдеггеру, нерассмотренной бытийную основу интенциональности, то сам Хайдеггер парадоксальным образом оставил нерассмотренной саму интенциональность. И это несмотря на то, что в «предварительных замечаниях» издателя гуссерлевских «Лекций по феноменологии внутреннего сознания времени» Хайдеггер утверждал, что интенциональность для феноменологии – это «не пароль, но обозначение основной проблемы»[253].
Второй вид сомнений связан с попыткой отделить в рамках философии Гуссерля в строгом смысле слова феноменологию и метафизику Эти попытки, в свою очередь, реализуются различным образом. О. Финк ставит перед собой задачу выявить «концептуальные модели» в феноменологии Гуссерля, которыми он оперирует, но которые не стали темой его исследования[254]. И хотя Финк относит к эпигонству стремление выделить наивные предпосылки у того или иного мыслителя, хотя он пытается отличить методологическую наивность и оперативные понятия («не каждая наивная предпосылка мыслителя есть оперативное понятие»[255]), все же основная направленность критики Финка в адрес Гуссерля есть не что иное, как попытка преодолеть методологическую наивность посредством рефлексии на основные феноменологические процедуры[256].
В книге Г. Айглера[257] сделана попытка выделить уже не наивные, но метафизические предпосылки в философии Гуссерля. Г. Айглер полагает такой предпосылкой в гуссерлевских текстах о времени представление о «течении или потоке времени». Более радикальную попытку критики феноменологии предпринял Г. Аземиссен. Отделение метафизических и собственно феноменологических моментов в учении Гуссерля возможно будет только тогда, утверждает Г. Аземиссен, когда мы проверим, насколько феноменологические анализы Гуссерля соответствуют его принципам. Прежде чем отделить феноменологическое от метафизического, следует отличить феноменологически верное от феноменологически неверного. Феноменология и гуссерлевская философия не совпадают, «его философия лишь в той степени феноменологическая, в какой она удовлетворяет феноменологическому принципу»[258].
С такой постановкой вопроса следует, конечно, согласиться, тем более что критика Гуссерля у Аземиссена весьма содержательна. При этом, однако, проблема ставится, но не разрешается, ибо теперь вместо критерия отделения феноменологического от метафизического нужно обладать критерием феноменологически верного. Можно ли определить этот критерий как соответствие феноменологическому принципу?
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес
Читайте также
2. СВОБОДА КАК КОРЕНЬ САТАНИНСКОГО ЗЛА И СВОБОДА КАК БОГОПОДОБИЕ
2. СВОБОДА КАК КОРЕНЬ САТАНИНСКОГО ЗЛА И СВОБОДА КАК БОГОПОДОБИЕ Здесь изображена не та обычная форма зла в силу ошибочного суждения оценки, которую Сократ признавал как единственную («не ведают, что творят»); но это и не та другая форма зла, как сопротивления «плоти»,
История как развитие свободы общества и индивида. Социальные границы свободы
История как развитие свободы общества и индивида. Социальные границы свободы Слово «свобода» знакомо всем, и каждый стремится жить свободно. Но понимание свободы очень разнообразно. Здесь, можно сказать, сколько голов – столько и «свобод». Самое традиционное понимание
Глава 3 Свобода-одиночество и свобода-любовь
Глава 3 Свобода-одиночество и свобода-любовь 1Жизнь Гения постоянно наполняет его одиночеством и постоянно освобождает от одиночества. Одиночество Гения по отношению к человечеству самое полное и, одновременно, самое иллюзорное. Никто так не един с идеей человечества и
3. Единство свободы и необходимости (свобода и долженствование).
2. Поскольку свобода существует только через природу и против нее, она должна потерпеть крах как свобода или как существование
2. Поскольку свобода существует только через природу и против нее, она должна потерпеть крах как свобода или как существование — Свобода есть только, если есть природа. Свободы не было бы без сопротивления ей и без некоторой основы в ней самой. К примеру, то, что при
2. Двойная предпосылка.
2. Двойная предпосылка. Однако сама постановка данного вопроса подразумевает два утверждения: во-первых, что экзистенциализм, или философия экзистенции, как его еще любят называть, в самом деле представляет собой серьезное философское направление. Нельзя пытаться делать
§1. Необходимая предпосылка
§1. Необходимая предпосылка 1. Несомненное наличие эстетики до ее возникновения в качестве самостоятельной дисциплины Было бы антиисторическим предприятием начинать изложение истории эстетики только с А. Баумгартена (1714 – 1762), то есть с середины XVIII века, когда вышла
2. Первая необходимая предпосылка
2. Первая необходимая предпосылка Прежде всего необходимо считаться с тем, что если в те времена не было эстетики в качестве самостоятельной дисциплины, то не было и определения эстетики и тогдашние авторы еще не знали, что такое эстетика и в каком виде можно было бы ее
1. Необходимая предпосылка
1. Необходимая предпосылка а) Как мы видели выше (часть седьмая, глава II, §2, п. 3), античное пифагорейство прославилось своим учением о числе. У пифагорейцев, а за ними, можно сказать, и во всей античности, реальная действительность на всех ступенях своего развития всегда
Основы свободы: взаимоотношения свободы и фундаментализма
Основы свободы: взаимоотношения свободы и фундаментализма Как только мы устанавливаем какое-то взаимоотношение между политикой и религией, мы попадаем ныне под подозрение в фундаментализме. Нам тут же указывают на опыт средневековья или на современное положение в
Свобода и самоуправление — свобода, власть и собственность
Свобода и самоуправление — свобода, власть и собственность Да, читатель наверное уже понял, какой строй-путь мы имеем в виду и считаем идеальным.Это, конечно, самоуправление, основанное на групповой собственности на средства производства.Олдос Хаксли в работе «Наука,
Глава 13. Экономическая свобода, личная свобода
Глава 13. Экономическая свобода, личная свобода Либертарианские рассуждения об экономике, как всегда, начинаются с идеи о праве всех людей делать все, что они желают, со своей жизнью, телом и имуществом. Люди, занятые в бизнесе, в коммерческой или хозяйственной
Предпосылка (Prémisse)
Предпосылка (Pr?misse) Высказывание, считающееся первичным (по отношению к своим следствиям), в частности, предпосылками называют два первых термина силлогизма – больший и